Вчера информагентства со ссылкой на Минэнерго США сообщили о том, что американская Marathon предложила «Роснефти» создать совместное предприятие. Как говорится в сообщениях, Marathon предлагает включить в него, с одной стороны, активы "Северной нефти", а с другой -- «купленный иностранцами актив в Ханты-Мансийском автономном округе плюс их мощности в Америке по переработке и по продаже». «Роснефть» пока еще размышляет над этим предложением. Однако президент госнефтекомпании Сергей БОГДАНЧИКОВ в интервью корреспонденту газеты «Время новостей» Денису РЕБРОВУ признался, что стоит подумать о введении запрета на покупку иностранными компаниями крупных пакетов акций российских предприятий. Правда, эта мера, считает он, потребует серьезного изменения законодательства, направленного на создание «правил игры» для иностранных инвесторов. Не исключено, что такая позиция руководителя государственной нефтяной компании связана с «делом ЮКОСа» -- оно началось как раз в тот момент, когда Михаил Ходорковский вел переговоры о продаже значительной части компании иностранным инвесторам. И именно тогда Владимир Путин заговорил о необходимости согласовывать столь крупные сделки с руководством правительства. Таким образом, государство намерено усилить свое влияние в нефтяной отрасли. Возможно, именно этим фактором объясняется и отказ в выдаче лицензии американской ExxonMobil на разработку месторождений проекта «Сахалин-3», в котором участвует и «Роснефть». Посол США в России Александр Вершбоу заявил вчера: "Мы очень обеспокоены, что решение правительства России не выдавать лицензию на разработку проекта "Сахалин-3" ExxonMobil и ChevronTexaco, несмотря на то что они в 1993 году выиграли по тендеру право на это, может затормозить двустороннее сотрудничество в энергетической сфере». Впрочем, по словам г-на Богданчикова, «внутренний контроль над стратегическими активами необходим», при этом речь не идет о сиюминутном создании «Госнефти» на базе «Роснефти» и других нефтегазовых госактивов.

-- Минприроды в последнее время озаботилось исполнением лицензионных соглашений нефтяными компаниями. У «Роснефти» есть проблемы с проверяющими?

-- У нас в плане на каждый год есть пункт «лицензионная работа» -- сколько лицензий получить, от каких избавиться. Что-то сдаем -- в прошлом году, например, сдали три лицензии. Некоторые лицензионные соглашения не выполняются по объективным причинам, и проверяющим надо просто показать эти причины. Они же в свою очередь должны сделать поправки к соглашению. Так что мы планомерно занимаемся лицензионной деятельностью.

-- А сами проверяющие в «Роснефть» не приходят?

-- Плановые проверки проходят. Нам присылают акты, что мы должны исправить.

-- Счетная палата обвиняет нефтяные компании в законном уходе от налогов. «Роснефть» использует схемы налоговой оптимизации?

-- В этой проблеме есть две составляющие. Существуют трансфертные цены, которые используются нефтяными компаниями для того, чтобы централизовать прибыль, и от этого совокупная прибыль не уменьшается. Соответственно, не уменьшаются и налоги. Но бывает, что в дополнение к этому используют различные офшоры, Байконуры, ЗАТО, инвалидные компании. Этим мы никогда не пользовались. Мы использовали только первую часть -- трансфертные цены, чтобы централизовать управление. «Дочки» являются держателями лицензий. Холдинг устанавливает трансфертную цену, позволяющую «закрыть» себестоимость и получить средства на социальные нужды. Остальное -- централизуется. И в значительной степени возвращается в производство -- через капитальные вложения. Мы не можем пока совсем уйти от трансфертных цен. Иначе как развивать новые проекты?

Как же мы можем уйти от трансфертных цен в перспективе? Полностью перейти на единую акцию. Мы покупали и продолжаем покупать акции наших «дочек» и собрали уже очень большие пакеты, конец процесса виден, я думаю, это полтора-два года.

-- «Роснефть» часто упрекали за не очень эффективную финансовую политику, в том числе в связи с большими тратами...

-- Большинство упреков исходило от людей, мало разбирающихся как в нашей финансовой политике, так и в финансовой политике вообще. У всех понимающих людей после объяснений, как правило, все вопросы исчезают.

Да, мы имеем сейчас серьезную долговую нагрузку на компанию. Но нам надо развиваться, чтобы сохранять конкурентоспособность! По сравнению с другими нефтяными компаниями у нас были достаточно тяжелые стартовые условия. Мы имеем полное и четкое представление, как финансировать свои обязательства. И никто не собирается перекладывать бремя ответственности на государство.

