Губернатор Тверской области Дмитрий Зеленин, вступив в должность и осмотревшись вокруг, объявил курс на туризм: "Тверская область богата водными, лесными и земельными ресурсами, поэтому обладает чрезвычайными возможностями для развития отдыха. Я как губернатор всемерно поощряю развитие рекреационной индустрии, в том числе и экологический туризм". Близость к Москве, автомагистраль Москва -- Санкт-Петербург (пусть пока являющаяся скорее национальным позором, чем магистралью), малонаселенность, убыточность сельского хозяйства теперь решено считать не недостатками, а особенностями региона. Потому что в остатке -- обширные леса, болота, многочисленные озера, две крупнейшие европейские реки -- Волга и Западная Двина, что берут начало в области, Селигер, охота, рыбалка, грибы, клюква...

Помимо экологического, есть еще туризм культурный, паломнический, в общем, «рекреационный потенциал» губернии позволяет мечтать, строить планы, пытаться привлекать инвестиции, в том числе иностранные, «для строительства инфраструктуры туристического бизнеса». В том числе объявлять программу «Путь культурного наследия».

В Тверской области 14 городов имеют статус «Памятник градостроительства». Есть экскурсионный маршрут «Пушкинское кольцо Верхневолжья». Туристические фирмы при этом сетуют, что, несмотря на все эти богатства, желающих ими полюбоваться, совсем немного. В комитете по туризму Тверской области сформулировали две главные проблемы, «сдерживающие развитие туризма»: отсутствие туристского потока и комфортабельных средств размещения.

Но главным и, как правило, не сознаваемым пороком существующего предложения является отсутствие объекта притяжения. Ради чего потенциальный турист направится именно сюда? Что он может увидеть здесь такого, чего нет в других местах? Для массового туриста нужно придумать обаятельный и неповторимый имидж, сочинить гений этому месту. Эта колоссальная работа стоит не дешево, однако именно на ней обычно и экономят. Кажется, что стоит отреставрировать здания и открыть несколько гостиниц и ресторанов, и все наладится. Сами поедут изучать отечественную историю, осматривая типовые храмы и вчитываясь в дурную смесь казенных и псевдозадушевных штампов путеводителя.

Но если для расцвета туристического бизнеса этого явно недостаточно, для отдельных любителей путешествий по отечеству ничего особенного не нужно, напротив, отсутствие туристического глянца для них главная приманка. И можно считать удачей, что рядом с Москвой находятся если и не совсем нехоженые, то все-таки еще почти нетронутые культурные заповедники.

Трехдневное путешествие в тысячу километров позволило осмотреть довольно небольшой треугольник вокруг Твери -- Калязин и Кашин на востоке, Торжок на севере и Старица на юге. На удивление, каждый из городов продемонстрировал свое и совершенно различное отношение к прошлому и настоящему и к возможным туристическим перспективам.

На восток

Город Калязин (сейчас в нем проживает 15 тысяч человек) стал знаменит благодаря своей колокольне, стоящей посреди Волги. Когда из-за строительства Угличского водохранилища городу предстояло уйти под воду, дома в окрестностях наскоро сносили или разбирали. Моя дача под Москвой построена как раз из такого, разобранного и по железной дороге перевезенного с берега Волги на берег подмосковной Клязьмы, деревенского дома. Знаменитый Макарьевский Свято-Троицкий монастырь был уничтожен, постройки его разобрали на камень для Угличской плотины, а главный Троицкий собор взорвали, как и Николаевский собор на центральной площади, а вот колокольню временно сохранили -- для таких экзотических целей, как тренировки парашютистов.

Сейчас на колокольню, которая из-за падения уровня воды в Волге стоит уже не в реке, а на маленьком острове, можно съездить на туристическом катере с экскурсоводом, который расскажет, что вам очень повезло -- сегодня специально для вас звонят калязинские колокола. Действительно звонарь раскачивает веревку, и далеко над Волгой слышен колокольный звон -- красиво.

Калязин -- город маленький и как будто застывший в своем прошлом, весь посвященный своей травме. Сохранилось и несколько старых улиц, с постройками середины XIX века: уездное училище, городская управа со смотровой башней, жилые дома. К колокольне ведет улица Карла Маркса, ее пересекает улица Ленина, кое-где мощенные булыжником, как и сто лет назад, когда они называлась Тверской и Московской. Горожане особого любопытства к прошлому не проявляют, ограничиваясь сознанием самого факта затопления. В одном из красивых, красного кирпича строений с надписью "1901" сейчас городской суд. Стерегут суд охранники, бдительно запрещая фасад фотографировать. На вопрос, что было в этом здании прежде, ответа не знают. Невольно подумалось, что прежде, во-первых, при здании был дворник, который охранному делу не обучался, но крапиву скорее всего косил, а нынче двор зарос лебедой и крапивой по окна первого этажа.

