Для того чтобы продавить в верхах очередную поправку и повысить жалование полицейским на 8%, в полицейском управлении Лос-Анджелеса придумали отличный ход: благотворительный матч между двумя некогда довольно известными боксерами, волею судеб ставшими служителями закона. Их звали Баки Блейчерт (Джош Хартнетт) и Ли Бленчард (Аарон Экхарт), но на ринг они вышли под псевдонимами Огонь и Лед. В восьмом раунде Баки упал, лишившись напоследок передних зубов, но, тайком поставив деньги на собственный проигрыш, неплохо заработал, а вдобавок получил давно чаемое распределение в убойный отдел. И стал напарником Бленчарда, да не просто напарником, а другом не разлей вода. Подружился Баки и с девушкой Бленчарда, красоткой Кей (Скарлетт Йохансен), и все свободное время они проводили вместе, и в кино Кей сидела не «между ними», а просто посредине. А потом в придорожной канаве нашли изуродованное тело Элизабет Шорт, старлетки, которую в газетах тут же прозвали Черной Орхидеей. И Бленчард забросил все текущие дела, пытаясь найти убийцу, подсел на амфетамины и стал совершенно невменяемым. А Баки приходилось быть рядом. И в скором времени он уже тоже не мог думать ни о чем, кроме убитой девушки.

История Орхидеи (в оригинале ее называли Георгином) основана на реальном полицейском деле конца сороковых годов -- к слову, так и не раскрытом. Но фильм основан на версии, которую выдал в своем романе Джеймс Эллрой -- пожалуй, значительнейший из современных писателей криминального жанра. Эллроя очень сложно экранизировать -- его книги весьма объемны (но без воды -- попытки что-то сократить неизбежно приводят к серьезным потерям), патологически подробны и, несмотря на вполне киногеничные сюжеты, имеют все-таки большее отношение к серьезной литературе, нежели просто к детективу как таковому. Тем не менее несколько лет назад попытка перенести на экран эллроевские «Секреты Лос-Анджелеса» обернулась триумфом. При том что занимался экранизацией Кертис Хэнсон -- режиссер неплохой, но никак не выдающийся и не имеющий своего собственного четко сформулированного стиля. И казалось, что если за Эллроя возьмется подлинный визионер (а Де Пальма, как ни крути, все-таки является постановщиком вполне уникальным), то мы увидим шедевр, который без труда «перенуарит» аутентичные образцы «черного фильма» 40-х годов.

Этого, к сожалению, не случилось. При том что «Черная орхидея» -- произведение бесспорно высочайшей визуальной культуры, но с красотой Де Пальма несколько переборщил: от плотности изображения, от обилия тщательно продуманных деталей в какой-то момент начинают слезиться глаза. Но слезы эти вызваны не столько немым восторгом, сколько обыкновенной утомленностью зрительного нерва. Полицейский участок, номера дешевого отеля, особняки аристократов и заброшенные съемочные павильоны -- все одинаково прекрасно, но как-то совершенно не трогает. То же самое можно сказать и об исполнителях главных ролей, внешне изумительно отвечающих представлениям об обитателях Лос-Анджелеса полувековой давности, но на их лицах нет и следа весьма неоднозначных чувств, обуревавших персонажей Эллроя. Самое же обидное, что из «Орхидеи» не вышло даже «кино про кино» -- этакая дань нуару как важному стилеобразующему направлению. В своей предыдущей картине, «Роковой женщине», снятой четыре года назад, Де Пальма был куда точнее и выразительнее, при том что никакого ретро не было и в помине, а действие разворачивалось в совершенно невероятном и китчевом мире. Здесь же, сделав все по правилам и не отойдя от обстоятельств места и времени ни на полшага, режиссер сотворил не более чем роскошную имитацию, на которую смотришь без напряжения, но как-то снисходительно. Происходит какая-то неуловимая, вроде бы незначительная, но не отпускающая подмена. Все равно как в отечественном переводе «Георгин» заменили на «Орхидею». Ничего вроде бы особенного -- что тот цветок, что этот, оба красивые, оба вполне годятся для прозвища убитой старлетки. Но ощущение совсем другое. Впрочем, есть подозрение, что во всем, как обычно, виноваты продюсеры: на экраны вышла сокращенная вдвое версия первоначально очень длинной картины, которая, по мнению видевшего ее в полном объеме Джеймса Эллроя, является первостатейным шедевром. В таком случае приходится признать, что Эллрою невероятно повезло, а для всех остальных за кадром осталось все, чего от «Черной Орхидеи» стоило ждать.