Мы продолжаем разговор о перипетиях культурной политики в России. Реформа бюджетной сферы, которая наделала столько шума в театральных кругах, в академической музыкальной среде отчего-то не вызвала бурных дискуссий. Быть может, музыкантов волнуют сегодня проблемы иного порядка?

Президент Московского международного Дома музыки, художественный руководитель и главный дирижер "Виртуозов Москвы" и Национального филармонического оркестра России, президент Благотворительного фонда Владимир Спиваков при всей видимой успешности его проектов считает, что культура в России находится на грани катастрофы.

Маэстро только что выступил в лондонском «Ройял фестивал-холле» в рамках мирового турне, которое проводят "Виртуозы Москвы" в год своего 25-летия. Лондонская "Таймс" поставила этому концерту высшую оценку -- пять звезд. А сегодня Спиваков вместе с Национальным филармоническим оркестром России играет в Санкт-Петербурге концерт памяти первого мэра города Анатолия Собчака. С Владимиром СПИВАКОВЫМ беседует Анна ВЕТХОВА.

-- Отчего вы редко бываете в своем родном городе? С чем у вас ассоциируется Петербург?

-- К сожалению, я действительно не часто здесь бываю, в силу странных обстоятельств. Наш концерт с НФОР не был запланирован заранее. Людмила Борисовна Нарусова попросила меня выступить, и я, конечно, сразу же согласился. Мы были очень дружны с Анатолием Александровичем. Я очень любил и продолжаю любить его. Он был выдающейся личностью, настоящим петербуржцем, любил искусство -- музыку, литературу, театр, кино, живопись. И когда он оказался в вынужденной ссылке в Париже, то часто приходил к нам в гости: наш дом стал для него своим.

Петербург для меня -- это город-музей, его архитектура -- музыка. Это город Товстоногова, Акимова, Черкасова, Стржельчика, Алисы Фрейндлих. Здесь умели ставить пьесы Горького, Гоголя, Шварца так, что они отзывались в сердце каждого человека. Здесь в филармонию ходили, как в храм: когда были закрыты церкви, то очищение люди получали именно там. В Петербурге жил и творил Евгений Александрович Мравинский и практически все премьеры свои осуществлял Дмитрий Дмитриевич Шостакович. Это и есть традиция.

-- А каков Петербург сейчас?

-- Мне кажется, сейчас другие люди, немножко другая публика. Но важно помнить о тех, на чьих плечах мы стоим. Беда в том, что люди забывают о главном: политики уходят, а в истории остаются только те, кто помогал духовному росту нации, остается то, что создано благодаря им. Однажды Мравинского вызвал первый секретарь Ленинградского обкома партии Романов и спрашивает: «Что же это от вас уезжают люди?» Мравинский, отличавшийся недюжинной силой духа, ответил: «Это не от меня уезжают, это уезжают от вас».

-- Нынешние проблемы несколько иного порядка: в правительстве сегодня говорят о реформах в сфере культуры...

-- Мало говорят и мало делают. Недавно министру культуры Франции показали фильм, рассказывающий о детях, поющих в хоре. Эта картина произвела на министра такое сильное впечатление, что он решил выступить с законодательной инициативой: ввести уроки хора в каждой общеобразовательной школе Франции. В этом что-то есть, как мне кажется. Раньше ведь и у нас в школах были уроки музыки... А Шостакович даже мечтал, чтобы в общеобразовательных школах изучали не только букву и цифру, но и ноты.

-- Вам не кажется, что это утопия?

-- Нет, это вопрос образованности. Все общество сегодня разобщено чрезвычайно. До предела заострены проблемы, связанные с национальной рознью и антисемитизмом. Я думаю, что людей разъединяют не политические убеждения, а невежество. Значит, нужно найти сегменты, которые бы это общество соединяли. И мне кажется, что лучшей почвы, чем искусство, нет, и сейчас нашему правительству требуется сделать настоящее большое усилие, чтобы сохранить искусство и образование.

-- Но с невежеством бороться на словах невозможно. Нужны конкретные действия, нужны законы...