Большие туристические пароходы, идущие по Волге, в Калязине не останавливаются, предлагая взгляд на город со стороны. Видимо поэтому для приезжих, в сущности, ничего не приготовлено. На вопрос, а где тут музей, калязинцы бодро отвечают: "Да на Свистухе!", как будто не предполагая самого факта появления приезжих, незнакомых с местной топонимикой.

А люди тем не менее приезжают. Вооружившись недавно изданным путеводителем по Тверской области, звонят с мобильников в музей, где юные сотрудницы описывают дорогу столь же внятно, как и прохожие... Тем не менее в музее можно получить какую-то информацию об истории города. Разместился музей в здании Богоявленской церкви конца XVIII века, действительно очень красивом, и сегодня так же, видимо, как и в старину, резко контрастирующим с деревенскими улицами заречного, то есть расположенного за рекой Жабней, калязинского района Свистуха, сохранившегося с тех самых допотопных времен без изменений. Главная часть экспозиции музея представляет старый Калязин. В первую очередь Троицкий монастырь, от которого так старались избавиться во имя светлого электрифицированного будущего с парашютистами. Но музейное собрание этого удивительного города не богато и, как принято в большинстве провинциальных музеев, представлено не изобретательно. Схемы, макет монастыря, несколько старинных открыток с видами города и самое ценное -- фреска «Страшный суд», снятая перед затоплением со стены Троицкого собора. Еще вполне традиционные стенды с фотографиями, посвященными Великой Отечественной. Что-то о природе и климате -- тоже стенды. Несколько бытовых предметов и церковная утварь конца XIX века. И непонятно, что тут причина, а что следствие -- скудость ли материальная порождает интеллектуальную лень или наоборот. Конечно, как всегда, сказываются и плохая сохранность материальной культуры старой России, и недостаток средств, нищие фонды, отсутствие опыта экспонирования. Представляется, что сам факт ушедшего под воду пространства уже и есть главный аттракцион этого места, не требующего усилий ни по его презентации, ни по осмыслению.

Находящийся в 25 км от Калязина город Кашин никто специально не разрушал. В нем сохранились семь монастырей, два собора, девять церквей, а потому с высоких берегов реки Кашинки, делающей в городе затейливую петлю, можно видеть бесчисленные купола. Сохранились и торговые ряды, чьи арки подпирают изящные, зеленой меди колонны, в них и нынче магазины, но основная местная торговля идет в разноцветных палатках на алюминиевых распорках, стоящих на другом конце торговой площади. Кашин живет не туристами, в нем работает знаменитый кашинский ликероводочный завод "Вереск", выпускающий ликер "Старый Кашин" и прочие крепкие напитки, и Кашинский завод электроаппаратуры. Когда я приехала в Кашин, последний отмечал 60-летний юбилей, и в городской клуб, что размещается в Воскресенском соборе, шли нарядные, довольные люди с красивыми подарочными коробками в руках, костюмы и машины которых были вполне "на уровне".

В наследство от советской власти городу достались пятиэтажки, но многие кашинцы по-прежнему живут в домах с огородами, дровянными колонками и с деревянными волжскими воротами на неизбежных улицах Карла Маркса, Горького и Луначарского. (Говорят, что есть в Кашине и улица Красных идей, и улица Обновленный труд, но я их не нашла.)

На церквях исправно блестят восстановленные кресты, что, впрочем, вовсе не означает, что в них проводят службы. Такого количества прихожан, чтобы заполнить все эти соборы, сегодня, когда население города составляет 35 тыс. человек, не наберешь. К тому же храмы, которые купцы и почетные горожане бесконечно перестраивали в меру собственного разума и богатства, скорее типовые, как и пятиэтажки, и не представляют собой архитектурных раритетов, ради которых стоит ехать именно сюда. Только в самых смелых мечтах можно было бы себе представить, как бы выглядел Кашин, с его живописным расположением и красавцами соборами, если бы архитектурные сооружения просто сохранялись в опрятности; мостовые оказались целыми, в торговых рядах расположились сувенирные и художественные лавки, ресторанчики и антикварные магазины, в старинных домах хозяева держали бы скромные частные гостинички, реку бы вычистили и построили купальни и бани... Тем более что в Кашине находится бальнеологический и грязевой санатории, есть источники минеральной воды. Но Кашин сегодня не рассчитан на туристов, это город для своих.

