Олимпийский огонь, три недели пылавший в Афинах, по счастью, не стал для нас «огнем на поражение». Но и третья ступень, которая досталась России на символическом общекомандном пьедестале, не дает повода для оптимизма. Не внушает его и ситуация на других ступенях лестницы, ведущей к олимпийскому пьедесталу. Стоит ли нам по ним карабкаться? И главное, какое отношение имеет погоня за медалями к борьбе за здоровье нации? Над этими вопросами размышляет бывший глава Госкомспорта, а ныне директор Института стратегических исследований в области физической культуры и спорта Валерий СЫСОЕВ.

-- Валерий Сергеевич, не знаю, как на вас, а на меня Олимпиада в Афинах произвела двойственное впечатление. С одной стороны, России удалось сохранить лицо, не ударить им в грязь, а с другой -- на лице этом просматривается печать какой-то вымученности, скорее страдальческая гримаса, чем улыбка радости. Вы согласны?

-- В Афинах мы получили по заслугам: проиграли или победили там, где выиграть или потерпеть поражение не могли по определению. Итоги настолько закономерны, что нет особого смысла их препарировать, вычислять, где мы недобрали медалей из-за происков судей, удушающей жары или тренерских просчетов. Специалистам, впрочем, все равно придется заняться анализом. Это их работа. Олимпиада -- большой спортивный праздник для кого угодно, только не для тех, кто занимается спортом профессионально. Времена спортивной романтики давно миновали, и афинские Игры вынесли окончательный приговор любительству. Коммерция и олимпизм могут и должны сосуществовать, но не в ущерб духу олимпизма, который, складывается впечатление, уже почти выветрился. Я имею в виду не только полное подчинение программы Игр, их освещения интересам коммерции, но и -- главное -- радикальные перемены в отношении к ним людей. Широкая публика уже не так близко к сердцу воспринимает происходящее на олимпийских аренах, полагая, что спортсмены, получая хорошие деньги, обязаны их отрабатывать.

-- Но ведь есть и такие спортсмены, которые сами умеют делать большие деньги. На рекламе, на коммерческих турнирах. Какие могут быть претензии, скажем, к нашим теннисистам, не завоевавшим на кортах Афин ни единой награды и заявившим, что Олимпиада вообще им до лампочки?

-- Девальвация олимпийских ценностей -- процесс вполне закономерный. И раз уж он зашел так далеко, то мы, граждане некогда великой спортивной державы, вправе задаться вопросом: а может быть, нам и не надо ставить сверхзадачи, непомерные для страны, у которой бездна других проблем? Может, стоит четко определиться, каким должно быть олимпийское движение в рамках России и какими мы хотим видеть себя в международном олимпийском движении. «О каком спорте высоких достижений можно говорить в стране с низким уровнем экономики!» -- заявил один из наших руководителей несколько лет назад. Тогда эта мысль показалась мне кощунственной, но сейчас она все активнее завладевает умами. Спорт -- зеркало экономики и инструмент политики. Нет другой сферы, где мы каждые четыре года должны устраивать демонстрацию своих сил. А они, как показали Афины, уже на исходе. Мы практически исчерпали те ресурсы, которые достались нам в наследство от советской системы. Не пора ли, повторяю, решить, чего мы хотим от олимпийского движения...

-- «Конечная цель -- ничто, движение -- все». Похоже, тем, кто стоит у руля российского спорта, по душе этот вековой давности лозунг социалиста Эдуарда Бернштейна. Но мне ближе ироничный тезис нашего современника, поэта Владимира Вишневского: «Когда бы мы попали в створ ворот, совсем иначе жил бы наш народ». Уверен, будь у нас хоть сто золотых медалей, благосостояния большинству россиян они бы не добавили. А вот другой пример: Австралия, которая не претендует на мировое господство в спорте, получила на душу населения олимпийского «золота» намного больше России. О чем это говорит?

-- О том лишь, что это богатая страна, с ясными приоритетами, где качество жизни -- в числе главных. Она может себе позволить продемонстрировать миру свое богатство, в данном случае -- в виде спортсменов высокого класса. Австралия -- одна из самых здоровых наций в мире. И это не дар небес, а плод целенаправленной политики. Вообще в развитых странах здоровье нации -- первично, а спортивные достижения -- продукт производный. У нас же стало национальной традицией лишь декларировать заботу о народном здравии, подменяя ее подсчетом медалей.

