Вспомнив бессмертный гоголевский «Театральный разъезд», в котором два просвещенных театрала, спрятавшись под лестницей, слушали реплики выходивших после спектакля зрителей, Сергей ХАЧАТУРОВ примостился под неработающим эскалатором Музея Ленина и записал отдельные комментарии выходящих с биеннальской выставки именитых посетителей.

Юрий АВВАКУМОВ, архитектор:

-- Хорошо, что вообще Московская биеннале появилась на свет. Хорошо, если будет жить. Хотя с роддомом и акушерками у нас, как обычно, проблемы, из-за которых современные художники до последнего времени пользовались услугами повивальных бабок, вроде галерей и непрофильных музеев, и только единицы рожали в цивильных условиях, чаще всего за границей.

Команде кураторов, очевидно, не удалось обжить стафилококковое пространство Музея Ленина. Его просто заняли, даже не продезинфицировав. Беспомощная ненасыщенная экспозиция, которую можно было бы легко спасти, вернув беспричинно разбросанные по городу видеопроекции из основной программы и введя в пространство музея визуальную коммуникацию как специально спроектированную общедоступную информационную систему. Будто не хватило каких-нибудь пятисот долларов, чтобы, отпечатав крупно имена художников и двуязычные экспликации, оправдать расход полутора миллионов. В результате -- недоношенный проект, ощущение халтуры и бесхозяйственности.

И напротив, большинство участников параллельной программы выступило на международном уровне, работая со скромными бюджетами, укладываясь в короткие сроки и представляя искусство не только для тусовки и для галочки, но и для широкой публики. Вчерашние повивальные бабки оказались вполне способны исполнять обязанности профессиональных артменеджеров, на отсутствие которых в нашем отечестве так сетовал Иосиф Бакштейн в период подготовки биеннале. В итоге свита сыграла короля настолько хорошо, что тому вообще можно было не светиться.

Екатерина БОБРИНСКАЯ, ведущий научный сотрудник Института искусствознания Федерального агентства по культуре и кинематографии:

-- Основная выставка биеннале честно продемонстрировала то, что происходит в современном искусстве на данный момент. Показала процесс -- следовательно, миссию свою выполнила. Другое дело, что, судя по экспозиции в Музее Ленина, процесс этот особых симпатий не вызывает...

Очень хорошо, что привезли выставки мэтров -- Кристиана Болтански, Михаль Ровнер, Билла Виолы, для России сразу задана высокая планка и представлен эталон, критерий качества.

Максим РУСАКОВ, художник, участник выставок параллельных программ биеннале:

-- Жаль, что тему национальной российской идентичности не обыграли приглашенные иностранные художники. Взгляд со стороны куда более зоркий. Я, например, никогда не обращал внимания на то, что среди всяких округлых гитар и мандолин русская балалайка треугольная. Открыл глаза мне мой друг иностранец. Его этот «супрематический» предмет изумил. Вообще можно было бы переформулировать тему с бессмысленно-политкорректной «Диалектики надежды» на что-то связанное с «русским»: мы хотим узнать, кто мы в глазах других. Хотелось бы получить не только ответ на вопрос Who is mister Putin? (извините за риторику), но и кто мы сами такие? как нас видят? Ведь ситуация требует постоянной корректировки. Если десять лет назад было очевидно, что у нас все медведи играют на балалайках и отнимают водку у детей, то теперь непонятно, может, среди детей и медведей есть уже и непьющие...

Дина ГОДЕР, театральный критик:

-- После посещения основных выставок биеннале поняла, что самое занятное, увлекательное связано с той или иной формой театральности. Болтански -- чистый театр, Ровнер, Виола тоже. Все, что имеет развитие во времени, пространстве, интересно, что стоит стояком -- нет. Работы «с движением» (не обязательно кинетические скульптуры) вовлекают зрителя, делают его соавтором, заставляют додумывать. Увы, разочаровали вещи мэтров российского современного искусства. Например, фотоэпопея группы АЕС+Ф: гламурные снимки детей с оружием в руках. Сделаны дешево, смысл подан в лоб, думать ни о чем не нужно -- тупик.

Павел МИКИТЕНКО, художник, член леворадикальной артгруппы "Радек»:

-- К сожалению, с Первой Московской биеннале нельзя связать какие-нибудь впервые открытые темы или интересно поставленные проблемы. Уровень ее восприятия -- это уровень отдельных произведений. Она не создала и новый контекст, а это самое важное для проекта такого масштаба.

Экспозиция в бывшем Музее Ленина, к сожалению, демонстрирует отсутствие какой-либо кураторской концепции. За общую линию поначалу можно принять тему падения советской империи, культурными наследниками которой мы все являемся. Это последнее историческое событие мирового масштаба, произошедшее на территории России, вполне могло бы послужить достойной темой биеннале. Оно мерцает на выставке то нервно ворочающимся телом Владимира Ильича (видео группы «Синие носы»), то историческим фильмом 50-х годов о вожде («Живой Ленин» Михаила Ромма), то в настенной фреске с серпом и молотом Алексея Каллимы... Но все это настолько случайно, что кажется просто первой реакцией художников на экстравагантный выбор места для главной площадки биеннале. Места, с тяжелым и тесным пространством которого, кстати, не многим удалось справиться.

Александра ШАТСКИХ, доктор искусствоведения, главный малевичевед России:

-- Я новыми глазами посмотрела на Музей Ленина и поняла, что это отличное пространство для современного искусства. Советское прошлое вступает в любопытнейший диалог с тем, что выставлено в залах... В Музее Ленина много экспонатов, где обыгрывается взгляд из окна. А некоторые окна в здании сами превращаются в «реди-мейды». Помню на вернисаже люди группами стояли у одного открытого окна с видом на Манеж, стройплощадку на месте снесенной гостиницы «Москва». Стояли и как завороженные созерцали старые, новые реалии российской жизни. А проходящие по залам зрители смотрели на эту группу, смотрящую в окно. И получалась такая уникальная «рефлексия рефлексии», обозначалась та дистанция, с которой и работает современное искусство.