На север

На туристов делает ставку сравнительно крупный (50 тыс. населения) город Торжок, у которого куда больше оснований считаться настоящим туристическим центром. Во-первых, по количеству памятников Торжок превосходит все города Тверской области (261 объект, из которых 80 республиканского значения). Во-вторых, он находится совсем рядом с трассой Москва--Питер. В-третьих, недалеко --в 6 км -- расположено имение архитектора Николая Львова Василево, и там недалеко на фамильном кладбище Львовых похоронена Анна Керн. Торжок входит в Пушкинское кольцо Верхневолжья, поскольку Пушкин проезжал его множество раз. Поэтому в городе есть музей Пушкина -- в доме Олениных, памятник Пушкину и Пушкинская улица. В путеводителе написано, что именно в Торжке Пушкин видел вывеску, с надписью «Евгений Онегин -- булочных и портных дел мастер».

Ну и главное, Торжок -- город не бедный и не депрессивный. В нем по улицам ходят юноши и девушки с мольбертами, движение перекрывают, потому что на фоне старых стен снимают кино, в старых торговых рядах открыто кафе с интригующим названием "Гранитный камушек", на берегу реки Тверцы выстроились несколько совершенно игрушечных и сияющих новизной корпусов - ведомственная гостиница «Тверца», принадлежащая ОАО «Пожтехника», самому богатому предприятию города... Все это немного похоже на новый старый Арбат -- горбатый мостик, стилизованные под старину вывески и фонари, свежая штукатурка, но с другой стороны от этого так и веет оптимизмом и довольством. В Торжке теперь проходит эксперимент по передаче исторических памятников в частные руки, и туда начинает свое внедрение частный туристический бизнес. Этот бизнес бывает весьма нахрапист и с энтузиазмом перенимает не самые тонкие черты нового российского быта -- и новодел, и грубоватую стилизацию, и отсутствие уважения к историческому процессу. Не снесут ли теперь памятник Кирову на историческом Бульваре -- такой глуповато-простецкий и советский? Но, с другой стороны, сгорела же совсем недавно, в 2002 году, пятнадцать лет стоявшая без призора гостиница Пожарского, та самая, в которой Пушкин рекомендовал Соболевскому отведать модных в то время жареных котлет Дарьи Пожарской.

Тут необходимо сделать отступление. Не только Пушкин, но и Гоголь едал эти знаменитые куриные котлетки, но, Боже, как грустна наша Россия, испытал при этом другие чувства. Сергей Аксаков писал, что в 1839 году они с Гоголем заехали в гостиницу Пожарского: «Гоголь сейчас заказал нам дюжину котлет с тем, чтоб других блюд не спрашивать. Через полчаса были готовы котлеты, и одна их наружность и запах возбудили сильный аппетит в проголодавшихся путешественниках. Котлеты были точно необыкновенно вкусны, но вдруг ... мы все перестали жевать, а начали вытаскивать из своих ртов довольно длинные белокурые волосы. ...Принялись мы рассматривать свои котлеты, и что же оказалось? В каждой из них мы нашли по нескольку десятков таких же длинных белокурых волос! Как они туда попали, я и теперь не понимаю. ...Мы послали для объяснения за половым, а Гоголь предупредил нас, какой ответ мы получим от полового: "Волосы-с? Какие жы тут волосы-с? Откуда прийти волосам-с? Это так-с, ничего-с! Куриные перушки или пух, и проч., и проч.". В самую эту минуту вошел половой и на предложенный нами вопрос отвечал точно то же, что говорил Гоголь, многое даже теми же самыми словами».

Я котлет не пробовала, но журналист Алексей Митрофанов, остановившись в нынешние дни в новопостроенной гостинице «Тверца», принадлежащей заводу "Пожтехника", выпускающему противопожарное оборудование: огнетушители, автоцистерны, автолестницы, подъемники (клуб «Пожтехники» и располагался в сгоревшей гостинице Пожарского -- как-то слишком много пожаров, вам не кажется?), поделился впечатлением: «Я первым делом пошел в ресторан и потребовал порцию пожарских котлет (благо в меню они были). Спустя двадцать минут мне принесли два сухеньких, безвкусных (видимо, неоднократно замороженных и размороженных) средних размеров катышка, покрытых толстым слоем непробиваемой, зубодробильной панировки. Приехал я довольно поздно, и рабочий день заканчивался. Громко надрывался телевизор. Официантка с поваром вышли его смотреть. Они с нетерпением поглядывали на меня: когда же наконец я съем свои "пожарские котлеты" и можно будет расходиться по домам. Высказывать претензии не было никакого смысла».