-- Нечто похожее наблюдается, к слову, и в Китае. С той лишь разницей, что ресурсов у них намного больше, да и используются они лучше. После Афин стало ясно, что в Пекине-2008 именно китайцы будут претендовать на общекомандную победу.

-- Китайцы ничего нового не придумали, взяв на вооружение нашу систему подготовки спортсменов и подкрепив ее финансами. Китай поставил четкую цель -- победой на пекинской Олимпиаде поднять свое международное реноме -- и не скупится на расходы для ее достижения. То есть вопрос о своем отношении к олимпизму китайцы давно уже решили.

-- Причем начали они подниматься к олимпийским вершинам вскоре после развала Союза, одним из следствий которого и стала ломка вышеупомянутой системы. Вы были первым министром спорта новой России и первым же членом кабинета, который добровольно ушел в отставку. Что вас подвигло на этот неординарный шаг?

-- В ту пору ситуация в управлении физкультурой и спортом была очень сложной. В течение всего 1992 года эта сфера оставалась по сути бесхозной. Существовали Олимпийский комитет России, который набирал силу, и правительственная комиссия во главе со статс-секретарем Геннадием Бурбулисом, которая должна была определить дальнейшую структуру, а также распределить имущество между общественными и государственными организациями. И вот когда этот раздел произошел (что-то приватизировали, что-то кому-то передали), и был создан Госкомспорт. Ему поставили задачу заниматься только физической культурой. Логики в этом не было ни малейшей. С таким же успехом могли, допустим, Минсельхоз озадачить лишь обеспечением посевной кампании, все остальное передав другим ведомствам. Понятно, все это делалось в угоду только Олимпийскому комитету, руководство которого со ссылками на передовой, по его мнению, зарубежный опыт трубило о том, что ОКР должен обрести самостоятельность и получить властные полномочия. Он их получил. Вместе с лучшими управленческими кадрами и даже служебным зданием. То есть под демократической маркой общественной организации был возрожден руководящий аппарат из советского прошлого. Но по-настоящему общественной, имеющей собственную инфраструктуру и дееспособной, эта организация не стала и до сих пор. Главным образом потому, что это колосс без ног. Ведь на местах оставались спорткомитеты -- органы государственные, Олимпийскому комитету не подчинявшиеся. Нелепость ситуации была очевидна прежде всего местным руководителям: по вопросам большого спорта им предписывалось выходить на ОКР, а по части физической культуры -- на госкомитет, в наименовании которого после слова «физкультура» была поставлена жирная точка. Но что это такое, никто толком понять не мог, несмотря даже на наличие дипломов о высшем специальном образовании. И все застыли в ожидании разъяснений: чем же нам заниматься? Ведь рушился годами выработанный стереотип: госкомитет отчасти отвечает за пропаганду физической культуры и за координацию подготовки сборных команд. Как внедрять физкультуру в массы, если развалилась вся система, державшаяся на спортобществах, профсоюзах и производственных коллективах? Кому и с кем работать в условиях всеобщего разброда и обнищания? К тому же тогда родился и начал быстро расти монстр под названием Национальный фонд спорта. Получив от государства массу льгот, НФС ничем с массовым спортом не поделился, хотя именно забота о здоровье нации была начертана на его знаменах.

Более того, началась политизация спорта. Была создана Партия спорта, которую поддержали даже наши лидеры. Госкомитет ее не признал. Я был убежден, что нельзя политизировать такую социальную сферу, как спорт высших достижений: слишком велик риск, что мастера высокого класса, скажем, по биатлону, стрельбе или единоборствам, воспитанные всей страной, вместо того, чтобы защищать ее интересы на спортаренах, станут разменной картой в политических играх. Или того хуже -- окажутся вовлеченными в криминальные разборки. В общем, серьезных причин, побудивших меня уйти в отставку, хватало. Впрочем, нет смысла вдаваться в детали: сейчас это уже факт истории.

