В день выборов Московской городской думы другой региональный избирком подвел итоги голосования, состоявшегося неделю назад: состав чеченского парламента окончательно определен, и, возможно, уже 12 декабря он соберется на свое первое заседание. Несмотря на то что Московская дума и парламент Чечни вдвое различаются числом палат и заметно -- общим числом депутатских кресел (у миллионной Чечни в представительном органе 58 мест, а у десятимиллионной Москвы -- всего 35), общий результат голосования в Чечне мало отличается от московского. 33 из 58 мандатов получила «Единая Россия», шесть -- коммунисты, четыре -- представители «Союза правых сил» (в Чечне СПС не стал блокироваться с «Яблоком»). Еще один депутат избран от «Евразийского союза». 14 депутатов выдвигались самостоятельно, без партийной поддержки, но практика других российских регионов показывает, что их фракционная независимость едва ли затянется надолго. Насколько Чечня вообще отличается от других российских регионов, в дни выборов на месте пытался оценить корреспондент «Времени новостей» Иван СУХОВ.

После моего нынешнего визита в Грозный, первого за год и три месяца, придется признать: по сравнению с 2004 годом город действительно выглядит заметно лучше. Это бросается в глаза уже при въезде в Грозный. В Октябрьском районе несколько человек старательно расчищают от руин довольно большую площадку. «Хозяин несколько лет был за границей, теперь вернулся сюда и разбирает завал своими силами -- не дожидаться же, когда дойдут руки у городских властей», -- говорит таксист Лечи, с хозяином знакомый. Сам по себе факт возвращения человека в Грозный из-за границы вообще говорит о многом -- если, конечно, это возвращение не было вынужденным. «Строить что-то будет?» -- «Наверно. Техцентр, или магазин, или кафе. Больше пока ничего не строят».

Вдоль бывшей улицы Ленина, которая теперь Ахмат-хаджи Кадырова, стоят советские многоэтажки, во время войны превращенные в прозрачные бетонные скелеты. Во многих домах отремонтированы один-два нижних этажа, в которых действительно в основном магазинчики и кафе. Местные жители говорят, что теперь даже при желании снести эти наводящие жуть бетонные призраки довольно сложно. Потому что хозяева магазинчиков в нижних этажах будут до бесконечности носить в мэрию взятки.

Строят, однако, не только магазины -- у развалин церкви Михаила Архангела поднялся, например, новенький православный храм. Раньше чуть дальше этого места с проспекта Ленина--Кадырова надо было сворачивать направо, чтобы объехать разрушенный мост через Сунжу. Объезд шел по пыльной дороге среди унылых развалин. Теперь им больше не пользуются: мост через Сунжу восстановили, и обе части города наконец соединились улицей, на которой даже бывают пробки.

Для грозненцев воссозданный проспект выглядит довольно дико: сразу за мостом слева от него раньше возвышалось многоэтажное административное здание, после объявления независимости известное как дворец Джохара Дудаева. После двух войн на его месте осталась ровная площадка, в центре которой теперь стоит памятник Ахмату Кадырову работы Зураба Церетели. Перед памятником -- вечный огонь, посвященный, видимо, всем павшим на чеченской земле. Кстати, помимо проспекта и памятника о Кадырове-старшем в городе напоминают многочисленные плакаты с надписями вполне советского содержания: «Вместе с президентом Чеченской Республики Алу Алхановым -- курсом Ахмат-хаджи Кадырова!» Не оставлен вниманием и Кадыров-младший, ныне и.о. вице-премьера: на многих домах вывешены его изображения, в одиночку и с Путиным, обязательно при Звезде Героя. «Считаю это признанием заслуг всей команды», -- написано на плакатах от имени Рамзана Ахматовича.