Новая гостиница и несколько близлежащих домов образуют на Тверецкой набережной отлакированный, как игрушка, новый квартал со стилизованными под старину вывесками и современными плакатами «Единой России». Улица неизбежного Карла Маркса отделяет его от другого отрезка той же набережной, где можно пока полюбоваться самыми запущенными строениями с совершенно аутентичными дверями и окнами, с геранями и бегониями, с кошками и голопузыми детишками. Но и с той, и с другой стороны в воде Тверцы отражаются купола роскошных монастырских ансамблей, похожих очертаниями на киевскую Софию.

На запад

Город Старица в несколько раз меньше Торжка (всего 9 тыс. жителей), но знаменитый старицкий Спасо-Успенский монастырь с трапезной и шатровой церковью Введения, построенной по приказу Ивана Грозного, равно как и история последнего независимого удельного князя Владимира Старицкого, проявившего абсолютную лояльность к Кремлю, но тем не менее отравленного подозрительным Иваном Грозным, создают городу отменную культурную репутацию. К тому же из Старицы можно съездить в Берново, где в 1971 году был восстановлен барский дом и в нем открыт музей Пушкина, и Малинники -- места, принадлежащие тригорским Вульфам, друзьям и соседям семьи Пушкиных. Поэт не раз гостил в их имениях, сохранились письма, в которых он с усмешкой описывает, как простодушные соседи ездили посмотреть на столичную знаменитость, как «на собаку Мунито» (был тогда такой аттракцион с дрессированной собачкой), и как соседские дети, которым отец Анны Керн обещал, что приедет Пушкин -- «весь сахарный, а зад его яблочный», «увидев, что я не сахарный, а кожаный, совсем опешили». Сегодня туристов по-прежнему можно собрать «на Пушкина», и пушкинская карта одна из козырных в колоде нового туристического бизнеса. В советское время именем Пушкина, как волшебным заклинанием, пытались спасти от расхищения и вполне не зависимые от него ценности. Так случилось, например, с усадьбой Чукавино, принадлежащей знакомцу Пушкина Ивану Ермолаевичу Великопольскому. Встречались они в основном за карточным столом, где менялись удачей. Великопольский писал пьесы и стихи, публиковал свои стансы и даже был адресатом нескольких вежливых пушкинских записок и одной эпиграммы. Умер он в 1868 году, похоронен в своем имении Чукавино, где до сих пор на заросшем травой старом кладбище наполовину ушедший в землю лежит его могильный камень. Дом же и парк сохранились, хотя и не в лучшем состоянии, а на доме висит мемориальная доска, где нет имени владельца, зато сообщается, что здесь проживал некий доктор Мудров, «лечивший семью Пушкина».

Когда-то дом был образцовым для своего времени, Великопольский, уйдя в отставку, увлеченно занимался хозяйством -- он любил рационализацию, применял европейские технологии, закупал новейшее оборудование. Усадьба имела передовую по тем временам систему отопления, вентиляции, водоснабжения, великолепные подвалы для хранения продуктов, а также мастерскую, каретный двор, винные погреба. В советское время в Чукавино был интернат, потом усадьбу передали на баланс завода «Центросвар», который начал было восстановление Владимирской церкви и здания усадьбы -- изящного каменного особняка в классическом стиле для размещения в ней базы отдыха, но, видимо, в перестройку угас. Чукавино, вместе с 30 гектарами земли, перешло по договору об аренде союзу бывших заключенных ГУЛАГа "Возвращение", для создания сельхозартели. Сейчас на эти земли претендует то ли областная администрация, то ли лично Дмитрий Зеленин -- рядом, на территории бывшего пионерлагеря, находится Центр ездового собаководства Тверской области "Чу", который губернатор поддерживает. Во всяком случае всех, кто проходит к усадьбе, предупреждают, что территория частная и охраняется собаками, конечно, не ездовыми. Есть, впрочем, сведения о некотором проекте, разработанном коллективом ООО НПИЦ «Геоэкология» в 2001 году: Чукавино предстояло стать центром «Старицкого историко-туристического парка», с головным офисом и гостиницей, но этот план, победивший, кстати, в федеральном конкурсе в 2002 году и получивший 10 млн руб. бюджетных средств, поступивших в Тверское областное казначейство и даже полностью где-то истраченных, почему-то больше никем не рассматривается.