-- С тех пор минуло больше десятка лет. Достаточно времени, чтобы сформировать, цитирую нашего нынешнего президента, «ясную и эффективную спортивную политику». Есть таковая в России?

-- Ничего похожего. Даже в теории, не говоря уж о практике. С массовым спортом, например, ситуация близка к катастрофической. Количество занимающихся физкультурой и спортом не дотягивает и до 10% населения, его обеспеченность спортсооружениями -- в пределах 18% по действующим нормативам. Мы недоумеваем, почему наши пловцы привезли из Афин всего одну медаль. А ответ прост: в России негде плавать, бассейнами страна обеспечена лишь на 5%. Да и в них цены не всем по карману. Та же картина и со спортинвентарем. Наш рынок завален дорогими зарубежными товарами, тогда как отечественное производство сократилось в 10--20 раз. Почему это происходит, где выход, никто не знает. Никто за эти годы так и не удосужился проанализировать причины распада отрасли и выработать программу выхода из кризиса.

Что касается большого спорта, то и здесь, как я уже говорил, признаков эффективной государственной политики не наблюдается. Для наглядности сошлюсь на пример Германии. Можно было ожидать, что объединение ФРГ и ГДР с их потенциалами даст мощный импульс развитию спорта. Ничего подобного не произошло. Почему? Отчасти потому, что руководители немецкого спорта открыто заявили: мы отказываемся от всего того, что было наработано в ГДР, нас это не устраивает, поскольку связано с фармакологической подготовкой спортсменов. Но это решение, предупредили они, может обернуться потерями, в том числе и олимпийских медалей. То есть государство четко высказало свое отношение к большому спорту: нам не нужны победы любой ценой, репутация дороже. И немцы последовательно идут этим путем, не слишком комплексуя, когда проигрывают. У нас же, к сожалению, ни одного политического решения по принципиальным вопросам развития спорта не было принято.

-- Напрашивается вопрос: а чем может помочь нашему многострадальному спорту Институт стратегических исследований, который вы возглавляете? А заодно расскажите, что он собой представляет, поскольку пока этот институт ничем себя не проявил.

-- Не проявил, потому что не успел. Решение о создании института принято недавно Академией проблем безопасности, обороны и правопорядка -- общественной организацией, которая призвана координировать научно-исследовательскую деятельность по обеспечению национальной безопасности. В том числе и в области спорта. То, что спорт -- один из факторов национальной безопасности, это аксиома. Некогда популярный лозунг «Здоровье народа -- богатство страны» ничуть не утратил актуальности и сейчас. Я бы даже расширил его смысл: здоровье нации -- это еще и ее способность защитить свои богатства. Не столько даже от угроз внешних, сколько от опасностей, которые возникли внутри нашего общества: национальных и конфессиональных конфликтов, организованной преступности, наркомании, наконец, терроризма.

Спорт не панацея от всех бед, но без него нам не решить ни одной из общенациональных проблем. Особо подчеркну роль, которую спорт может и должен сыграть в консолидации общества, стоящего на грани раскола под натиском терроризма. Но чтобы спорт занял достойное место в нашей жизни, требуются соответствующие механизмы, а значит, нужна государственная стратегия. Нам нужно экстренно определить приоритетные задачи и, используя свой большой опыт, взяться за их системное решение.

Главная задача нашего института -- содействие разработке эффективной модели физкультурно-спортивного движения, оценка его состояния и перспектив, о чем наше общество, к сожалению, имеет весьма туманное представление. Да, у нас есть научно-исследовательский потенциал, есть соответствующая госструктура, национальный олимпийский комитет и многочисленные федерации по видам спорта, но они поглощены частными, сиюминутными задачами. А обществу нужна объективная оценка ситуации в этой сфере. Институт стратегических исследований, привлекая экспертов из государственных, общественных и коммерческих структур, и должен стать независимым, не подверженным ведомственному, корпоративному давлению, источником информации. У нас много людей, профессионалов с большой буквы, которые могут и хотят включиться в серьезный разговор, но они не имеют трибуны, придавлены конъюнктурой. И мы поведем этот разговор, будем стремиться к конструктивному диалогу с теми, кого Россия наделила властью для защиты своих интересов.