Международный нефтяной рынок лихорадит. Цены на нем потеряли стабильность и предсказуемость. Совершают резкие скачки и берут, казалось бы, немыслимые ранее высоты, преодолевая один психологический барьер за другим. Поэтому не случайно тема стабильности на нефтяном рынке уже давно вышла за чисто экономические рамки и активно обсуждается на политическом уровне. Проблемы энергобезопасности, как известно, Россия избрала одной из главных тем своего председательства в «большой восьмерке» в 2006 году.

Мало кто из экспертов год назад предсказывал зашкаливание нефтяной цены за семидесятидолларовую отметку. Тем не менее это произошло. При этом исключать дальнейших всплесков не берется никто. Некоторые нефтяные гуру в этой связи вообще заговорили о непостижимых с точки зрения общепринятой экономической логики 100 долл. за баррель и наступлении эры дорогих цен на энергоносители. Другие же не менее авторитетные аналитики, наоборот, считают, что мы имеем дело с обыкновенным «нефтяным пузырем», непомерно раздутым умелыми стараниями влиятельных игроков на рынке.

Подобный серьезный разброс во мнениях и оценках свидетельствует о действительно неординарной ситуации, сложившейся на нефтяном рынке. Старые методы и подходы к его анализу во многом потеряли работоспособность, альтернативные же ввиду сбоя целого ряда устоявшихся трендов и появления качественно новых моментов еще не выработаны. Особенно хорошо это заметно на примере нефтяных цен, вносящих наибольший вклад в общую турбулентность рынка. Попробуем разобраться, что же все-таки происходит сейчас с международными ценами на топливо. Почему этот рынок столь волатилен, в каком направлении движутся цены и какие факторы определяют их столь скачкообразную динамику?

Хрупкое равновесие

Некоторые из этих факторов, что называется, лежат на поверхности. Возьмем то же падение курса американского доллара, в котором исчисляются мировые цены на энергоресурсы, либо инфляционные процессы, наблюдающиеся в мировой экономике. Тем не менее определяющее влияние на ценовую динамику, очевидно, оказали более фундаментальные факторы экономического и геополитического характера, которые резко усилили элементы нестабильности на международном нефтяном рынке как в краткосрочной, так и более отдаленной перспективе. Под влиянием этих факторов произошли существенные изменения в соотношении между глобальным спросом и предложением на жидкое топливо, которые не могли не сказаться на ценах.

Посмотрим прежде всего на ситуацию с предложением «черного золота». Экономическая теория гласит: если поставки товара не удовлетворяет спрос на него, временное равновесие на рынке достигается за счет роста цены. В этой связи возникает вопрос: являются ли нынешние высокие цены на нефть отражением физической нехватки нефти в мире?

Для ответа на него сначала проанализируем, как складываются дела с ее запасами. Судя по данным авторитетного Международного энергетического агентства (МЭА), получается, что не так уж и плохо. Согласно его прикидкам, на начало 2005 года мировые доказанные запасы нефти превышали 156 млрд тонн, чего при нынешнем уровне добычи должно хватить по меньшей мере на 45 лет. По различным оценкам геологов, недра Земли хранят еще около 140--170 млрд тонн неоткрытых запасов жидкого топлива (кстати, считается, что значительная их часть находится на территории бывшего СССР). Помимо традиционной нефти имеются крупные месторождения других видов «черного золота», разработка которых может стать рентабельной в начале следующего десятилетия благодаря внедрению новых более эффективных технологий.

Другими словами, даже с учетом предполагаемого в ближайшие 30 лет роста глобального спроса на нефть на 60% до физической нехватки ее запасов дело, очевидно, дойдет не скоро. Что касается поставок жидкого топлива на мировой рынок, то здесь наблюдается менее однозначная ситуация.

Формально по большому счету предложение топлива на данный момент в целом удовлетворяет спрос. В частности, нынешние мировые потребности в нефти МЭА оценивает в 83,7 млн барр. в день. Предложение же ее в августе 2005 года увеличилось по сравнению с июлем на 0,44 млн барр. и составило 84,9 млн барр. Казалось бы, равновесие худо-бедно поддерживается. Особенность нынешнего положения, однако, состоит в том, что это равновесие достигается за счет задействования практически всего имеющегося потенциала по ее добыче. Если еще несколько лет назад резервные мощности без особого напряжения могли позволить нарастить поставки нефти на мировой рынок на 5,5 млн барр. в день, то теперь их величина сократилась до мизерных 1,1 млн барр. В случае перебоев в одном или нескольких традиционных источниках добычи -- в последнее время они, к сожалению, случаются достаточно регулярно -- залатывать появившуюся брешь будет особенно нечем. Понятно, что резко ограничившиеся возможности маневра со свободными мощностями не могут не нервировать потребителей и подталкивать цены вверх.

