Когда-то Владимир Спиваков был одним из лучших учеников знаменитого московского профессора Юрия Янкелевича (впрочем, там все были хороши -- Гидон Кремер, Татьяна Гринденко, Виктор Третьяков и другие). Янкелевич подарил Спивакову скрипку, на которой тот играл до 1997 года, пока не перешел на Страдивари. Позднее Спиваков стал одним из знаменитых учеников Леонарда Бернстайна. Бернстайн подарил ему дирижерскую палочку, с которой тот не расстается до сих пор. Когда-то популярность Спивакова была сродни известности эстрадных звезд -- его оркестр «Виртуозы Москвы» имел статус, который иначе как культовым не назовешь. Меломаны академических залов взрывали тишину овациями, хохотали до слез и всхлипывали от щемящего чувства. Домохозяйки и дети у телевизоров плакали. Позднее известность Владимира Спивакова обрела куда более солидные обертоны, поддержку власти, посыпались государственные награды, изменились имидж и амплуа героя -- теперь он уже не очаровывает публику, а проповедует ей. Не без скандала организованный для Спивакова Национальный филармонический оркестр России (в официальном пресс-релизе нет ни слова о том, что первым симфоническим оркестром, с которым маэстро работал в качестве главного дирижера, был знаменитый РНО, а НФОР организован после разрыва с РНО из доброй половины его музыкантов) делает акцент не на изящно-кокетливый репертуар, как было в лучшие времена принято у «Виртуозов», а на солидные партитуры со значением.

Мировая известность маэстро включает в себя престижные скрипичные премии, около сорока дисков (большинство записей сделано на BMG Classic), собственный фестиваль во французском Кольмаре. С прошлого года к реноме Спивакова добавилось респектабельности, которую дает должность президента Московского международного дома музыки -- трех залов и концертно-продюсерской организации. Между тем сейчас ММДМ не работает в полную силу -- в его главном зале устанавливается (естественно, самый большой в мире) орган. Поэтому, или не только поэтому, юбилей маэстро проводился в БЗК. Это был первый случай, когда набирающий обороты, грамотно и обильно раскручиваемый НФОР (теперь у него есть привилегированный партнер -- компания «Бартика», которая уже начала процесс обновления оркестрового инструментария) можно было послушать в хорошей акустике. Здесь можно было расслышать и специфику его звука, и особенности его баланса, и его рост, в сравнении с первым концертом ровно год назад действительно примечательный.

Из-за событий в Беслане программа концерта была сильно изменена, из чуть игривой она превратилась в довольно серьезную. «Теперь надо думать о любви и о страшном суде», -- говорил Спиваков накануне концерта. Оркестр сыграл увертюру-фантазию Чайковского «Ромео и Джульетта» (неплохо звучало вступление духовых, хорошие краски продемонстрировали струнные), потом -- грандиозные, изящные и пронзительные «Симфонические танцы» Рахманинова. Но последнее не стало большой удачей. Профессионализм оркестра на данный момент позволяет без сбоев осилить большую и сложную партитуру, но звучит она несколько грузно, а блеск, как было и год назад в другом репертуаре, заменяется массированными атаками гремящих кульминаций.

В первом отделении Спиваков играл с «Виртуозами» и француженкой албанского происхождения сопрано Инвой Мулла -- красавицей с легким и чистым голосом. Все было не так амбициозно, как со НФОР, и те, кто благополучно пережил сель восхищенных замечаний и эпитетов от Святослава Бэлзы («его душа творит благое», «не зря даны ему крылья», цитаты из Окуджавы), а после -- лаконичное президентское послание, могли расслабиться на перинах изящной лирики Баха и Моцарта. Инва Мулла в ариях из опер Моцарта и арии Баха «Мир вашему дому» звучала не столь агрессивно, как за кадром фильма «Пятый элемент», напротив, была мягкой и трогательной. Сольная скрипка Спивакова -- галантна, оркестровый аккомпанемент -- деликатен.

Потом к сцене потянулась череда не столько красавиц, сколько пиджаков на суровых спинах -- Юрия Лужков и Иосиф Кобзон были первыми из тех, кого допустили с цветами к маэстро. Так, словно на комфортабельном тихом острове солидности и демократизма, в зоне видимости, но чуть в стороне от гремучего официоза, с одной стороны, и вальяжной игривой светскости -- с другой, юбилей и прошел. Как презентация новой, но уже подтвержденной временем, властью и публикой респектабельной роли маэстро в местном искусстве он вполне удался.