На 16-м фестивале чешских фильмов «Финале», прошедшем в Пльзене в начале апреля, событий было предостаточно. Это и премьера фильма оскаровского номинанта Яна Хржебейка «Пупендо» (именно эта картина будет представлять Чехию на Карловарском фестивале в июне этого года); и ретроспектива Юрая Якубиско; и панорама чешских фильмов 1963 года, на который пришелся режиссерский дебют Веры Хитиловой «О чем-то другом»; и релиз на DVD чешской пародии на вестерн «Лимонадный Джо», столь любимой у нас в советские времена и не утратившей своего едкого остроумия за последние сорок лет. Но главным событием для нашего обозревателя Алексея МЕДВЕДЕВА стала встреча с чешским режиссером Петром ЗЕЛЕНКОЙ. После того как его последний фильм «Год дьявола» получил главный приз на фестивале «Дух огня» в Ханты-Мансийске, имя Зеленки стало известно и у нас, а не только во всем остальном мире, где он по праву считается одним из самых перспективных европейских режиссеров. Увы, первый контакт с российским киносообществом принес Зеленке мало радости. О ханты-мансийском пшике, новом проекте и своем отношении к «Песне красноармейца» Зеленка рассказывает в интервью газете «Время новостей».

-- Ваш последний фильм «Год дьявола» всех удивил и не всем понравился. Вы, автор «Пуговичников» -- стопроцентного международного фестивального хита, неожиданно для всех сделали сугубо чешскую картину о сильно пьющих мужчинах, которые под простенький аккомпанемент изливают душу в песнях на никому не понятном языке. Что это -- поиск национальной идентичности?

-- «Год дьявола» -- это возраст, в котором человек должен сделать выбор, вспомнить о том, что у него есть душа. Можно находить источники вдохновения где угодно, менять жанры, но главное -- сделать фильм своим. Если в нем есть душа, его невозможно ни с чем перепутать. И я надеюсь, что, посмотрев даже маленький фрагмент моего фильма, люди смогут сказать: «Да, это фильм Петра Зеленки».

-- В прошлом году Карловарский кинофестиваль, на котором «Год дьявола» удостоился главного приза, отличился своими новыми заставками. Вместо обнаженных фотомоделей, гонявших по полу стеклянные шары, зрители увидели компанию толстеньких чехов, которые голосом имитировали звучание маленького оркестра. В этом году съемки заставки поручены вам. Какой она будет?

-- Новая заставка основана на реальной истории. Ее рассказал мне мой друг Иржи Бартошка, чешский актер, который играл в пражской постановке моей пьесы «Хроники обыкновенного безумия». В прошлом Иржи был директором Карловарского театра. Как-то он проходил мимо театра часа в два ночи и решил зайти и проверить, все ли в порядке. Дверь была открыта, ночного сторожа нигде не было видно. Иржи вошел в зал, роскошный, раззолоченный, барочный зал старинного театра, и на сцене увидел голого ночного сторожа. Он танцевал, что-то напевая себе под нос. Это и будет сюжетом моей заставки.

-- «Год дьявола» победил не только в Карловых Варах, но и на фестивале «Дух огня» в Ханты-Мансийске. Получили ли вы 150 тысяч долларов, обещанных в качестве главного приза?

-- На фестивале никого из съемочной группы не было -- мы просто послали копию. Потом нам сообщили, что мы выиграли 150 тысяч долларов. Естественно, сумма произвела впечатление. Потом нам сказали, что это не просто приз, а деньги на следующий проект. На тот момент у нас с продюсером было два проекта, и мы согласились. Потом нам предложили отдать десять тысяч сразу же, а все остальное -- после. Потом сказали, что не десять тысяч, а меньше. Короче, ничего мы так и не получили. Нет ли у вас знакомых, которые могли бы стребовать приз у российского фестиваля? За проценты, разумеется.

-- Расскажите о вашем новом проекте, который был представлен на фестивале чешского кино в Пльзене. Снимать вы собираетесь в Америке, бюджет сравнительно большой -- три миллиона долларов. Не боитесь?

-- Мой новый фильм будет называться «Лучшие фильмы нашей жизни». Сценарий готов, съемки намечены на следующий год. Что же касается денег, то нет, я их не боюсь. Да их и нет пока -- чего бояться. Но я долго раздумывал, не окажется ли глупой ситуация в целом: приезжает чех в Америку и снимает там кино. Риск есть. Пока мы с продюсером ни в чем не уверены. Мы не знаем, сколько у нас точно будет денег на фильм, сумеем ли мы их вернуть по результатам проката, даст ли нам американская сторона право на final cut (финальную авторскую монтажную версию фильма. -- А.М.). Но снимать в Чехии мне уже скучно. Вечно одна та же история: получаешь деньги от Чешского телевидения и Фонда поддержки кинематографии и снимаешь какую-нибудь симпатичную малобюджетную работу. Все вроде довольны, но хочется попробовать что-то новое.

-- Но почему именно Америка? Почему не Россия или Япония, например?

-- У меня есть свои мысли по поводу американской культуры. Думаю, Америка не будет против, чтобы я их высказал. Америка -- это страна, в которой у каждого есть мечта, где каждый чего-то требует от жизни. А Великая американская мечта -- это символ мечты вообще. Мой фильм будет о людях, чьи мечты пошли прахом.

-- Сюжет пока засекречен?

