Прецедент, когда людей судят за искусство, опасен и страшен. Он свидетельствует о том, что общество не свободно, более того, что сама территория гарантированной Конституцией свободы мысли и слова, свободы литературного, художественного творчества в нашей стране не определена. Потому управляемая демократия в любой момент по чьей-то прихоти, чьему-то произволу может обернуться неуправляемым террором.

В других странах и других демократиях свободу мысли и слова защищают специально созданные институции. И эти институции становятся охраняемой законом территорией, где привычные понятия, символы, ценности обязаны подвергаться критическому, подчас болезненному для восприятия анализу. Именно обязаны. Только в этом случае общественная жизнь сможет развиваться гармонично и свободно. Только в этом случае предрассудки, оправдывающие любую безответственность и произвол, будут побеждены.

К несчастью, российское общество исторически не научилось разделять территории публичного и «институционального». Не научилось уважать структуру и особенности другого, непонятного (потому априори опасного и враждебного) языка. Выставочный зал -- территория ведущегося на этом самом «непонятном» языке профессионального диалога, оно не может уравниваться с улицей, метро, площадью. Это своеобразная интеллектуальная лаборатория, в которой творческие люди в силу своих способностей и таланта рефлексируют на тему политики, социума, личного и общественного, религии и церкви. И только благодаря этой рефлексии подтверждается жизнеспособность принципиальных для человечества ценностей. Потому предъявленные уважаемым людям обвинения в разжигании религиозной и национальной вражды свидетельствует о неадекватном понимании господами судьями границы территорий публичной и институциональной. Проще говоря, об их некомпетентности. Косвенным доказательством этой некомпетентности служат слова члена судебной экспертизы, искусствоведа Натальи Энеевой. Ее цитирует в своей итоговой речи государственный обвинитель Ю. Новичкова: «Если бы не было мощнейшей вербальной поддержки так называемого актуального искусства со стороны определенного рода художественной критики, если бы не было искусствоведов, своим пером убеждающих нас в том, что эти малотрудоемкие коллажи являются новым художественным словом, частью самозамкнутого художественного процесса, публика, вне всякого сомнения, просто не смогла бы воспринимать всерьез все эти перформансы как произведения искусства, воспринимала бы их по большей части как хулиганство. Искусствоведы, занимающиеся «актуальным искусством», такие же творцы актуального искусства, как и сами художники, то есть те, которые делают перформансы своими руками». Г-жа Энеева желает заклеймить современное искусство, а на деле выносит ему оправдание, т.к. настаивает на том, что современное искусство -- особая система коммуникации, особые правила игры, которые, подобно высшей математике, неясны для профанов, требуют посредников-коммуникаторов. И то, что на «профанной» территории маркируется как «хулиганство», в профессиональном комьюнити становится художественным текстом или исследованием. По непонятой самой Энеевой логике судить о любом послании, сделанном на профессиональном языке, могут только люди, владеющие этим языком. В противном случае кто-то, руководствуясь собственными вкусами и образованием, может считать богохульством теорему Коперника или закон Бойля--Мариотта.

На выставке были вызывающие работы, смысл которых большинство художников не считает издевательством над чувствами верующих, а определяет с позиций именно институциональной критики. Критики тех религиозных и спекулирующих на религии организаций (в том числе и массмедиа), что репрессивны по отношению к свободе человека, его личному самоопределению в делах Веры. Ведь личная свобода только и может быть условием подлинного общения с Богом.

Небесполезно представить этот конфликт в исторической перспективе. Далеким прообразом выставки «Осторожно, религия!» можно считать перформансы, которые устраивал царь Петр Великий на рубеже XVII--XVIII вв. Начиная с 1694 года, в письмах Петра часто встречается термин «наша компания» или «компания». Так маркировалась социальная ячейка, противопоставляющая себя косному и дремучему «коллективному сознательному» средних веков. В компанию входили преданные царю люди разного звания, от князей (Ф.Ю. Ромодановский, Ф.М. Апраксин) до «разных чинов людей». Поведенческая модель, принятая «всешутейшей» компанией Петра I, преследовала цель отшелушить как раз ту коросту предрассудков, что не позволяла человеку свободно чувствовать, мыслить и говорить. Пародии на церковь и церковные обряды, разыгрываемые «всешутейшей» компанией Петра, были вовсе небезобидные для православной традиции. Куда более радикальные, чем на выставке «Осторожно, религия!». Но кощунством их считать нельзя, потому что модель поведения Петра и «товарищей» была прообразом художественных, параллельных жизни стратегий. Это было зеркало, в которое смотрелось общество. В этом зеркале недостатки и изъяны традиционного уклада представали в гипертрофированном виде. Их легко было «найти и обезвредить».

Создавая разные уровни социальной коммуникации, Петр приучал избавляться от предрассудков. Крупнейший историк России Александр Заозерский (1874--1941) характеризовал актуальный в то время художественный имидж Петра-перформансиста как реакцию против лицемерия и ханжества древнего «церковно-аскетического» режима жизни. Петра «удивляло, почему лицемерие или ханжество не запрещается специальной заповедью, и он собственноручно составил даже рассуждение на эту тему». А современник Петра, оставивший нам свои воспоминания о его царствовании, граф Бассевич сформулировал свое отношение к «потешным действам» царя так: «Он никогда не думал касаться самой религии, а имел в виду только чрезмерность богатства и власти духовенства, которое злоупотребляет как тем, так и другим». Не правда ли, очень актуальное в связи с выставкой «Осторожно, религия!» наблюдение?

Конечно, можно вспомнить, что многие ревнители православия и Петра I обзывали «антихристом». Но если с этой оценкой солидарны сегодня официальные органы, то недолго ждать процессов по делу ведьм и еврейских погромов.