В ближайшие годы экономику России и, соответственно, всех россиян, может ждать серьезная встряска. Причем не по причине падения цен на нефть, чего многие опасаются, а в связи с дефицитом газа на российском рынке, который ощущается уже сейчас и, как считают эксперты, будет усиливаться.

Это прекрасно понимают в правительстве. «Через два года возможен кризис газоснабжения», -- заявил глава Министерства экономического развития и торговли Герман Греф на недавнем заседании Совета по конкурентоспособности и предпринимательству. В кабинете министров также осознают, что нарастить добычу до необходимых объемов в ближайшие годы не удастся в силу экономических, технологических и -- в немалой степени -- политических причин.

Отставание темпов роста добычи «голубого топлива» от увеличения внутренних потребностей и экспортных обязательств «Газпрома» неминуемо приведет к увеличению доли более дорогих угля и мазута в производстве электроэнергии российскими теплоэлектростанциями (ТЭС). В сентябре этой теме было даже посвящено специальное совещание в администрации президента, а вскоре ожидается еще одно. Энергетики будут вынуждены требовать резкого повышения тарифов, чтобы не только нивелировать потери от перехода на более дорогое топливо, но и развивать отрасль, строить новые объекты для увеличения выработки электроэнергии, дефицит которой налицо во многих регионах страны, в том числе в Москве.

Понятно, что нехватка энергомощностей сдерживает рост экономики. По оценке ряда экономистов, уже сегодня отрицательный вклад в рост ВВП из-за дефицита электроэнергии составляет до пяти процентных пунктов.

Нетрудно догадаться, каким образом повышение тарифов на электроэнергию скажется на основных макроэкономических параметрах, например инфляции. Похоже, что если переход ТЭС, которые вырабатывают ныне более 65% электроэнергии, на уголь и мазут будет более или менее значительным, то о снижении темпов инфляции в ближайшие годы до 4--5% годовых, как хочет правительство, останется только мечтать. (По данным 2004 года, в структуре использования топлива на ТЭС, принадлежащих РАО «ЕЭС России», газ составлял 67,2%, уголь -- 28,1%, мазут -- 4,1%.) А высокая инфляция, как неоднократно отмечал министр финансов Алексей Кудрин, не просто съедает доходы населения, так еще, например, сдерживает банки от выдачи кредитов под низкий процент на длительный срок, что негативно сказывается не только на развитии отдельных отраслей, но и на темпах роста экономики в целом.

«Затрудняюсь ответить насколько, но те темпы инфляции, которые заложены в трехлетнем прогнозном плане, могут быть превышены. Это очевидно», -- заявил «Времени новостей» директор департамента стратегического анализа компании ФБК Игорь Николаев. В свою очередь, главный экономист компании «Тройка Диалог» Евгений Гавриленков отметил, что пока на макроуровне расчеты влияния перевода части ТЭС на уголь и мазут не делались, поскольку «нет конкретных параметров, какую часть электроэнергетики будут переводить». Однако, по его словам, уже сейчас понятно, что энергия подорожает. А следом -- транспортные услуги, где велика доля железнодорожного транспорта, стоимость промышленной продукции, даже в тех сферах, где электроэнергии тратится относительно немного. В пищевой промышленности, например, в которой для производства требуется немного электроэнергии, но в конечной цене продукции велика транспортная составляющая.

Отметим, что дефицит газа и связанное с ним увеличение доли энергетических мощностей, работающих на угле и мазуте, негативно скажутся на ситуации в чрезвычайно значимом для россиян жилищно-коммунальном хозяйстве, а также на реализации национальных проектов, главным образом нацпроекта «Доступное жилье». Уже сейчас нехватка газа сдерживает развитие ряда сегментов отрасли стройматериалов. Удорожание же затрат на производство электроэнергии вкупе с нехваткой средств на возведение новых генерирующих мощностей и объектов инфраструктуры будет заставлять энергетиков требовать от застройщиков куда больших сумм (которые велики уже сегодня) за подключение к энергосистеме. Это еще более взвинтит цены на квадратные метры. Первому вице-премьеру Дмитрию Медведеву не позавидуешь -- ему хоть разорвись. Как председатель совета директоров он отвечает за «Газпром», которому куда выгоднее работать на внешний рынок, а как член правительства -- за нацпроекты, реализация которых при дефиците газа внутри страны, обязательно столкнется с новыми серьезными проблемами.

