Нынешний декабрь принес концертной Москве великих певцов и певиц мировой сцены. В Кремлевском дворце съездов спел уже традиционный для зимней Москвы Хосе Каррерас. 27 декабря в Большом зале Консерватории будет петь уже засветившаяся с Каррерасом Мария Гулегина -- в программе «Страсти по веризму» она скорее всего не оставит слушателей без своей знаменитой Тоски. А праздничным вечером 31 декабря стены Дома музыки озарятся игривым светом молодцеватого тенора аргентинца Марсело Альвареса -- брызги шампанского очень идут его жовиальным партиям (самые удачные и знаменитые из них -- Альфред в «Травиате» и Герцог в «Риголетто»), искристой смеси темперамента и лиризма, горделивой стати и статусу одного из первых красавцев и умниц нового поколения.

В этом списке американка Дебора Войт, спевшая в БЗК на открытии традиционного филармонического фестиваля «Русская зима» не сольную программу, но с оркестром «Новая Россия» и дирижером Евгением Бушковым, стоит особняком. Она не принадлежит ни к числу пожилых генералов, ни к шеренгам новых обаятельных героев. Дебора Войт -- великая примадонна «Метрополитен-оперы» в самом расцвете своей карьеры, с внушительным и едва ли не уникальным бэкграундом и с ощущением огромного потенциала -- неспетых, но напрашивающихся, прибереженных партий.

Последний (и первый) раз Дебора Войт приезжала в Москву в 1990 году -- она была мало кому известной молодой певицей и под гром оваций получила первую премию на Конкурсе им. Чайковского. Она утверждает, что эта победа очень много ей дала, и смотрит на публику Большого зала как на родную.

За эти пятнадцать лет Войт заслужила славу лучшей исполнительницы магических партий в операх Рихарда Штрауса -- ее Ариадна, Саломея, Елена Египетская уникальны и образцовы. Она заставила говорить о себе как об одной из лучших вагнеровских певиц, хотя пела только Зиглинду в «Валькирии» и «Изольду» в «Тристане и Изольде» (причем только в одной-единственной постановке в Вене). Она пережила увольнение из театра «Ковент-Гарден» из-за избыточного веса, похудела, стала совершенной красавицей и заворожила весь мир, лишив обидчиков даже надежды на встречу с собой и своим голосом. В карьере Войт ведет себя уверенно и одновременно деликатно. То же самое -- в ее голосе и интерпретациях. От них исходит яркий, не слепящий, но сильный и ровный свет. А стиль, которым Войт владеет в совершенстве, помогает ее героиням обходиться без малейшего намека на вульгарность или надрыв. Это особенно украшает ее вагнеровские и штраусовские роли -- столько благородства, силы, света и нежности, не растекающейся до слезливости, столько оттенков, тщательно выверенных и выраженных с поразительной органичностью, трудно найти у кого-то еще даже в самых первых исполнительских рядах.

Не обращая внимания на простоватый ход старательного аккомпанемента, который то заглушал мощный голос певицы, то оседал на нем, как снег на крышах, Войт великолепно спела свой коронный концертный номер -- сцену Елизаветы из второго акта «Тангейзера». Потом доиграла лицом все то, что не удалось сыграть оркестру во вступлении к опере «Тристан и Изольда», и спела «Смерть Изольды» с парадоксальной и вполне, как оказалось, уместной, все пронизывающей живостью. В финальной сцене из «Саломеи» Дебора Войт заставляла зал трепетать и замирать от силы и красоты ее своенравной героини и своего вокального совершенства. Голос Войт обладает потрясающими полетными характеристиками, он облетает зал, переливаясь и округляясь в пространстве. В ней самой невероятно много жизни, но эта витальность огранена так придирчиво и строго, что никогда не переходит границ красоты и элегантности.

На прощание Войт спела две песни из своей новой кабаретной программы (Гершвин, Берлин и другие), американская премьера которой намечена на январь. Зал был неполон (здесь мало кто знаком с искусством Деборы Войт, и билеты по полторы-три тысячи оказались слишком дороги), но совершенно очарован.

Возможно, вся программа в целом, вместе с оркестровыми эпизодами могла бы быть ярче, если бы модный дирижер Теодор Курентзис не вынужден был отказаться от участия в ней из-за необходимости незадолго до концерта принимать у себя в Новосибирске первых лиц государства. Но зато ничто почти не отвлекало публику от прекрасной примы.