Кино бывает разное. Бывает режиссерское («Казанова Феллини», «Вампиры Джона Карпентера»); бывает актерское (не всякий вспомнит, кто именно снимал фильмы Бэлы Лугоши или братьев Маркс), наконец, продюсерское (блокбастеры Джерри Брукхаймера). В случае с кинодраматургом Чарли Кауфманом, придумавшим «Быть Джоном Малковичем», «Звериную натуру» и недавнюю «Адаптацию», приходится говорить о новом типе кинозрелища: важно не кто именно рассказывает историю (хотя за право разыгрывать кауфмановские сюжеты бьются признанные звезды), но то, что это история именно Чарли Кауфмана. Он считается мастером парадоксов и неожиданных сюжетных кульбитов -- но почему-то очень не хочется возносить его до небес и называть лучшим сценаристом всех времен и народов. Ибо его истории при всей заковыристости и неожиданности оставляют неловкое впечатление анекдота-переростка, который рассказывают чуть дольше, чем он того стоит.

Никуда не деться от труднообъяснимого ощущения сценаристского самодовольства: Кауфман прекрасно отдает себе отчет в том, что он -- мастер. И в его хитроумных драматургических протуберанцах сквозит душок псевдовдохновенной халтуры: так одаренные, но неприлежные ученики старших классов пишут на переменках за пять минут, на коленке, сочинение на вольную тему, которое было задано на дом.

Посему неудивительно, что картина «Признания опасного человека», по традиции подававшаяся под лозунгом «От создателя «Быть Джоном Малковичем», была ожидаема с некоторым подозрением. Которое, впрочем, рассеялось в тот же самый момент, когда на экране появился Сэм Рокуэлли и сообщил почтеннейшей публике: « Меня зовут Чарльз Хирш Баррис. Меня знают как автора популярных песен, как знаменитого телепродюсера, как выдумщика и затейника. А кроме этого на моем счету тридцать две человеческие жизни».

Баррис -- фигура более чем реальная. Именно он придумал большинство телевизионных шоу, которые завоевали мир, -- телевикторины, конкурсы самодеятельных талантов и прочие радости всепланетной страны дураков. А параллельно был тайным наемником ЦРУ, который по приказу больших людей из правительства устранял врагов свободного мира. Так, во всяком случае, уверяет сам Баррис в книге воспоминаний, которая и стала основой для сценария Кауфмана. Правда это или нет, по большому счету неважно. Потому что если бы Барриса не существовало, его обязательно стоило бы выдумать. И поручить постановку фильма о нем Джорджу Клуни.

Дебютировавший в режиссуре артист прыгнул выше головы. Теперь кажется, что все самые удачные фильмы с его участием (а равно и самые проникновенные эпизоды «Скорой помощи») снимал он сам -- настолько виртуозно и отточенно справился он со сверхсложным делом. Изумительная картинка, чувство ритма, сходное с вибрациями лучших джазменов, вкус к стильной детали -- все при нем. Самое же замечательное -- что Клуни, наверняка имевший соблазн высказаться в своем дебюте обо всем, что наболело у него за годы лицедейства, не превратил картину в полтора часа саморефлексии, а честно и мастерски рассказал историю.

Роскошные актеры, которые, судя по многочисленным интервью, обожают этот проект именно за сценарий, явно поддались обаянию Клуни и плясали под его дудку с воодушевлением и азартом, достойным тщательно подготовленного капустника. Хороши все -- от Дрю Бэрримор до Джулии Робертс, не говоря о Сэме Рокуэлле, который получил за свою роль награду Берлинского кинофестиваля и в мгновение ока превратился из астреа небольших ролей в независимых фильмах в звезду всепланетного масштаба, достойного всех возможных «Оскаров». Блистательно сыграл сам Клуни, которому очень идут усы -- на экране он предстает в образе цэрэушного наставника Барриса, который подкидывает ему идеи новых шоу в обмен на мокрые дела. Наконец, нет слов, которыми можно описать радость от появления на широком экране Рутгера Хауэра в бенефисной роли западноберлинского киллера, -- этого Актера с большой буквы и кумира поколения мы не видели в фильмах категории «А» уже лет десять. И, надо сказать, это проблема скорее этих самых фильмов: Хауэр до сих пор в отличной форме и способен заполнить своим красивым пожилым лицом экран какой угодно ширины.

Разумеется, это не шедевр. Даже в филигранной разработке Клуни в картине остается душок пресловутой кауфмановской необязательности и расхлябанности. И в ней сложно найти что-то большее, чем показано на экране. Но истории странного человека с опасным складом ума хватает для того, чтобы ощутить простую человеческую радость. И ждать очередных режиссерских опытов Джорджа Клуни. Похоже, этот человек на самом деле знает о кино чуть больше, чем мы думали. Правда это или нет -- покажет его следующий фильм. А Кауфмана по такому случаю можно на время и простить. Все-таки, как любили говорить завучи, мальчик он хоть и несобранный, но способный.