Не способствует успокоению рынка и изменение структуры предложения нефти. Связано это с тем, что рост поставок топлива на сегодняшний день в значительной степени обеспечивается за счет высокосернистых сортов, в то время как основной спрос предъявляется на низкосернистые сорта. В Азиатско-Тихоокеанском регионе это обусловлено дефицитом промышленных мощностей для глубокой переработки и обессеривания нефти, в промышленно развитых странах -- ужесточением требований к экологическим параметрам выпускаемых нефтепродуктов, которые заставляют нефтеперерабатывающие заводы предъявлять повышенный спрос на более качественное сырье и, соответственно, оборачивается ростом цен на него.

Еще один существенный фактор, влияющий на предложение нефти и формирующий настроения на рынке, имеет отношение к сфере транспортировки. Дефицит крупнотоннажного танкерного флота в совокупности с резким увеличением объемов перевозок нефти и усложнением ситуации в проливах Босфор и Дарданеллы, Суэцком канале привели к тому, что за последние годы стоимость фрахта увеличилась в несколько раз. Более того, согласно требованиям Международной морской организации, к 2007 году планируется переход на двухкорпусные стандарты, которым часть современного танкерного флота не соответствует. Разумеется, подобная динамика транспортной составляющей не могла не сказаться на цене на жидкое топливо.

Как поведет себя этот фактор в будущем, предсказать сложно. Скорее всего в краткосрочной перспективе стоимость фрахта судов несколько снизится в связи с тем, что сверхприбыли судовладельческих компаний сейчас активно направляются на строительство новых судов. Достаточно сказать, на конец 2004 года в мире было заказано более тысячи новых танкеров общим дедвейтом 88 млн тонн (27% от существующего танкерного флота). Так что с этой стороны ожидать сколько-нибудь существенных потрясений на рынке не приходится, если, разумеется, не вмешаются обстоятельства форсмажорного характера.

В средне- и долгосрочной перспективе баланс между спросом и предложением на мировом рынке нефти может приобрести еще более хрупкий характер. По прогнозам МЭА, к 2020 году глобальные потребности в жидком топливе вырастут до 115 млн барр., а к 2030 году -- до 120 млн барр. в день. С учетом постепенного входа месторождений Мексиканского залива, Аляски и Северного моря в фазу истощения, значительного снижения темпов геологоразведочных работ и прироста запасов нефти в результате отсутствия в течение длительного периода достаточного уровня инвестиций в данные области основные источники углеводородного сырья будут постепенно перемещаться в регионы и страны третьего мира -- Ближний Восток, Венесуэлу, Нигерию и другие.

Эти обстоятельства будут способствовать усилению влияния роли членов Организации стран -- экспортеров нефти (ОПЕК), которую многие эксперты в прежние периоды низких цен уже не раз списывали «на свалку истории». Похоже, слухи о грядущей кончине этого влиятельного картеля, как это часто бывает, оказались сильно преувеличенными. В нынешней ситуации дело скорее выглядит с точностью до наоборот. Указанная группа государств контролирует более 40% всей мировой добычи, свыше 50% мировой торговли нефтью, до 11% мировых мощностей по ее переработке и владеет примерно 6% мирового танкерного флота. На нее приходится более 3/5 разведанных общемировых запасов нефти. В дальнейшем, по мнению ряда экспертов, данный ключевой показатель может увеличиться еще больше. Другими словами, хотим мы этого или не хотим, ОПЕК в обозримой перспективе будет продолжать играть роль мощного системообразующего фактора, определяющего не только уровень цен на жидкое топливо, но и общую «погоду» на международном нефтяном рынке, а во многих случаях и далеко за его пределами.

Понятно, что нынешняя нестабильная политическая ситуация в целом ряде стран -- членов этой организации и возможность ее распространения на другие вряд ли будут способствовать снятию озабоченностей и успокоению страхов по поводу потенциальных серьезных сбоев в поставках нефти для мировой экономики. В свою очередь это будет продолжать служить питательной почвой для сохранения общей нервозности на рынке, трансформирующейся в высокие цены.