Сейчас мы очень плотно занимаемся снижением операционных затрат. Для этого мы проводим серьезную реструктуризацию, избавляемся от непрофильных и неэффективных активов. Наш рост на две трети будет обеспечен за счет освоения новых площадей. Первые из них уже на подходе: «Сахалин-1» вводится в 2006 году, Приразломное -- в 2005-м, в «Северной нефти» уже в 2005 году добыча должна составить более 5 млн т. Поэтому сейчас нам крайне важно заложить финансово-экономические механизмы, которые бы обеспечили максимальную коммерческую отдачу от этих проектов.

Готовится переход на дивизионный принцип управления, поскольку уже сейчас у нас достаточно отчетливо прорисовываются четыре крупных региональных производственных комплекса: дальневосточный -- Сахалин, Находка, порт Восточный, Комсомольский НПЗ, "Востокнефтепродукт"; сибирский -- «Пурнефтегаз», «Енисейнефть», Алтай; северо-западный -- «Северная нефть», «Полярное сияние», Приразломное и Штокмановское, сбыты в Архангельске и Мурманске, терминал в Архангельске, накопитель в Кольском заливе и железнодорожный терминал в Приводино; и юг -- добыча в Краснодарском крае, на Ставрополье и в Чечне, переработка и терминал в Туапсе и сеть АЗС в нескольких регионах.

-- В прошлом году «Роснефть» купила у структур Андрея Вавилова «Северную нефть». Как вы намерены развивать работу этой компании?

-- За год предприятие вошло в нормальный ритм работы в составе холдинга, в прошлом году рост добычи составил 54%, в этом планируется 55%. Эффективность проекта будет очень высокой за счет 100-процентного экспорта, который начнется со второго квартала текущего года. Мы уже сдали первую очередь терминала в Архангельске, сейчас ставим на рейд танкер-накопитель и строим железнодорожный терминал в Приводино.

-- В какой стадии сейчас работы на Ванкорском месторождении?

-- Мы активно ведем там сейсморазведочные работы, вот-вот начнем бурить скважины. Главное сейчас -- это выбрать направление транспортировки сырья. У нас два варианта: отгрузка на море через порт Диксон или в систему «Транснефти». До Диксона -- 800 км, до узла «Транснефти» близ населенного пункта Пурпе -- 500 км. При цене в 21 долл. за баррель и при возможности экспорта 45% добываемой продукции, к чему мы уже близки, нам выгодно транспортировать нефть не на Диксон, а через Пурпе, хотя в Диксоне мы могли бы получить 100-процентный экспорт. Но это только первичные расчеты. Создана рабочая комиссия из специалистов «Роснефти» и «Транснефти», которой предстоит сделать окончательные выводы. Так что если после детального изучения выяснится, что строить трубопровод до Пурпе выгоднее, будем думать, кто будет его строить и на каких условиях. Если выяснится, что выгоднее Диксон, пойдем туда. Первая нефть на Ванкоре ожидается в 2007 году.

-- Какие активы «Роснефть» намерена приобрести в ближайшей перспективе?

-- Такие планы есть. Сейчас нам принадлежит лицензия на Колвинский участок (в 40 км от вала Гамбурцева). Конкурс непосредственно на само Колвинское месторождение планируется провести в ближайшее время, и мы будем принимать в нем участие. Мы также надеемся, что правительство примет решение выставить в ближайшее время на конкурс находящиеся в нераспределенном фонде месторождения имени Требса и Титова в Тимано-Печоре.

-- Вице-премьер Виктор Христенко на днях заявил о том, что по проекту «Сахалин-3», в котором планировала участвовать и «Роснефть», будет проведен повторный конкурс. В результате получилось, что компанию ExxonMobil, которая более десяти лет работала на месторождениях проекта, попросту выгнали из него. Вы поддерживаете это решение правительства?

-- Вообще-то там была сложная юридическая ситуация. Американцев признали победителем конкурса, но лицензию не выдали. При этом работы все же велись. Я так понимаю, что правительство решило ликвидировать этот казус и начать с чистого листа. Но при этом, насколько я знаю, никто не отказывается компенсировать или учесть понесенные затраты.