Если ехать в Старицу из Твери, то по дороге можно завернуть в Иванищи, где сохранилась церковь 1543 года постройки -- все, что осталось от богатого когда-то Иванищенского монастыря. Место очень живописно, храм сейчас активно реставрируют, купола колокольни уже обшили жестью ярко-синего цвета, везде навалены горы местного известняка -- старицкого мрамора. Его добывали в знаменитых каменоломнях под Щаповой горой.

Сейчас на месте старых старицких шахт остались пещеры -- катакомбы длиной до 14 км, говорят, что они очень популярны у туристов-спелеологов. Правда, попасть в них не удалось. В лучших традициях активиста и предпринимателя Остапа Бендера кто-то решил, что за вход в пещеры стоит брать деньги, но поскольку просто встать у провала показалось неловко, начали строительство некоего бетонного сооружения, где на одном этаже планируется сделать бар или ресторан, а на другом когда-нибудь будет отличный парадный подход для желающих погулять по катакомбам. Пока стройка идет вяло, но вход в пещеры закрыт, и одинокий сторож скучает в строительном вагончике.

Куда более бодро работы идут в самом Свято-Успенском монастыре. Его взял под свою опеку Виктор Христенко, создав фонд помощи, в который вошли столичные предприниматели. В 2005 году отмечали 895 лет монастырю, и к этому празднику было специально отлито 12 колоколов, ожививших 85 лет молчавшую колокольню. Уже заново отделан или, точнее, отстроен монастырский братский корпус, заново выпиливают ступени к одному из стоящих в строительных лесах храмов. А к 900-летию обители обещают отреставрировать уже ее целиком.

А заодно, уж не знаю, на чьи средства, строится и новое здание Старицкой больницы...

Музей в Старице основан был в 1919 году. Начало его собранию положил еще до революции один из местных энтузиастов, потом за дело взялся внук знаменитого скульптора Евгений Клодт, спасая под музейной сенью все ценное из реквизированных имений, но когда наступила эпоха централизации, большинство экспонатов забрали в Москву и Питер. Остальное погибло во время Отечественной войны. Так что сегодня музей беден, даже аскетичен. Копии фотографий, скудные поясняющие надписи, и только в археологическом разделе посетителей радуют знакомые по советским школьным экскурсиям диорамы: «Вид древнего городища дьяковского периода» и реконструированная «Старицкая крепость». Еще удивляют долбленки -- лодки, вытесанные из одного ствола, причем изготовленные в XIX веке. Возможно, малый интерес к истории связан у нас именно с ее отсутствием? С тем, что большинство населения до сих пор живет в средневековье, с тем же уровнем комфорта и с тем же отсутствием историзма в сознании?

Вот, например, что делать с советским наследием? С памятниками, строениями, названиями? Пока это и есть обветшавшая, но живая среда обитания горожан, все еще прописанных по адресам: ул. Карла Маркса, ул. Кирова, ул. Дзержинского. Переименовывать их не стали -- дорого. Но и отрефлексировать их наличие нет желания. В тех местах, где появились деньги, все следы прошедших десятилетий уничтожаются, и место живого городского пространства занимают стилизованные под определенную историческую эпоху декорации -- это касается и храмов, и светской застройки.

Меж тем советская модель жизни остается по существу единственной реальностью. В той же Старице, видимо, в расчете на приезды знаменитых гостей отремонтировали ресторан «Райпо», где теперь столы накрыты шелковыми скатертями в тон занавесям, где работает кондиционер и висят репродукции в той же желто-зеленой гамме, что модный текстиль. Однако интерьер, при всей новизне и качественной отделке, все равно воспроизводит заводскую столовую 60-х годов. Советским, то есть иждивенческим и безответственным, кажется и отношение к своим городам их жителей, охотно ругающих «чужаков», «москвичей», «олигархов», скупающих лучшие земли области, и в то же время никто из них не выйдет с косой на пригорок, просто чтобы не зарастала бурьяном родная улица.

Именно в глухой российской провинции, с ее бедностью и неизменностью, особенно хорошо заметно, что никаких иных моделей поведения, кроме советских, в глубинах нашего общества по-прежнему нет. Хотя туристические компании, учитывая новые веяния, сочиняют развлекательные туры «с изюминкой». Например, предлагают «Забавы древних славян»: «Встреча туристов с чарочкой, фольклорной группой, хороводами, песнями. Театрализованное шоу военно-исторического клуба, где древнерусские воины проведут показательные бои на ролевом и железном оружии. Туристы и сами лично смогут принять участие в воинских потехах наших предков. Заканчивается представление пикником (русские щи, шашлыки, разносолы, чарочка)». Казалось бы, чего же лучше...