Нового фильма Вонга Карвая ждали четыре года, с того самого момента, когда он, казалось, достиг уже абсолютного совершенства в «Любовном настроении» -- удивительном примере того, как грезы и воспоминания могут отпечататься на кинопленке, минуя какой бы то ни было съемочный процесс (тем более занятно, что один из двух каннских призов «Настроение» получило как раз за технические достижения). Ценители ранних фильмов Вонга («Дикие дни», «Чункингский экспресс», «Падшие ангелы») получили нежный удар под дых, от которого не все оправились, -- ничем другим, кроме тяжелого душевного расстройства, нельзя объяснить, скажем, тот факт, что кто-то из пользователей всемирной компьютерной кинобазы IMDB обнаружил отсылки к «Настроению» в фильме Руслана Бальтцера «Даже не думай!». Но большинство просто затаились в предвкушении. Слухи о следующей картине с самого начала ходили самые противоречивые: в какой-то момент появилась информация о том, что фильм будет посвящен истории наемного убийцы в Бангкоке, чуть позже, когда было заявлено название грядущего неминуемого шедевра -- «2046», высказывались предположения, что фильм окажется футуристическим боевиком в духе «Бегущего по лезвию бритвы», потом и эти слухи опровергли, так что понять хоть что-нибудь вообще не представлялось возможным. В конце концов премьера картины должна была состояться в рамках прошлогоднего каннского конкурса -- но до самого последнего момента и она была под угрозой: Вонг катастрофически не успевал (или не хотел успевать) доделать картину в срок, так что -- случай для Канна уникальный -- пришлось менять расписание конкурсных показов, и в конце концов недомонтированную, с черновым звуком копию «2046» привезли во Францию за три часа до начала сеанса. Более того -- прецедент для фестиваля такого уровня не просто уникальный, но не укладывающийся в голове -- уже после каннского показа Вонг взялся за доработку, и тот вариант, что в результате вышел в мировой прокат, по утверждениям очевидцев, весьма серьезно отличается от демонстрационной версии.

В Канне фильм не получил ничего -- при том, что многие были абсолютно уверены, что поклонник азиатского кино вообще и Вонга в частности тогдашний председатель жюри Квентин Тарантино отдаст ему все призы не глядя. Совсем без наград «2046» в результате не остался (в его активе сегодня приз ФИПРЕССИ на фестивале в Вальядолиде, приз Screen International в рамках награждений Европейской киноакадемии, две китайские «Золотые лошади» за лучшую музыку и лучшую работу художника), но это, конечно, несколько не тот уровень. Впрочем, измерять качество вонговского кино в статуэтках и почетных дипломах -- занятие довольно странное. И это становится ясно с первых же кадров «2046».

Никаких бангкокских киллеров в фильме, разумеется, нет. А есть Тони Люн (один из лучших азиатских актеров нашего времени) -- тот самый писатель Чоу, который был главным героем «Любовного настроения» и писал романы о боевых искусствах, параллельно выстраивая хрупкие, почти что бессловесные и лишенные малейшего намека на тактильную чувственность отношения с Сю -- соседкой из квартиры под номером... конечно, 2046. Теперь он пишет фантастический роман, в котором таинственный поезд, у которого вместо топки машина времени, курсирует между настоящим (для Чоу оно представляет собой конец шестидесятых годов) и будущим, отвозя странных героев в 2046 год -- откуда никто из путешественников никогда еще не возвращался (занятно, что в том же 2046 году Каннский кинофестиваль отметит вековой юбилей). От былого целомудрия не осталось и следа -- теперь Чоу холодный и циничный ловелас, отрастивший над губой усики того самого вида, по которым испокон века отличают настоящих мерзавцев. И образ жизни он ведет соответствующий. Но призраки прошлого то и дело дают о себе знать: комнату 2046, где некогда жила его любовь, теперь занимает сам Чоу. И в каждой женщине, с которой сводит его судьба, Чоу рано или поздно увидит знакомые черты Сю.

Сказать, что «2046» прямое продолжение «Настроения», все-таки нельзя. Это скорее своего рода кинематографический палимпсест, на котором былое просвечивает сквозь нанесенный поверх слой краски. А понятия «здесь», «сейчас», «тогда», «потом» перемешаны в произвольном порядке -- как в сновидении, а то и в бреду. Соблазнительно вывести из всего этого какую-нибудь нехитрую теорию вроде той, что конечно же никакой жизни у Чоу после расставания с Сю и не было, и все, что происходит на экране, -- очередной случай на мосту через Совиный ручей, растянувшаяся до двух часов экранного времени вспышка предсмертного сознания. Но можно этого и не делать. Очередная немыслимо красивая галлюцинация Вонга Карвая не дает возможности принять обнаженные чувства слишком близко к сердцу. Слиться с главным героем в едином порыве, почувствовать то же самое, что чувствует он. И это не недостаток фильма, а естественное чувство самосохранения. Ибо если слияние на самом деле случится, то это значит, что кинозал превратился в вагон футуристического монорельса. И ты никогда не вернешься назад. «А жизнь бежит, качается. Огни мелькают, города, Да что-то сердце мается и говорить не можется». Лучше и впрямь отнестись ко всему, что происходит, просто как красивой картинке. Себе дороже.