Узкое место -- нефтепереработка

Следует отметить, что рассмотренные выше факторы оказывают в первую очередь влияние на динамику цен на сырую нефть. Вместе с тем, как известно, для конечных потребителей определяющее значение имеет не столько она, сколько продукты ее переработки. Сложившиеся в последние годы в этой сфере серьезные дисбалансы не только оказали значительное влияние на цены на нефтепродукты, но и стали дополнительным серьезным фактором напряженности на мировом рынке нефти. Многие эксперты вообще полагают, что нынешние потрясения на нем прежде всего вызваны не столько нехваткой сырой нефти (к слову сказать, ее складские запасы в странах ОЭСР сейчас превышают средний за последние пять лет показатель), сколько недостатком перерабатывающих мощностей для удовлетворения растущего спроса на нефтепродукты. Думается, эти утверждения весьма недалеки от истины.

Действительно, за последние десять-пятнадцать лет наращивание новых мощностей в нефтепереработке существенно замедлилось. В эпоху низких цен на топливо такие инвестиции, как правило, не приносили достаточной отдачи. Еще одним препятствием на пути их осуществления стала антимонопольная политика США и ЕС, побуждающая крупные нефтяные транснациональные корпорации постепенно выходить из нефтеперерабатывающего бизнеса с целью создания надлежащей конкурентной среды для компаний меньшего размера. Сыграли свою роль и ужесточившиеся экологические требования к выпускаемым нефтепродуктам, влекущие существенное удорожание проектов по модернизации и строительству новых НПЗ. В результате мировой рынок испытывает сегодня нехватку некоторых видов нефтепродуктов (прежде всего речь идет о бензине, дизельном и авиационном топливе). Даже при условии оперативного осуществления масштабных капиталовложений по наращиванию их производства -- чего пока не наблюдается -- длительность инвестиционного цикла в этой отрасли вряд ли позволит полностью преодолеть возникший дефицит в ближайшие годы.

Еще до урагана «Катрина» глобальные нефтеперерабатывающие мощности были задействованы практически на полную катушку. Именно поэтому пробитая этим стихийным бедствием брешь в нефтеперерабатывающем потенциале США (всего в той или иной степени пострадало восемь НПЗ, обеспечивающих 12% общего производства нефтепродуктов в стране) оказала столь резкое и болезненное влияние на цены.

Необходимо отметить, что хотя все и признают важность проблемы переработки для стабильности рынка, пока никто не предложил таких экономических решений, которые позволили бы реально стимулировать нефтяные компании к наращиванию перерабатывающих мощностей.

Говоря о ценах, нельзя не упомянуть еще один фактор, оказывающий непосредственное влияние на их уровень. Речь идет о налоговой политике промышленно развитых стран -- потребителей нефти. По оценкам экспертов ОПЕК, в Великобритании на долю налогов приходится порядка 62% конечной цены бензина (остальные 38% составляют прибыль, из которых 23% достается странам -- экспортерам топлива и 15% -- нефтяным компаниям). В США удельный вес налогов в цене исчисляется 24%, в Германии и Франции -- 58%. Цифры, что называется, говорят сами за себя. Они достаточно красноречиво свидетельствуют о том, что рычаги снижения цен на нефть для конечных потребителей при наличии политической воли находятся не только в руках стран-экспортеров, но и государств -- импортеров «черного золота».

Фьючерсы -- будущее нефтяного рынка?

Наряду со сферой нефтепереработки серьезное воздействие на конъюнктуру мирового нефтяного рынка в последнее время стали оказывать фьючерсные контракты. Еще каких-нибудь двадцать пять лет назад фьючерсного рынка нефти попросту не существовало. Появление первых игроков на рынке, количество которых не выходило за дюжину, а годовой объем заключаемых ими контрактов не превышал 5 млрд долл., тоже не предвещал ничего особенного.

Теперь же мы имеем дело с принципиально иной ситуацией. Нефтяными фьючерсами занимаются тысячи игроков -- трейдеры, спекулянты, хедж-фонды, институциональные инвесторы и т.п. Общая сумма сделок с ними зашкаливает за триллион долларов. Спекулятивный оборот с фьючерсами по своим объемам по меньшей мере в десять раз превышает реальное количество производимой и потребляемой нефти в мире.

В результате из некогда скромного вспомогательного инструмента по торговле топливом фьючерсы превратились в мощный механизм, непосредственным образом влияющий на фундаментальные характеристики нефтяного рынка. Благодаря им он перестал быть просто рынком некоего физического товара, а цены на нем -- подчиняться лишь объективным экономическим закономерностям. Общеизвестный механизм -- высокие цены порождают новые инвестиции, которые способствуют росту производства и, соответственно, снижению цен -- стал работать со сбоями.