-- Давно надо было ввести закон о меценатстве. Президент же наш говорил о социальной ответственности бизнеса? Так вот эта ответственность очень мало в чем проявляется. А причина -- отсутствие закона, который бы освобождал от налогов тех, кто готов жертвовать и поддерживать искусство, музеи, библиотеки, оркестры. Закон о меценатстве работает во всех цивилизованных странах. В России эта тема назрела давно. И если такой закон не примут, то дальше будет очень страшно, потому что мы потеряем все самое ценное, что есть в народе. Людям искусства, педагогам, работникам медицины не на что жить. Как можно относиться к ситуации, когда молодой талантливый хирург, кандидат наук получает зарплату в четыре тысячи рублей? А музыканты оркестров? Надо оплачивать их работу так, как ее оплачивают во всем мире. Меня когда-то спросили, пользуясь знаменитым вопросником Марселя Пруста: что для вас есть позор и унижение? И я ответил так: "Позорно предательство, унизительна вынужденная нищета".

-- Насколько я знаю, Национальный филармонический оркестр России появился на свет не без поддержки правительства. Сейчас у оркестра есть привилегированный партнер -- компания "Балтика", которая занимается обновлением инструментария оркестра. Есть и несколько частных спонсоров, поддерживающих коллектив. Вроде бы у вас, как у худрука, в нынешней ситуации не должно быть поводов для тревог. Или вам все-таки что-то мешает работать?

-- Мешают страх и зависимость. Я боюсь, что те, кто сегодня старается помочь Национальному филармоническому оркестру России, в какой-то момент не смогут больше оказывать эту помощь, и музыканты останутся без денег. Когда оркестр создавался, президентские гранты были уже розданы, поэтому мы лишены той ощутимой государственной поддержки, которую получили некоторые другие коллективы. Будут ли выдаваться эти гранты еще, как и кому -- это тоже вопрос. Мне было бы спокойно, если бы я знал, что в течение ближайших пяти лет оркестр будет обеспечен нормальной зарплатой.

-- Вы считаете, что финансирование оркестров должно быть государственным?

-- Я считаю, что здесь может быть гибкое финансирование, но приоритетными должны быть государственные деньги, а частные спонсоры помогали бы в осуществлении отдельных проектов (фестивалей, крупных культурных акций) и в приобретении инструментов. Инструменты, на которых сегодня играют музыканты большинства оркестров России, просто скверные.

-- Но вы передали оркестру собственную коллекцию струнных инструментов, во многом решив этот болезненный вопрос.

-- Да, эти инструменты теперь принадлежат оркестру. Но это не решает главного -- проблемы стабильности. НФОР существует на тех же условиях, что и все государственные учреждения культуры. Он на общих основаниях платит за аренду репетиционных и офисных помещений и залов. Я считаю, что, будучи национальным, государственным оркестром, НФОР должен гастролировать по российской провинции. И мы это делаем, хотя с финансовой точки зрения это невыгодно. Мы выступаем не в Сургуте и Тюмени, куда артисты едут за большими гонорарами, а в первую очередь там, где концерты симфонического оркестра из столицы -- редкость. В прошлом году мы уже побывали на Урале и в Западной Сибири. В апреле проводим гастрольный тур к 60-летию Победы в Великой Отечественной войне. Мы первыми приедем в Североморск, на базу нашего военно-морского флота, выступим в Новокуйбышевске, где симфонические оркестры также не дают концертов, а еще побываем в Уфе, Вологде, Череповце, Перми, Сыктывкаре и Волгограде. Когда я думал о маршруте этих гастролей, то решил, что не надо делить города на военные и тыловые, ведь война не пощадила никого...

-- Кроме закона о меценатстве, какие законодательные акты помогли бы, на ваш взгляд, стабилизации и развитию культурных институтов в России?

-- Я не знаю какие, я не творю законы. Я считаю, что к каждой крупной корпорации, как «Газпром», например, нужно прикрепить определенные культурные учреждения. Тогда можно будет еще на что-то надеяться.