Конкурсная программа и при объявлении шорт-листа в декабре была невелика, а к самому фестивалю стала еще меньше. Отказался от участия Мариинский театр, из-за гастрольного графика не сможет показать свой спектакль Саша Пепеляев. В итоге в номинации «Лучший балетный спектакль» четыре названия, в номинации «Лучший спектакль contemporary dance» -- всего два, а в частных номинациях соревнуются три хореографа, два танцовщика и две балерины.

«Дон Кихот» Петипа--Горского--Вихарева, привезенный из Новосибирска, «Светлый ручей» Алексея Ратманского, сделанный в Большом театре, баланчинский Ballet Imperial, поставленный пермяками, и «Танцсимфония» Федора Лопухова, воскрешенная Федором Лопуховым-младшим в театре Санкт-Петербургской консерватории, -- вот перечень претендентов на звание «Лучший балетный спектакль сезона». И этот список -- наглядный пример того, что свое будущее балетные театры страны год назад упорно искали в прошлом. Все постановки так или иначе связаны с идеями реконструкции, реставрации, освоения и использования наследства. Собственно, балетная битва при «Маске» в этом году -- это битва представлений о том, что с этим наследством делать.

«Танцсимфония» петербуржцев предлагает отнестись к реставрации только как к ученому занятию. Отринуть зрелищность, засушить танец, понадеяться на то, что в городе-стране-мире найдется достаточное количество людей, интересующихся балетной non-fiction. Собственно, поход на «Танцсимфонию» -- это интеллектуальное приключение. Лопухов сочинял свой балет как ученый трактат и назвал его тогда ни больше ни меньше «Величие мироздания». Главки-сценки в нем описывали «пассивное развитие женского начала», «активно пульсирующее мужское начало» и вслед за тем, уже после рождения звезд, -- «резвячество питекантропусов». Балет был поставлен в 1923 году, сыгран единственный раз и, казалось, исчез навеки, оставив патетическую легенду о том, что в нем «был предсказан весь Баланчин» и «вообще весь бессюжетный ХХ век». Тем, кто хорошо знает балет ХХ века, смотреть «Танцсимфонию» и решать, стоит ли верить/не верить легенде, -- особое, ученое удовольствие. Те, кто не знает, увидят лишь очень слабую труппу питерской консерватории, придавленную сознанием собственной миссии.

В один вечер с «Танцсимфонией» (3 апреля в Новой опере) пермский театр станцует Ballet Imperial. В Перми труппа получше, и они давно имеют дело с грузинско-русско-американским классиком: его сочинения регулярно появляются в репертуаре уже лет пятнадцать. Премьера Ballet Imperial в Перми произошла чуть менее года назад, и потому есть надежда, что театр отработает спектакль хорошо, -- по странной традиции Баланчин в Перми имеет обыкновение подрастать (на выпуске -- жуткий напряг, зубы стиснуты, мышцы сведены, в следующем сезоне -- глядь, танцуют по-человечески). Баланчин сочинил Ballet Imperial в 1941-м, когда гастролировал в Южной Америке с «Американским балетным караваном», и это было воспоминание о Мариинском театре -- лирическое и пышное одновременно. Для Перми это тоже «воспоминание» -- как известно, балетное училище появилось в городе после того, как в войну там переживало эвакуацию Вагановское училище. Спектакль как заявление о родстве, вклеивание в альбом фотографий когда-то давно уехавших родственников -- еще один способ взаимоотношений с прошлым.

Но как бы ни станцевали петербуржцы и пермяки, очевидно, что главные претенденты на победу -- это Большой театр и театр новосибирский. Реконструированный Сергеем Вихаревым «Дон Кихот», показанный в Москве две недели назад, предложил считать прошлое настоящим и даже будущим, заставив заново влюбиться в старинную пантомиму, подробные декорации и негромкий стиль танца сибиряков. Анна Жарова поражала не напором, но обаянием и невесомой точностью; сражаться с ней даже звонкой и виртуозной Марии Александровой будет непросто.

«Светлый ручей» жюри будет отсматривать 7 апреля. Этот спектакль просто нашпигован частными номинациями (Александрова -- «Лучшая женская роль», Ратманский -- «Лучшая работа хореографа», а в «Лучшей мужской роли», кроме двух танцовщиков Большого -- Сергея Филина и Геннадия Янина, просто никого нет). Сумеет ли вдохновить жюри этот блестяще смешной спектакль, наследие тщательно сортирующий (музыке Шостаковича -- да, славным балетным мифам -- да, а дурному советскому пафосу -- нет, спасибо, вы свободны), мы увидим уже через две недели. Тогда же станет ясно, какой из двух спектаклей получит «Маску» в contemporary dance: сыгранная в минувшую субботу фантазия на льюис-кэрролловские темы «Полеты во время чаепития» Татьяны Багановой (екатеринбургский театр «Провинциальные танцы») или брутальная, играющаяся в черном песке «Весна священная» Режиса Обадьи (Камерный балет «Москва», танцует сегодня в Театре Вахтангова). В номинации «Лучшая работа хореографа», общей для балета и современного танца, они все рядышком -- Баганова, Обадья, Ратманский. И все хороши настолько, что присуждать награду можно, по-моему, только жребием.