-- Ну почему же. В истории три сюжетные линии. Первая рассказывает об американце лет пятидесяти. Его дочь подала на него в суд -- за то, что он ее «плохо воспитал». Ее основной аргумент сводится к тому, что в 70-х годах ее отец однажды снялся в порнофильме, который она, кстати, никогда не видела. Герой отправляется в свой родной город, где родилась его дочь, в попытке оправдаться. Судьба сводит его с русским парнем, который привез свой фильм на кинофестиваль в Лос-Анджелесе -- и это вторая сюжетная линия. Фильм получит главный приз, но потом выяснится, что это не его картина. Он привез на фестиваль фильм своего погибшего друга и выдал за свой. Третий сюжет -- о двух японских тинейджерах, которые решают повторить путь героев фильма Денниса Хоппера «Беспечный ездок». Им кажется, что они очень круто выглядят на мотоциклах, а их основная цель -- трахнуться хоть с кем-нибудь. Потом они попадают в дом, где живет продюсер «Беспечного ездока» Боб Рэйфелсон, и мечта одного из них сбывается...

-- Минуточку, а кто будет играть Боба Рэйфелсона?

-- Сам Боб Рэйфелсон, надеюсь. Я люблю снимать реальных людей -- в роли самих себя. Идея ему понравилась. Он симпатичный парень и вступил в тот возраст, когда уже можно не беспокоиться о своей репутации.

-- Другие актеры уже отобраны?

-- Когда я писал сценарий, в роли главного героя, типичного американского лузера, я представлял себе Стива Бушеми -- это идеальная кандидатура. Есть еще один персонаж в сценарии, настоящий псих, которого я с самого начала видел в образе конкретного человека -- солиста группы Radiohead Тома Йорка. Других идей пока нет.

-- Вы любите снимать музыкантов. Звездами вашего последнего фильма «Год дьявола» стали чешский поэт и певец Яромир Нохавица, фолк-группа «Чехомор», лидер Killing Joke Джез Коулмен. Откройте секрет, как вам удалось добиться от непрофессиональных актеров такой естественности? Обычно неактер склонен переигрывать, предъявлять перед камерой «настоящую эмоцию» -- в меру своего понимания настоящего. У вас же непрофессионалы спокойны, безмятежны и ошеломляюще точны -- прямо ангелы какие-то.

-- Секрет один. Нужно, чтобы они устали до полусмерти. Проходит день, два -- и они перестают «играть». Но тут возникает другая проблема: они так утомлены, настолько не представляют себе, что происходит на съемочной площадке, что начинают засыпать прямо в кадре.

-- Вас часто называют «чешским Джимом Джармушем». Вы не боитесь, что ваши фильмы так похожи на американское независимое кино? Не боитесь показаться вторичным? Ведь даже идея пригласить на главную роль Стива Бушеми, согласитесь, выглядит банальной. Сколько юных дарований в Америке мечтают снять Бушеми и получить приз на фестивале Сандэнс...

-- Надеюсь, я кое-чем все же отличаюсь от американских «независимых». Сочетание черного юмора и мистицизма -- вот что характерно для моего кино. А американские фильмы все-таки слишком простодушны, слишком на поверхности. Да и вообще «независимое кино», по-моему, становится все хуже и хуже. Вы видели хоть один приличный «независимый» фильм со времен «Гуммо»?

-- «Донни Дарко» Ричарда Келли.

-- Не знаю, не смотрел.

-- Вернемся к Джиму Джармушу. Ваши фильмы действительно очень похожи -- и суховатым, сдержанным юмором, и новеллистической композицией, и музыкальными решениями. Даже японцы в ваших работах словно сошли с «Мистического поезда» Джармуша. Для вас он действительно образец для подражания?

-- Мне нравятся многие его идеи, но не нравится, как он их реализует. Если б мне дали волю, я обязательно исправил бы все фильмы Джармуша, за исключением разве что «Униженных законом» и «Ночи на земле». Слава Богу, воли мне никто не дает. Но все равно. Вот «Мистический поезд». Откровенно говоря, это такое слабое кино! Такая отличная идея, и так бледно разыграна. Сколько можно было смешных диалогов придумать для этих двух японцев! Все могло быть гораздо забавнее...

-- Надо полагать, в вашем следующем фильме недостатка в смешных диалогах не будет?

-- Ну да, у меня, например, японская парочка будет долго и увлеченно обсуждать, в какого рода интимные отношения вступал Элвис Пресли со своей курткой. А происходить этот диалог будет на границе Невады и Калифорнии, на том самом месте, где во вторую мировую войну был концентрационный лагерь для японских военнопленных. Сейчас там ничего нет, одна пустыня. Вот такой привет Джиму Джармушу.

-- Саундтрек к «Году дьявола» до сих пор очень популярен в Чехии. Даже в России немало его поклонников. Какую музыку вы планируете использовать в «Лучших фильмах вашей жизни»?

-- Это будет русский рок, так или иначе связанный с русским персонажем фильма, и японская экспериментальная электронная музыка. А может быть, японцы будут слушать русский рок, а русский -- японскую музыку. Пока не знаю. Но почти уверен, что хочу использовать «Песню красноармейца» в исполнении «Гражданской обороны». Вот что поднимает мне дух в последнее время.

-- А вы знаете, что вообще-то это песня Окуджавы, написанная для детского фильма «Кортик»?

-- Детского? Песня довольно свирепая... «Пусть красные отряды отплатят за меня». Ну да ладно. А про Окуджаву я знаю. Кстати, Нохавица говорил, что Окуджава на него очень сильно повлиял. Именно он, а не Высоцкий.

-- В какой сцене фильма прозвучит «Песня красноармейца»?

-- На финальных титрах. В самом конце фильма русского убивают, так что все получится очень уместно. «А пуля знает точно,/ Кого она не любит,/ Кого она не любит,/ В земле сырой лежит».

.