В целом, мне кажется, государство взяло курс на создание более четкой системы работы с недропользователями в России. И иностранцы здесь не должны быть исключением. Я даже думаю, что к участию зарубежного капитала в нефтяной отрасли надо подходить еще осторожнее. Собственно, это нормальная мировая практика: здоровый протекционизм и внутренний контроль над стратегическими активами необходимы. Возможно, даже стоит подумать над тем, чтобы ограничить покупку иностранцами крупных пакетов акций российских компаний. Пусть инвестируют в производство, а не в фондовый рынок: выигрывают лицензию на общих основаниях и работают.

-- Но ведь в этом случае иностранные инвестиции могут и не прийти в Россию.

-- Как раз именно в этом случае -- когда будет создана четкая система -- они только и придут. А пока их нет именно потому, что страна не готова принимать инвестиции. У нас нет на самом деле универсального механизма приема инвестиций. С этой точки зрения все же СРП как механизм прямых инвестиций в производство был полезен, хотя и нуждался в существенной доработке.

Необходимы обстоятельства, при которых инвестор должен прийти в страну и реализовать проект на обоюдовыгодных условиях. Именно на обоюдовыгодных. Если отсутствует инфраструктура, инвестор должен создать ее. Если отсутствует сервис, создай его тоже в той стране, в которую инвестируешь. В то же время, конечно, необходим разумный порог рентабельности.

Кроме того, необходимо создать механизм сквозного лицензирования, чтобы, получив лицензию, иметь гарантию, что месторождение твое: если ты, конечно, не нарушишь условий лицензирования.

И еще: должен быть четкий график лицензирования. Нужно выставлять месторождения на тендеры, иначе имеющиеся запасы быстро будут исчерпаны, а новые -- не воспроизведены.

Государство должно задавать темпы роста, создавать условия, чтобы эти темпы обеспечивались. Иначе нас ждет серьезное падение добычи уже в ближайшие пять лет. Ведь в прошлом году темпы роста добычи нефти в России составили 11%, на этот год нефтяные компании планируют 5,5--6%, в 2005 году -- 2--3%, а с 2006 года будем уходить в ноль. А потребление растет -- вот у нас розничные продажи бензина выросли на 19% в год. А ведь если человеку есть нечего, то он автомобиль покупать не будет. И в этой ситуации либо на внутреннем рынке будет не хватать нефти, либо придется ограничивать экспорт. А начнем экспорт ограничивать -- в бюджет мало денег пойдет. Так что надо разрабатывать.

-- И все же о «Сахалине-3». На ваш взгляд, когда состоится повторный конкурс и будет ли «Роснефть» в нем участвовать?

-- На мой взгляд, вообще не надо пока ничего решать с этим активом. Надо посмотреть, как пойдут другие сахалинские проекты -- первый, второй, пятый. А потом выставить третий на конкурс -- в момент наиболее выгодной конъюнктуры. Я бы так и сделал. Кроме того, в будущем этот участок может помочь поддержать профиль добычи на Сахалине для равномерной загрузки транспортной системы.

-- Если говорить о проблемах транспорта, «Роснефть» поддерживает строительство нефтепровода в Мурманск и строительство там глубоконаливного терминала?

-- Мурманская труба нам сегодня неинтересна, ведь в ближайшее время мощность БТС доведут до 60 млн т в год.

-- «Роснефть» всегда выступала за строительство нефтепровода Ангарск--Находка, а проект Ангарск--Дацин считала не отвечающим стратегическим интересам России. Ваши оппоненты говорили о том, что для трубы в Находку может не оказаться необходимых объемов нефти.

-- Мы по-прежнему считаем, что Находка выгоднее и экономически, и геополитически. Да, нам неоткуда брать нефть, чтобы заполнять эту трубу. Но и на Дацин-то ее тоже нет! Надо вводить месторождения Восточной Сибири. Для этого владельцам лицензий надо объединяться в консорциум, о чем мы неоднократно говорили. Иначе не поднять создание всей инфраструктуры. А так у каждого будет, допустим, по адекватному вкладу в консорциуме с единой энергосистемой, едиными энергоисточниками, дорогами, трубопроводами и т.д. Делать это надо, и государство все равно будет подталкивать владельцев лицензий к объединению усилий.

-- Вы вместе с «Газпромом» и «Сургутнефтегазом», очевидно, именно с этой целью и создали консорциум. Как развивается его деятельность?

-- Мы пока не создали консорциум. Мы подписали соглашение о намерениях объединять усилия в освоении месторождений Восточной Сибири. Развития пока никакого нет, поскольку соглашение подписано фактически только что.

-- Кто был инициатором объединения?

