Почти все маршаны довольны и готовы приехать в будущем году, если пригласят, конечно. Некоторые говорят, что будут участвовать, даже если намеченные продажи не подтвердятся. «Антикварная ярмарка начинает работать на третий год. В первый год народ присматривается, на второй -- привыкает. На третий -- покупает. Так было в Маастрихте, так будет и в Москве» -- хозяйка галереи Flore Флор де Бран настроена оптимистично. «Мне говорили, что ваша публика интересуется русскими вещами и стилем ампир -- таких почти нет в моей галерее. Но людей привлекали и другие произведения. Они приценивались, делали фотографии, -- добавляет она. -- Москва -- замечательный город, здесь чудесные музеи и жизнь кипит. Я хочу приехать в следующем году, если салон состоится».

Самые успешные гости зарезервировали достаточно, чтобы рассчитывать покрыть расходы. Но окончательный итог антиквары смогут подвести приблизительно через месяц. Это нормально для любой ярмарки, но в конкретном российском случае отягощается нелепым законодательством. В России продавать заграничные произведения искусства можно, лишь уплатив непомерные ввозные пошлины. (Очень резонно, принимая во внимание, что в результате непомерной заботы советской власти о сохранении культурного наследия антикварный рынок России похож на блошиный.)

Учитывая немалую стоимость произведений (до пятидесяти миллионов долларов), это условие могло разорить салон до его начала. Да и вряд ли нашлись бы желающие участвовать в подобном мероприятии. Итак, унести с салона домой нельзя было ни прекрасную картину, ни золотую солонку, ни серебряную собачонку. Один из хозяев галерей с изумлением сообщил, что ему предлагали продать тут же и за наличные -- пришлось отказаться.

Тем более удивительно прекрасное настроение, царившее почти во всех галереях. От Москвы явно ожидали меньшего. Обязательные в первый день ритуальные заклинания о замечательной российской культуре и традициях коллекционирования искусства в России, с которых начинали разговор с вашим корреспондентом, в последний день сменились искренним восхищением городом и русской публикой -- такая внимательная, все хочет знать. По словам одного из участников салона, он встретил и тех маршанов, что отказались участвовать в московской авантюре, но все же приехали полюбопытствовать. На них салон произвел очень сильное впечатление, так что в следующий раз (если он состоится) от желающих не будет отбоя -- может не хватить места во дворце Долгоруких (галерея Церетели).

Приоритеты покупателей и публики, толпившейся в залах в общедоступные часы, почти совпали. Отечественные вкусы характеризует патриотизм и интерес к хорошо знакомому. Из общих правил немного выпадает мебель и всяческие канделябры. В специализирующейся на картинах русских парижан галерее Le Minotaure вдобавок к проданным в первые же дни Экстер и Пуни покупатели резервировали Ланского и Шаршуна (около 100 тыс. евро), а музеи вели переговоры об устройстве выставок. В галерее GDB Fine Art интересовались также работами Экстер (60--70 тыс.), Шагала и предметами интерьера -- лампой, фонтаном. В букинистической галерее Libraire Thomas-Scheler приобрели три русские книги, в том числе первое издание «Войны и мира». Уникальными французскими изданиями не заинтересовались, но спрашивали книги по морской тематике. Были и исключения. Парадоксально, но в галерее The Chinese Porcelain Company покупателей притягивала не «нетипичная» кружка Фаберже, а керамическая лошадь династии Тан VIII века, зато интерес к русскому императорскому столику, проданному советской властью в 1928 году, вполне укладывался в схему. Другие галереи, предлагавшие «восточные» предметы, не пользовались интересом ни у публики, ни у покупателей. Нашим людям не до экзотики.

Кроме русских авторов в почете были импрессионисты и художники начала ХХ века: Моне в галерее Cazeau; Моне, Роден, Матисс в галерее Jan Krugier, Ditesheim&Cie. В галерее Darga&Lansberg Гоген пользовался большим успехом, чем Дега, но самым популярным оказался русского происхождения Поляков. В галерее Neuse интересовались знакомым по собраниям наших музеев Питером Классом, столовыми приборами, некогда принадлежавшими царской семье, голландскими парными портретами (глава семьи отличился на русской службе), бюстами Александра и Елизаветы. Единственный «нерусский» предмет, вызвавший серьезное внимание, -- огромная декорация для стола позолоченного серебра. За неимением русского искусства в галерее De Jonckheere привлекали неплохо знакомые по нашим коллекциям фламандцы с голландцами. Дорогого Питера Брейгеля продать не удалось, зато ушли две картины Абрама Сторка. В галерее Segoura наряду с комодом, инкрустированным русской работы столиком и роскошным канделябром зарезервировали несколько приятных взгляду картин французской школы, в том числе две работы художника де Труа, некогда утащенные Гитлером в собственный будуар. Интересные истории, подробные сведения о владельцах вещей, очевидно, привлекали покупателей. Тем более что в противовес постсоветской традиции отечественного антикварного рынка все легенды были хорошо документированы.

Согласно причудам российского законодательства, предпочитающего посылать покупателя за границы отечества, вместе с деньгами и налогами, все галереи будут ждать новых знакомых -- в Париже, Брюсселе, Лондоне. Москва почти всем понравилась. Теперь дело за деньгами.

Но не в них же счастье. В культурную программу маршанов, работающих с современным искусством, вошло посещение русских галерей. Господин Гильберт Ллойд, старший партнер галереи Marlborough, вошедшей в историю искусств многими выставками и каталогами, не только пообещал вне зависимости от результатов продаж (на его стенде успехом пользовались Шагал, Брускин, китайский художник Чен Юфей, Бэкон и Кокошка) вернуться в будущем году в Россию, но и подумывает об организации выставки современных русских художников, совместно с галереями Айдан, XL и Гельмана. Вот так. А говорят, праздник не на нашей улице.