Газ играет определяющую роль для российской энергетики с 70-х годов прошлого века, когда были открыты крупные нефтегазовые месторождения в Западной Сибири. Подавляющее большинство ТЭС работает именно на газе. В прошлом году на теплоэлектростанции было поставлено более 142 млрд кубометров газа. В 2006 году планируется продать энергетикам 147 млрд кубометров. Этого объема недостаточно. Нехватка может составить до 40 млрд кубометров. Дефицит газа компенсируется мазутом, которого в прошлом году было израсходовано почти на 35% больше, чем запланировано, а также углем (превышение плановых показателей на 8,4%). При этом, согласно подсчетам РАО «ЕЭС России», затраты, например, на мазут почти в четыре раза выше, чем на газ.

В дальнейшем ситуация еще более осложнится. Энергетикам с введением новых генерирующих мощностей, которые крайне необходимы из-за дефицита электроэнергии во многих регионах (Анатолий Чубайс уже неоднократно заявлял о возможном отключении предстоящей зимой промышленных потребителей в 16 регионах, в том числе в Москве), будет требоваться топлива все больше (минимум 23 млрд кубометров газа в год). Поставки газа на внутренний рынок такой объем не обеспечат. Добычу «Газпром» планирует увеличить к 2010 году только на 12 млрд кубометров (с 548 млрд в прошлом году до 560 млрд в 2010-м), а экспорт нарастить почти на 30 млрд кубометров (с 151 млрд до 180 млрд), правда, с учетом газа, закупаемого в центральноазиатских странах. Вряд ли изменит ситуацию предложение Анатолия Чубайса покупать у «Газпрома» недостающие объемы газа по коммерческим ценам, что выгоднее перевода части ТЭС на уголь и мазут. Как говорит Игорь Николаев, весь прирост добычи «голубого топлива» уже законтрактован для поставок на экспорт. Поэтому придется вкладываться в модернизацию ТЭС и перевод их на уголь и мазут.

Г-н Николаев вспоминает, что в начале 2000-х годов эта проблема обсуждалась и в РАО «ЕЭС России», и в рамках научного совета Российской академии наук по проблемам надежности и безопасности электроэнергетики. Тогда было подсчитано, что на необходимые капиталовложения потребуется около 100 млрд руб. Вряд ли эти деньги выделит государство, считает г-н Николаев. РАО уже обещаны бюджетные деньги на магистральные сети (в 2007 году 41,7% из общего объема инвестиций 715 млрд руб.).

Между тем дефицит газа и удорожание электроэнергии в связи с переходом части генерирующих мощностей на мазут и уголь, а также возможность продажи до трети всего объема поставляемого на внутренний рынок газа по рыночным ценам (до 100 млрд кубометров примерно из 300 млрд кубометров), о чем в конце сентября говорил глава Минпромэнерго Виктор Христенко, может привести в перспективе, как ни парадоксально, к положительному эффекту для всей российской экономики. Отечественная промышленность, лишившись «естественного конкурентного преимущества», как называют дешевые энергоносители в правительстве, будет вынуждена перестраиваться, модернизироваться на основе энергосберегающих технологий и конкурировать на мировых рынках, что называется, по-взрослому -- не ценой товара, а его качеством.

