В ночь на четверг революция в Карачаево-Черкесии закончилась. Полпред президента в ЮФО Дмитрий Козак после четырехчасовой встречи уговорил матерей семерых убитых около месяца назад граждан этой республики покинуть оккупированный ими во вторник кабинет главы региона Мустафы Батдыева.

О том, что г-н Козак прибыл в Черкесск, стало известно в среду около девяти вечера. К этому моменту в президентском кабинете оставалось около 20 человек -- матери, сестры и ближайшие родственники погибших. Они заметно нервничали, поскольку здание было плотно оцеплено, грузовики с солдатами внутренних войск стояли прямо под окнами, а по коридорам нервно прохаживались милицейские начальники, злые, что им так и не дали отпраздновать профессиональный праздник.

Кто-то из женщин пустил слух: «У них в горбольнице приготовлено 50 коек, они собираются отравить нас газом, как в «Норд-Осте»!» В холл кабинета время от времени заглядывали две медсестры. Было ясно, что никакой газ не понадобится, -- длинный президентский стол был завален таблетками, сердечными каплями и аппаратами для измерения давления, а вокруг него сидели безмерно усталые пожилые женщины, не спавшие более суток и к тому же отчасти пострадавшие при штурме резиденции. Некоторые из тех, кто не выдержал многочасового «сидения», покинули здание и теперь ждали развития событий напротив входа, у памятника Ленину, где совсем по-революционному горел костер. В какой-то момент у «сидельцев» возникло подозрение, что полпред не придет к ним, а заберет людей с площади и проведет встречу с манифестантами в уцелевшем здании республиканской филармонии. Но Дмитрий Козак ехал спасать президента Батдыева в четвертый раз, прекрасно знал матерей погибших и потому все-таки пришел в разрушенный дом.

Для начала он встретился с имевшимися в наличии депутатами парламента Карачаево-Черкесии, которые за весь день так и не собрали кворум - оппозиционные законодатели жаловались, что «люди Батдыева» специально обзванивали «своих» парламентариев и настойчиво предостерегали их от чрезмерной гражданской активности. Кроме депутатов на встрече были главы городов и районов республики, а также - по неподтвержденной информации - сам президент Батдыев. Во всяком случае, когда полпред, наконец, пришел в захваченный кабинет, на вопрос о главе республики он ответил коротко: «Я его видел».

Увидев целую батарею телекамер - журналистов в кабинете г-на Батдыева к этому моменту было почти столько же, сколько манифестантов - полпред предложил было родственникам побеседовать наедине, но те отказались: «Пусть все показывают, но пусть показывают правду! А то они все время показывают, что наши дети были бизнесменами! Как их только не называли - и бандитами, и бизнесменами, и акционерами, и ваххабистами!»

Последующие четыре часа были явно не самыми простыми в жизни Дмитрия Козака. Напряжение было видно даже со спины. Полпред говорил тихо, но твердо и почти не ошибался в интонациях - ни местным чиновникам, ни замгенпрокурора Николаю Шепелю за последние дни это не удавалось. Он начал с соболезнований. «Я понимаю, как вам тяжело, - сказал он. - Но решать вопросы таким методом нельзя. Мы договаривались с вами в прошлый раз, что вас будут полностью информировать о ходе расследования. Все, что зависит от нас и от вашего президента, мы выполняем. В МВД и в прокуратуре работают следственные группы, они к 15 ноября представят результаты своей работы, и до 20 ноября будут сделаны все выводы об ответственности и отставках - я вас лично об этом проинформирую. Но я вам твердо говорю, что здесь сейчас никаких отставок не будет. Иначе мы просто подожжем страну».

Отвечать полпреду взялась мать одного из погибших Светлана Герюгова, и ответ был неожиданно сдержанным после полутора суток раздававшейся в этом кабинете брани: «Я не знаю, согласятся ли со мной другие родители, но я прекрасно понимаю, что всех наших требований вы не выполните, - сказала она. - И я готова отсюда уйти. Только я прошу вас, Дмитрий Николаевич: дайте мне совет. Как жить, когда мне сказали, что от моего двухметрового улыбающегося сына мне отдадут вот такой вот обгорелый черенок, чтобы я знала, где его похоронить?» «Я не знаю, как жить» - честно ответил г-н Козак.

Пожалуй, честность - это главное, чего этим женщинам не хватало все эти дни. «Если бы не было всего этого скрывательства, не было бы и штурма», - говорили они. Но идея отставки Мустафы Батдыева все еще витала в воздухе. «Дмитрий Николаевич, как может руководить республикой такой человек, который боится своего народа? - спросила другая мать - Фатима Богатырева. - Мы что, с оружием к нему пришли? Или мы людоеды? Почему он не сказал нам ни одного слова соболезнования? Почему он продал своего зятя? (обвиняемого в убийстве предпринимателя Алия Каитова. - Ред.) Как может нормальный человек объявить награду за своего зятя, какой бы он зверь ни был? Это монстр, Дмитрий Николаевич! Если он не уйдет, он нас всех по одному передавит!»

В последних словах слышалось столько неподдельного страха, что полпред не сразу нашелся, что ответить, а когда нашелся - совершил ошибку: «Но это же ваш президент, вы его выбирали!» - «Мы его не выбирали! - закричали женщины. - Таких продажных выборов свет не видывал!» Дмитрий Козак мог бы парировать это обвинение ссылкой на предложенный президентом новый механизм назначения глав регионов. Но провоцировать политические дебаты не стал: «Все равно, есть закон. И если вы будете добиваться его отставки таким методом, мы ввергнем страну в гражданскую войну! Политическая борьба должна идти в рамках закона. Парламент должен выразить ему недоверие, или должен пройти референдум. Я вам обещаю, что, если следствие установит причастность Батдыева к преступлению, он предстанет перед судом и лишится должности помимо вашей воли. Парламент я соберу завтра». - «Тогда мы подождем здесь до завтра, Дмитрий Николаевич». - «Нет, - полпреду потребовалась вся его твердость. - Нет! Пока мы остаемся в этом кабинете, я не сделаю вообще ни одного шага».

К часу ночи сошлись на том, что кабинет можно и оставить, но только после того, как в него придет Мустафа Батдыев и принесет женщинам соболезнования - при условии, что его не будут сильно ругать. Дмитрий Козак несколько раз выходил в холл с сигаретой и мобильным телефоном. Сначала появились сведения, что президент отказывается разговаривать в своем захваченном кабинете, но готов принести соболезнования в каждый дом. «Это кощунство!» - закричали женщины. Дмитрий Козак еще раз вышел в холл с телефоном, а когда вернулся, следом за ним вошел маленький человек в очках и с залысинами, совсем непохожий на монстра. Шел он явно против своей воли - казалось даже, что это громадные охранники Дмитрия Козака вносят его в кабинет под локти. «Если бы вы разгромили дачу Алия, я бы на вас не обиделся. А зачем же вы разгромили дом правительства?», - сказал он, и стало ясно, что даже если он не уйдет в отставку немедленно, президентом его все равно никто уже считать не будет.

Мустафа Батдыев, который до своего избрания никогда не был публичным политиком, столкнулся со своим народом в экстремальной ситуации и провалил экзамен, лепеча какие-то оправдания, будто это не он отключал свет на площади во время митинга. Он выглядел абсолютно раздавленным. Через полчаса женщины покинули здание. Дмитрий Козак спас авторитет федеральной власти. Глава власти республиканской еще раз опасливо зашел в кабинет для беседы с полпредом с глазу на глаз.