Она никогда не дорожила жизнью. Выжимала не меньше 200 из любимого «Ягуара». В 22 впервые попала в аварию. Любила вино, сигары и наркотики. Три раза проваливалась в кому. Обожала роскошь и богатство. Проигрывала за рулеткой миллионы. Влипала в финансовые авантюры. Водила дружбу с Миттераном и узбекскими олигархами. Дважды была судима. Отказалась вступать в «Академию бессмертных». Врачи не раз доставали ее с того света, куда она с легкостью готова была убежать.

До своих шестидесяти девяти прожила с клеймом «вундеркинда». В 18 лет опубликовала свой первый роман. В 19 стала миллионершей. Псевдоним взяла, ассоциировав себя с героиней Пруста. Своим кумиром считала Сару Бернар. Одни называли ее «литературной проституткой», другие -- «секс-символом новой Франции», в одном ряду с Бриджит Бардо.

Названия ее романов -- зыбкие как сыпучий песок. «Здравствуй, грусть», «Смутная улыбка», «Любите ли вы Брамса?», «Немного солнца в холодной воде», «Неясный профиль», «Нарисованная леди» -- никакой определенности, только легкий намек на отрицание и капризная незавершенность жеста. В ее прозе, когда-то возмутившей ханжеские 50-е, нет открытой «мопассановской» чувственности. Верная поклонница Сартра, она предугадала декаданс 60-х с его модой на саморазрушение, подростковые формы и ленивый меланхоличный эротизм.

Слишком рано набрав скорость, она так и не переросла свою девичью прозу, классиком которой и останется. В ее поздних высказываниях все тот же детский эпатаж. «Сара Бернар не была наказана за то, что клево прожила отпущенное Богом. Я тоже так хочу».

Получила все, что хотела. Прожила жизнь на полную катушку. И читатели, и суд были снисходительны к ее «роскошным» порокам. Скандалы только добавляли ей популярности. Острячка и интеллектуалка, она никогда не пыталась писать «умную» прозу. Себя называла Бальзаком в юбке, хотя больше походила на одержимую литературным творчеством Эмму Бовари.

Во Франции ее любили как любят непутевых детей. Она стала воплощением стиля. Недаром возникло целое «поколение Саган». В своей статье девятилетней давности она писала о Катрин Денев. Эссе называлось «Белокурый надлом». Как это часто бывает: думала про Денев, а написала точно про себя. Ее романы полны красивых суицидальных жестов, о которых мечтают только в отрочестве. Она так и не пережила своего кризиса подросткового возраста. Осталась вечной надломленной девочкой. Не смирилась с материнством. Уходила от любимых мужчин. А умереть хотела за рулем своей роскошной машины, «впаявшись» куда-нибудь на полном ходу. Но судьба сберегла.

Писательница умерла в больнице города Онфлер из-за сердечной недостаточности и проблем с дыхательной системой. Ей было 69 лет.