Один из «кадыровских» плакатов на моих глазах возник на стене многоэтажного дома, в котором в прошлом году находилось круглосуточное интернет-кафе. Из него было удобно перегонять в Москву заметки и фотографии. Кафе теперь закрылось -- и это единственная заметная глазу перемена к худшему в центре Грозного. Он, глаз, радуется, когда видит новенькие многоэтажки нефтяников, образовавшие вместе с офисом «Грознефтегаза» самый настоящий элитный квартал в том месте, где раньше существовала только сюрреалистическая площадка с фонтанами и розарием на фоне развалин. Не менее приятно видеть шумную торговлю под синими крышами так называемого гантамировского рынка, и подъемные краны у здания драмтеатра, и все большее число домов на проспекте Победы, которые хотя бы выглядят целыми.

Даже мрачный КПЗ -- комплекс правительственных зданий -- изменился. Внутри него выросло новое многоэтажное здание министерства финансов. А центральный въезд выглядит теперь почти как Боровицкие ворота: его оборудовали специальным крытым терминалом и двумя четырехугольными башнями из красного кирпича с узкими бойницами. Рядом с въездом вырос двухэтажный домик, на втором этаже которого располагается фешенебельный ресторан «Таганка» с музыкой и официантками в коротких платьях. Ресторан работает с 10.00 до 20.00, по зимним грозненским меркам -- до поздней ночи.

Напротив въезда -- здание энергетической компании «Нурэнерго». В 2000 году оно было единственным новым и целым зданием во всем городе. По ночам город был погружен во тьму и освещался только свечами и газовыми факелами, и только по фасаду здания «Нурэнерго» всю ночь напролет бежала красная бегущая строка. А днем сюда изредка приезжали свадьбы фотографироваться на фоне разбитого перед окнами цветника за низеньким элегантным заборчиком: не фотографировать же свадьбу среди бетонного хлама развалин, в которых пребывала большая часть почти необитаемого города.

Потом директор компании Нурдин Усамов обнес цветник двумя высоченными рядами бетонных блоков: его предупредили о возможном визите заминированного «КамАЗа». Г-н Усамов, который до тех пор после покушения ограничивался бронированным щитом напротив окна внутри кабинета, решил, что жизнь сотрудников важнее розария. Бетонный забор мгновенно прозвали «стеной плача». Во время выборов у этого мрачного названия появлялся второй смысл -- сторонники разных кандидатов в президенты заклеивали «стену плача» агитационными плакатами и расписывали лозунгами. На парламентских выборах такой возможности не оказалось: энергетики разобрали свою защитную стену.

Правда, находиться между их офисом и въездом в КПЗ все равно временами страшно. Когда утром перед началом голосования журналисты ждали там появления сотрудника президентской пресс-службы, прямо напротив въезда со свистом затормозила и сделала полицейский разворот «восьмерка», в которую тут же едва не врезалась другая, летящая вплотную следом машина. Журналисты приготовились было залечь на обочине в ожидании худшего, но выяснилось, что так забавляются перед правительственной резиденцией чеченские милиционеры.

Машин на улицах стало гораздо больше, чем год назад. Блокпостов в городе почти нет. И если раньше Грозный почти полностью вымирал с наступлением сумерек, то теперь довольно интенсивное движение продолжается и поздно вечером. Многие улицы освещены, в центре есть несколько светофоров. Существует даже такси по вызову. Правда, таксуют теперь в Грозном в основном выходцы из сел, не слишком хорошо знающие город, -- коренное городское население разъехалось за годы войны.

«Конечно, изменения налицо, -- говорит водитель по имени Салауди. -- Раньше ночью невозможно было выехать, опасно. Сейчас, если срочно надо, едешь -- например, человека в больницу отвезти. Без срочной надобности все-таки и сейчас не стоит выезжать затемно». Торговцы на рынке, хозяева магазинчиков и интернет-кафе тоже предпочитают не рисковать и закрываются до семи часов, но и в начале девятого в районе рынка еще можно рассчитывать на остывшую курицу-гриль.

Помимо транспорта оживает связь: год назад сеть GSM, ранее доступная только военным, спецслужбам и чиновникам, была открыта для обычных граждан. Правда, sim-карты, купленные за пределами Чечни, в республике не работают до сих пор, а приобрести «чеченский «Мегафон» можно было исключительно при наличии чеченской прописки. В первые же дни свободной продажи карточек они появились на черном рынке, доступные любому, кто готов платить 200 долл. Сейчас «нелегально» подключиться можно за 600 руб. у любого менялы, торгующего валютой в центре города, но в этом нет необходимости: с московской пропиской в офисе сотовой компании карточка обойдется в полтора раза дешевле. Кроме того, обещают, что с нового года в Чечне заработает и обыкновенный общефедеральный роуминг.

