К десятилетию своего театра Роман Виктюк выпустил спектакль по пьесе израильского драматурга Ханоха Левина «Непостижимая женщина, живущая в нас». Я очень давно не видела, чтобы огромный, трехъярусный зал Театра имени Моссовета был так набит. Не просто «под крышечку», но зрители друг на друге сидели на полу в проходах, стояли у стен. Мало кто из режиссеров может похвастать такими преданными и постоянными поклонниками. То, что публика состоит именно из «постоянных», видно сразу. И по тому, как зрители дружно аплодируют, лишь только услышат фонограмму, где голос кумира торжественно рекомендует отключить телефоны: «Здравствуйте, с вами говорит режиссер Роман Виктюк». И как начинают кричать «браво» после всякой сцены. И конечно, в финале, когда видно, что чуть не половина женщин, выстроившихся в проходе, чтобы поздравить любимого постановщика и артистов, несут им не букеты, а пакеты с подарками.

Ну и Виктюк, готовясь к своему осеннему 70-летию, конечно, не обманывает их ожиданий. Не берусь пересказать пьесу Ханоха Левина, но допускаю, что до того, как над ней начал работать Роман Григорьевич, она была простой комедией. Теперь она имеет подзаголовок «любовные игры», частично ритмизованный текст, туманный, но очень символический смысл (что-то о Вечной Женщине) и в программке -- предисловие режиссера, полное восклицательных знаков при упоминании о Женщине и Любви. Как мне удалось понять, речь идет о некоей «самой желанной» Женщине, у которой есть безнадежный поклонник («Никто, беззаветно влюбленный, ее «бесплатное приложение», как значится в программке), и есть любовник с испанским именем. У женщины этой две ипостаси с разными именами -- обе играет Вера Сотникова. Каждой ипостаси полагается служанка (и ту, и другую играет Екатерина Карпушина), «бессмертный» любовник (Хорхе, Эрнандо и так далее -- всех играет Дмитрий Косенкин) и жалкий, третируемый поклонник (вот тут два актера -- постоянный виктюковский красавец Дмитрий Бозин и совсем новый, молоденький и кудрявый Дмитрий Малашенко). В общем, «самая желанная» всегда любит каких-то мачо, которые даже усилий не прилагают, чтобы ее завоевать, а преданные поклонники остаются ни с чем, им позволяют лишь подавать в ванной полотенце. (Впрочем, кажется, в финале герою Бозина, которого героиня спутала с Хорхе, повезло).

Дальше в дело вступает классический виктюковский арсенал: раздетые молодые мужчины, извивающиеся в страстных пластических этюдах, раздетые женщины (к счастью, им есть что показать), стонущие голоса, крашеные лица, предметы непонятного назначения (тут -- длинные куски полиэтилена разных цветов, которые герои таскают туда-сюда) и повышенный градус эротического накала. Плюс к этому, поскольку пьеса все же израильская, Виктюк включает сюда и еврейские мотивы: шагаловских летящих влюбленных в качестве хора и кордебалет ортодоксов-скрипачей в шляпах и жилетках. Впрочем, в нужный момент все они скинут одежды, окажутся в чем-то вроде женских купальников и так, не снимая шляп и размахивая смычками, бойко спляшут что-то под «Мою Марусечку».

О смысле всего этого действа, длящегося три с половиной часа, рассуждать не берусь. Да и бог с ним, со смыслом. Мы ведь любим Виктюка не за это.