Мировой нефтяной рынок стал более чутко реагировать не только на малейшие изменения в соотношении спроса и предложения, но и на множество других факторов, имеющих весьма опосредованное отношение к реальной ситуации в мировой энергетике, включая психологический настрой и восприятие участников рынка. Все это привело к еще большей подвижности и изменчивости цен на нефть, увеличило амплитуду их колебания, сделало их более подверженными спекулятивной игре.

В борьбе за кусок «нефтяного пирога»

Характерно, что поддержанию общей турбулентности на рынке способствует и интересная эволюция, которая буквально на наших глазах происходит с мировым спросом на энергоресурсы. Дело в том, что в последнее время на глобальной энергетической сцене резко активизировались новые игроки, предъявляющие год от года растущий спрос на углеводородное сырье и готовые оказать серьезную конкуренцию в борьбе за обеспечение его бесперебойных поставок. Главную скрипку среди них играют Китай и Индия, испытывающие все большую «энергетическую жажду».

Еще пятнадцать лет назад мало кто предполагал, что эти динамично развивающиеся страны станут серьезными потребителями энергоресурсов, оказывающими ощутимое влияние на мировой рынок нефти. В 1990 году они потребляли примерно 3,5 млн барр. в день, что составляло порядка 5% глобального спроса на нефть. Теперь же эта доля увеличилась до 13%. Что касается Китая, который импортирует половину используемого топлива, то он вообще вышел по второе после США место по ее потреблению (8,1%).

Несмотря на достижение столь впечатляющих показателей, похоже, что в будущем энергетические аппетиты Пекина и Дели увеличатся еще больше. Достаточно сказать, что лишь за прошлый год потребление нефти в Китае увеличилось на 15% и, по прогнозам, в этом году подскочит еще на 9%. По оценкам министерства энергетики США, к 2025 году Китай будет сжигать около 14,2 млн барр. в день -- вдвое больше, чем в нынешнем году. Как ожидается, Индия в ближайшие пятнадцать лет также увеличит объем импортируемого топлива до 5 млн барр. в день против нынешних 1,4 млн баррелей.

Для удовлетворения своих растущих энергетических нужд обе эти азиатские державы в последнее время развернули настоящую борьбу за энергоресурсы в глобальном масштабе, в которой целенаправленно используются все рычаги, включая политические.

Три года назад намерение китайцев приобрести активы российской «Славнефти» попало в разряд заглавных новостей. Следующая попытка китайской CNOOC оказалась еще более амбициозной: она ни много ни мало замахнулась на американскую нефтяную компанию UNOCAL, предложив за нее 18,5 млрд долл. (это вызвало такую бурю эмоций в США, что китайцы почли за благо отказаться от своих планов). Последний раунд борьбы развернулся в августе 2005 года в Казахстане, где китайской национальной нефтяной компании CNPC удалось-таки получить контроль над нефтяной компанией «Петроказахстан» за 4,2 млрд долл. (кстати, главным конкурентом китайцев была индийская нефтяная компания ONGC).

Есть немало других примеров, когда стремление гарантировать будущие поставки становящейся все более дефицитной нефти подталкивало китайские нефтяные компании к осуществлению крупных вложений капитала в различные нефтегазовые проекты за пределами страны. По некоторым оценкам, в последние несколько лет общие вложения китайского капитала в нефтяную и газовую промышленность за рубежом превысили 40 млрд долл. С не меньшим упорством, хотя пока и в более скромных масштабах (3,5 млрд долл.), вкладывает в новые зарубежные источники энергоносителей Индия.

По мере дальнейшего укрепления экономической мощи этих государств их борьба за место под энергетическим солнцем, очевидно, усилится. Понятно, что подобная энергетическая экспансия будет оказывать существенное влияние на состояние мирового рынка нефти, прежде всего на его наиболее чувствительный и подвижный компонент -- цены.

Как правило, анализ факторов, влияющих на ценовую конъюнктуру того или иного рынка, заканчивается попыткой спрогнозировать ее будущую динамику. Думается, применительно к такому непростому, живущему по своим законам рынку, как нефтяной, это было бы весьма самонадеянным. Очевидно, что этот имеющий стратегическое значение сектор мировой экономики претерпевает серьезные изменения, которые не дают ему прийти в равновесное состояние. Как долго они продлятся и к какой новой парадигме приведут -- пока непонятно. Ясно, что речь идет не о месяцах, а скорее о годах. В течение этого периода цены на нефть будут продолжать вести себя нервно и непредсказуемо, совершая резкие скачки и колебания. Сохраняющаяся политическая нестабильность в ряде нефтедобывающих регионов мира и возможные новые природные катаклизмы будут лишь подхлестывать ценовую турбулентность.