«На мой взгляд, это достаточно сомнительное конкурентное преимущество (дешевые энергоносители. -- Ред.), которое позволяет нам конкурировать именно по цене, а не по качеству продукции. И поддерживая такое конкурентное преимущество, мы фактически консервируем технологическую отсталость. Нет стимулов, чтобы совершенствовать качество продукции», -- говорит Игорь Николаев. «Качественное дороже стоит, но этот товар берут, -- продолжает экономист. -- Экономический результат получается даже лучший. Вы начинаете делать более дорогую, но более качественную продукцию. Это увеличивает экономические показатели, ведь мы говорим о стоимостном выражении результата. Возможно, в этом кроется разгадка того, что повышение цен на сырьевые товары в странах-импортерах не тормозит экономический рост, а, наоборот, увеличивает его».

Вывод для г-на Николаева очевиден: «Пора нашей экономике вставать на рыночные рельсы без всяких перекосов. И перестать конкурентные преимущества видеть только в низких ценах. Это сомнительное конкурентное преимущество». Особой опасности для населения в связи с ростом тарифов ЖКХ он не видит. «Механизм субсидирования населения известен и по отчетам вроде бы налажен. Сейчас у государства средств достаточно, чтобы увеличивать объем субсидий в соответствии с ростом цен на электроэнергию», -- считает экономист.

Евгений Гавриленков согласен с тем, что пока цена на газ в России более или менее не выравняется с ценой газа вне страны, от общей неэффективности российская экономика не уйдет. «Основные диспропорции порождают другие элементы общей неэффективности, -- говорит он и продолжает: -- Если бы цена в России на газ была такая как вовне, то, во-первых, и уголь был бы дешевле газа, а во-вторых, «Газпрому» не было бы большой разницы, где его продавать».

Конечно, российские энергетики могли бы избежать незапланированных затрат на перевод ТЭС на мазут и уголь, если бы российские газовики добывали достаточно газа (на долю России приходится треть мировых разведанных запасов газа, причем наивысшего качества). Однако вряд ли стоит рассчитывать на увеличение добычи газа до объемов, необходимых как для внутреннего рынка, так и для выполнения экспортных контрактов. Это вряд ли возможно при нынешних тенденциях в газовой отрасли, равно как в экономике в целом (все большая ее монополизация, усиление роли государства), а также в связи с ситуацией в самом «Газпроме», его ролью в решении политических задач. (По данным инновационного бюро «Эксперт», на долю «Газпрома» приходится около 2/3 разведанных распределенных запасов газа и около 85% газодобычи.)

Герман Греф настаивает на стимулировании независимых производителей, включая нефтяные компании. Однако добиться видимой прибавки добычи не удастся из-за ограничений доступа этих компаний к контролируемой «Газпромом» газотранспортной системе. А у частных компаний и с новыми месторождениями проблемы. «Экономическая целесообразность входит в противоречие с политической. У властей есть опасения, что частная компания может продать месторождение зарубежному инвестору, что создаст угрозу национальной безопасности, будет потерян ценный актив», -- говорит Евгений Гавриленков. Однако «в то время как «Газпром» прогнозирует убыток от продажи газа на внутреннем рынке в размере немногим менее миллиарда долларов (как говорится в презентованном минувшим летом докладе инновационного бюро «Эксперт»), сторонние газодобывающие компании, обладая худшими по своему качеству запасами и продавая газ по схожим ценам, работают приблизительно с рентабельностью в десятки процентов».

Впрочем, мировая экономика может подтолкнуть российские власти к переоценке ценностей в российской газовой отрасли, более активному подключению независимых компаний к разведке и добыче. Как считают эксперты, именно природный газ -- ключевое топливо будущего. Сейчас он занимает лишь третью (после нефти и угля) позицию в структуре совокупного мирового потребления энергоносителей. Однако доля газа в мировом топливном балансе постоянно увеличивается: за последние 20 лет с 19 до 24%. По некоторым оценкам, уже через пару десятилетий газ сместит с пьедестала нефть, его доля в энергопотреблении достигнет 45--50%. Россия будет выглядеть несколько странно, когда другие страны все больше будут использовать газ, а страна -- ведущая мировая газовая держава -- идти противоположным путем -- к углю и мазуту. Впрочем, у России всегда была «особенная стать».