Принято считать, что современное искусство в России никому не нужно. Но есть, оказывается, еще более ненужная и обременительная для бюджета вещь -- система мелких ведомственных музеев, сохранившихся еще с советских, а то и царских времен. Геологоразведочный музей при геологическом институте, Музей патологической анатомии животных при Академии ветеринарной медицины, Музей-квартира Кирова или даже мемориальный комплекс «Подводная лодка «Народоволец». Заведения курьезные, мало посещаемые и вообще-то полумертвые. Вдохнуть в них новую жизнь посредством пресловутого contemporary art решил Петербургский фонд культуры и искусства «Институт ПРО АРТЕ», устраивающий на средства Фонда Форда фестиваль «Современное искусство в традиционном музее». Вообще-то за четыре года существования фестиваля в нем поучаствовали и вполне успешные музеи, которым вроде бы грех жаловаться на отсутствие посетителей: Кунсткамера, Музей Арктики и Антарктики, даже Эрмитаж и Русский. Но оказалось, что и этим респектабельным монстрам требуется свежая кровь в виде работ «актуальных» художников.

Тем более что те ведут себя в непривыкших к современному искусству пространствах очень покладисто: фордовские деньги на свои проекты получают в результате выбора экспертов лишь те художники, которые сами достигли полной договоренности с администрацией музеев и придумали работу специально под их «интерьер» и специфику. И все выставки -- в самом деле результат добровольного сотрудничества музейщиков и художников к радости обеих сторон: первые получают деньги за использование помещения, а также гарантированный приток зрителей, вторые -- возможность поработать в непривычной среде. Поскольку современное искусство есть не то перверсия, не то инновация (это кому как), но в любом случае выход за рамки традиционного, то освоение этой самой непривычной среды должно художника необычайно вдохновлять.

Оно и вдохновляет. В этом году на фестивале, в котором участвуют восемь музеев, было очень много удачных проектов. Лучшим, без сомнения, оказалась работа рукодельных москвичей, признанных специалистов по новым технологиям и интерактивным эффектам Владислава Ефимова и Аристарха Чернышева «Эхо эфира», выставленная в Центральном музее связи имени А.С. Попова. (Между прочим, знаете ли вы о существовании такого музея, основанного еще в 1872 году и расположенного в необычайной красоты особняке князя Безбородко? Музей был закрыт для посетителей в течение 30 лет и возобновил свою работу только благодаря празднованию юбилея Санкт-Петербурга. Зато теперь он оборудован по последнему слову техники и в соответствии с модными экспозиционными поветриями.) Так вот, Ефимов и Чернышев придумали аппарат -- уж и не знаю, как он там работает, -- который, если покрутить ручку, может изменять современную картинку в телевизоре в ретро-духе, превращая какую-нибудь рекламу «Тайда» в изображение лунохода, а кадры из «Ментов» -- в финал хоккейного мачта СССР--Канада.

Те же Ефимов с Чернышевым, обучающие молодых художников - -студентов «ПРО АРТЕ» компьютерной фотографии, видеоарту, сетевому искусству и прочим модным забавам, выступили кураторами коллективной выставки своих питомцев «Войнушка» в Военно-историческом музее артиллерии, инженерных войск и войск связи в здании Кронверка (музей, кстати, тоже старый, работающий с 1868 года). Тут настоящий танк, забывая слова и сбиваясь с ритма, хрипло напевает «И поет мне в землянке гармонь» (автор -- Виктория Илюшкина). По электронной поверхности карты мира со схемой расположения военных баз США ползают сонные мухи (Илья Трушевский). Посреди настоящих знамен развешены вторящие им своими очертаниями шелкографические изображения голубого неба с антимилитаристскими цитатами из Воннегута (Екатерина Курочкина). В дуле пушки вертится цветной калейдоскоп -- детская игрушка (Ульяна Апатина). Ну и т.д. В общем, военный музей оказывается совершенно обезоружен современным искусством.

Для него, казалось бы, вообще нет ничего святого. В отделе слепков Научно-исследовательского музея Российской академии художеств копии античных статуй прорастают зелеными стебельками молодой пшеницы и безмятежно дышат из спрятанных динамиков (проект Татьяны Головизниной). В Кунсткамере показывают кино про то, как живые юные красавицы разглядывают заспиртованных уродов-мертвецов, но эти дотошные и кокетливые зрительницы вызывают у тебя такой же ужас, как и содержимое медицинских банок (работа Сергея Бабанина). Ну а в Геологоразведочном музее прямо рядом со скелетом утконосого динозавра (единственного в России) устроена бетонная усыпальница-колумбарий для вымерших видов животных, в котором оставлена ниша и для homo sapiens (инсталляция Петра Швецова).

Все это вроде бы жесткие и даже циничные произведения -- такие, какими и должны быть образцы современного искусства. Но вот парадокс: уютная и одновременно подавляющая тишина музейных залов смиряет ернический пафос, и современные артефакты гармонично сливаются с экспонатами-аборигенами. Вмешательство художника в непривычный ему контекст оказывается каким-то щадящим и трогательным. Впрочем, все равно ощутимым -- на музейные экспозиции ты смотришь теперь другими глазами.

А это и есть цель фестиваля, который конечно же про традиционные музеи, а не про современное искусство.