-- Да в общем, все. Мы часто встречались по этому и по другим поводам. Хотя такие частые встречи, наверное, говорят и о том, что в нашей работе все еще слишком много бюрократии. Иногда любая одобренная бумага долго ходит кругами. И приходится на личных встречах проталкивать какие-то вопросы. Я был бы рад лично с Миллером (глава «Газпрома» Алексей Миллер. -- Ред.) встречаться и чаще, но не по работе...

-- Когда создавали консорциум, «Сургутнефтегаз» еще не получил лицензию на Талаканское месторождение, однако уже судился за нее. Основной же задачей консорциума изначально было участие в аукционе по «Талакану». Как теперь вы будете решать вопрос по этому месторождению?

-- Повторяю, пока не создано никакого консорциума. При подписании соглашения ситуация была такая. Договаривались, что вместе будем участвовать в тендерах по довольно большому блоку месторождений. Но тогда еще не было принято решение передать права на «Талакан» «Сургуту». Этот вопрос сложный и пока не обсуждался нами детально. Вполне вероятно, что «Сургут» внесет «Талакан» со своей стороны, мы -- что-то со своей и «Газпром» -- что-то со своей.

Но давайте сначала дождемся все же окончательного подтверждения прав («Сургутнефтегаза». -- Ред.) на «Талакан».

-- В последнее время вновь участились разговоры о создании «Госнефти» на базе «Роснефти» и других нефтяных госактивов.

-- Я ничего не знаю про такие разговоры. И вообще это, как говорится, не мой вопрос: решение об объединении или разъединении своих активов принимает собственник. Я, как менеджер, должен лишь прикладывать усилия для того, чтобы тот актив, которым мне доверили управлять, развивался динамично, а его влияние в экономике возрастало. Но так поступает любой менеджер, это -- конкуренция

Полагаю, что если государство владеет существенной частью добычи, то это хорошо с точки зрения возможности регулировать рыночные процессы, влиять на тарифы, отрабатывать законы, предотвращать монополизацию. Кроме того, это актив, финансовый резерв, если хотите. К 2008 году «Роснефть» выйдет на объем добычи в 45--50 млн т нефти, и это без «Курмангазы» и «Сахалина-5». Чем не «Госнефть»?

-- В таком случае, на ваш взгляд, нужны ли преференции для госкомпаний?

-- Все зависит от того, чего хочет государство. Лично мне кажется, что нам никакие преференции не нужны, да у нас их и нет.

-- А льготный налоговый режим СРП на Приразломном и Штокмановском?

-- СРП -- это не льготный, а особый режим, и потом он доступен всем участникам рынка, независимо от формы собственности.

По Приразломному и Штокмановскому нет альтернативы применению особых режимов, поскольку это очень тяжелые месторождения. В действующей налоговой системе данные проекты будут нерентабельны.

Приразломное месторождение -- среднее, запасы под 80 млн т, качество нефти -- ниже Urals, т.е. скидка примерно на 2 долл. (от цены барреля Urals. -- Ред.). Штокмановское же -- 300 м глубина моря, льды. К тому же пока непонятен рынок сбыта газа. На Сахалине он хоть как-то понятен, а здесь -- нет.

Тут необходим очень гибкий режим, такой как СРП. На первом этапе, скажем, в период запуска первой платформы на «Штокмане», мы сможем добывать только 20--25 млрд кубометров газа, на большие объемы просто рынка нет. И вот на этом этапе, допустим, государство может дать нам значительную налоговую скидку. Зато дальше, когда выйдем на пик (до 90 млрд кубометров), оно может «нагрузить» нас так, что мы 90% прибыли будем направлять на налоги.

-- Хорошо, но как вы будете искать рынки сбыта для этого газа, как его вывозить?

-- Сжижать.

-- Но тогда мы замкнемся на Америку.

-- Не обязательно. Можно возить в Индию, Японию.

-- Но там и так газ сахалинских проектов, еще и «Сахалин-3», возможно, скоро начнут разрабатывать.

-- Ну, «Сахалин-3» -- это реально 2015 год, не раньше...

-- Допустим. Но премьер Михаил Касьянов говорил, что если проект нерентабелен, так, может, и не стоит его реализовывать.

-- Ну так они рентабельны -- при особых условиях. Я не думаю, что премьер имел в виду именно эти проекты. Правительство само утвердило Энергетическую стратегию, которая предусматривает рост объемов добычи нефти и газа исходя из стратегических потребностей российской экономики. Их же надо взять откуда-то -- нефть и газ. Сейчас уже очевидно, что в качестве долговременных источников нельзя рассматривать только Сибирь и покупку газа у третьих стран. Надо создавать собственные заделы.