Движение в городе в отличие от прошлых выборов не прерывалось и в день голосования. Это давало оптимистам основание ждать более высокой явки. В парламент по всей Чечне шло больше 300 кандидатов, за каждого из которых должны были проголосовать как минимум многочисленные ближайшие родственники. Социологи из Грозненского университета накануне насчитали в Чечне 8% людей, доверяющих итогам будущего голосования и полагающих, что оно может изменить ситуацию к лучшему. Эта цифра, по словам авторов опроса, более чем вдвое выше общероссийской. Официально объявленная явка составила, кстати, около 60% (при необходимых 25%), то есть была вдвое больше, чем, например, московская (34% при необходимых 20%). Но фактическая явка, похоже, была гораздо ниже -- по крайней мере, в Грозном: независимые наблюдатели на многих участках фиксировали явку, чуть превышающую 10%. И по секрету рассказывали, как представители различных партий договаривались о пропорциях вброса бюллетеней прямо на участках. Опять-таки оптимисты полагают, что общую явку точно удалось вытянуть на приемлемый уровень благодаря активному голосованию села. Но скептики, в том числе и побывавшие в селах, уверяют, что и там не наблюдалось высокой гражданской активности. А если люди где и голосовали, то от страха и безысходности. Такую точку зрения разделяют, в частности, сотрудники грозненского офиса правозащитного центра «Мемориал».

По мнению правозащитников, в Чечне по-прежнему идет война, хотя характер ее, конечно, стал менее массовым по сравнению с самыми страшными месяцами 2000--2002 годов. Они продолжают фиксировать многочисленные случаи похищения людей, жестких зачисток и избиений, причем львиная доля преступлений (до 90%) приходится теперь не на федералов, а на представителей местных «структур». Для приезжего наблюдателя очевидно, что маховик войны продолжает вращаться: по республике перемещается бронетехника, в горах нередки артобстрелы, инженерная разведка ежедневно проверяет сотни километров дорог. За два дня до выборов в Грозном разнесся слух, что охрана КПЗ потеряла журнал со списком номеров машин, имеющих право въезда в правительство, -- и чиновники якобы бросились менять номера, которые теперь могли стать известны боевикам. Даже если это анекдот, он не лишен доли мрачной правды: на глазах у журналистов в день выборов, 27 ноября, были обнаружены и подорваны три фугаса, заложенные на месте следования президентского кортежа.

...Днем на улице в центре Грозного вполне можно увидеть мирно прогуливающихся российских военных, и тут же, на противоположной стороне улицы, -- чеченцев в форме. Те и другие вооружены, но выглядят довольно беззаботно. У каждого из этих чеченцев есть удостоверение одной из «структур» -- либо армейских батальонов Сулима Ямадаева и Саид-Магомеда Какиева, либо "нефтяного" (охраняющего трубопровод) полка, либо кадыровского антитеррористического центра. Но, несмотря на общее ощущение мира, невозможно избавиться от мысли: в любую секунду эти люди, многие из которых не так давно смотрели друг на друга сквозь прицел автомата, снова могут оказаться друг против друга.

«Не бойся, мы с тобой еще увидим Грозный цветущим, -- оптимистично говорит таксист Лечи, который, кстати, задолго до войны окончил в Грозном строительный институт, но пока предпочитает жить в Ингушетии. -- Если, конечно, не будет третьей войны». Про третью войну в Чечне говорит чуть ли не каждый третий, и эти разговоры, пожалуй, стали чаще по сравнению с прошлым, куда более мрачным годом. «Ты, думаешь, будет третья война?» -- спрашиваю. «Надеюсь, что не будет, -- уже неуверенно улыбается Лечи. -- Очень надеюсь».