Компания Musical Stage Production рекламирует свое детище с привычным напористым самодовольством. Зрителям сулят «море волшебства, магии и невероятных превращений», «суперзвук» и «мегасвет», фонтаны и фейерверки, хитроумную 3D-графику и т.д. По городу развешены плакаты: «Иствикские ведьмы» -- главный мюзикл года!» В некотором смысле так оно и есть -- но вряд ли в том, который пытаются навязать публике неумные пиарщики. Досадно, право: среди московских мюзиклов наконец-то появилось забавное зрелище, не похожее на все прочие, -- а его тупо и банально подгоняют под общий стандарт. Соловей мой, соловей, что ты свищешь про Бродвей? «Иствикским ведьмам» можно радоваться, как живому растению -- хотя бы и хвощу, ненароком появившемуся среди искусственных цветов. Пусть оно собою неказисто -- зато кислород выделяет.

Не верьте пиарщикам! Верьте русскому языку, который даже в нынешнем своем состоянии остается могучим, правдивым и свободным -- в том смысле, что не позволяет вешать лапшу на уши со 100-процентной убедительностью. Тот, кто врет по-русски, где-нибудь да проврется: не в основном, так в придаточном предложении. Среди иствикских чудес, которыми заманивает зрителя реклама, на первом месте стоит «настоящее болото, из глубин которого бьют струи живого огня»: вот она, правда-то, где проклюнулась. «Глубины» -- это, положим, так, для блезиру, в них и цыпленок хвоста не замочит, но болото действительно имеется. И в прямом смысле, и, что важно, в расширительном.

Кстати, можете ли вы вспомнить мюзикл, в котором столь существенную роль играло бы болото? Если постараетесь, сможете: наш родной, советского еще производства, «Золотой ключик». Хотите верьте, хотите нет, но «Иствикские ведьмы» отчасти на него похожи. Они тоже смешные. Юмор в них, правда, несколько специфический, все больше насчет половой жизни («Ты глядишь на эту суку Сьюки / Потеешь, дрожишь -- и снова ни с чем./ Ты хочешь ее, но коротки руки/ И слишком короток ...!») -- рифму зал подбирает без труда и одобрительно хмыкает. Надеюсь, что я ничего не переврал, но на всякий случай прошу прощения у автора стихов Алексея Кортнева. Не знаю, насколько удалась ему роль комически-демонического героя Деррила ван Хорна (и на прогоне 9-го числа, и на премьере 12-го ван Хорна играл Дмитрий Певцов), но с версификацией у Кортнева все в порядке. Он знает, как надо складывать слова для качественной попсы, не слишком церемонится с английским оригиналом, и его есть с чем поздравить. Качество рифмованного текста в «Иствикских ведьмах» на порядок выше, чем в русской версии Notre-Damе -- а от сравнения «Ведьм» с «Норд-Остом» я деликатно уклонюсь.

Что касается текста прозаического (диалоги Павла Санаева, литературная обработка Александра Бачило), о нем разговор особый -- и чуть менее приятный. В спектакле много разговаривают, и не речитативом, под фоновую музыку, а нормальными человеческими голосами (видимо, именно поэтому «Иствикские ведьмы» в программке названы не мюзиклом, а «музыкальной комедией»). Беседуют персонажи в основном о том же самом, о чем поют. Обилие жеребятины, претендующей на остроумие («Я бы показала ему шахматный этюд: конь берет ладью сзади»), по идее должно раздражать. Надеюсь, что большинством подобных хохм мы обязаны не Санаеву с Бачило, а сочинителю английского либретто Джону Демпси: все это слишком плоско для русского эротического юмора, анекдоты про поручика Ржевского и то бывают изысканней. Однако же я никому не собираюсь говорить «ай-яй-яй»: пошлятина остается пошлятиной, но в «Иствикских ведьмах» она не раздражает. Более того: кажется вполне уместной. Как кваканье лягушек на болоте.

Сэр Камерон Макинтош, продюсер первородных Witches of Eastwick (и дивных Cats, и Phantom of the Opera, и много чего еще), позволил россиянам то, что не позволял никому: ставить спектакль по собственному усмотрению. Сочинить свою декорацию, свои мизансцены, свои танцы, свои спецэффекты, и даже музыку, которую написал Дана Пи Роу, он разрешил играть живьем. Будем думать, что сэр Камерон не махнул на нас рукой -- дескать, в этой России приличной копии все равно не получится, а доверился таланту режиссера Януша Юзефовича, дирижера Януша Стоклосы, сценографов Анджея Ворона и Марека Хованца. И, благодаря его великодушию, на сцене Театра киноактера появилось представление в своем роде идеальное. Оно сделано без потуг на шик и глянец, на высокие технологии, освоить которые еще труднее, чем приобрести, -- короче говоря, наши «Иствикские ведьмы» -- это НАШИ «Иствикские ведьмы». В них есть то забавное и душещипательное обаяние, которого не найдешь на блистательных вершинах шоу-бизнеса. То обаяние, которым притягивала -- все ей отдай, не жалко -- голосистая дешевочка Салли Боукс в великом фильме Боба Фосса.

Не верьте, не верьте, не верьте пиарщикам! В наших «Иствикских ведьмах» и свет -- отнюдь не «мега», и звук -- не супер, и три ведьмы парят над залом отнюдь не в свободном полете, а на отчетливо углядываемых лонжах (что они вам -- Дэвиды Копперфилды, что ли?). «Море волшебства» оказалось не морем, а милой скромной лужицей. Сложная сценическая механика, придуманная Вороном и Хованцем, на премьере исправно превращала иствикскую площадь в песчаный пляж и в чертоги ван Хорна, но ее надежность могут обеспечить лишь милосердные небеса (сцену Театра киноактера за неделю до премьеры освятили, и правильно сделали). Что касается актерского мастерства, то при всей снисходительности к жанру мюзикла эту тему лучше всего было бы замять -- а мне профессия не позволяет.

Среди ведьм, пожалуй, стоит выделить ленкомовку Анну Большову (Джейн) и оценить уровень ее игры как «приличный». Вахтанговка Нонна Гришаева (Александра) играет, скажем так, «сносно», Анна Невская из Центра режиссуры и драматургии -- «почти сносно», а что касается Дмитрия Певцова, за него играет имя. Впрочем, это не совсем справедливо: стоит вспомнить и про его чувство юмора, и про отменную физическую форму. Когда Певцов появляется на сцене в черных блестящих плавках, с неотразимой коварной улыбкой и столь же неотразимо волосатой грудью (номер «Танцы с чертом», эротическая кульминация спектакля), весь зал тихо стонет: женщины -- мечтательно, мужчины -- завистливо.

Но, право же, все это таким и должно быть: и хилые фонтанчики толщиной с мочевую струйку, и черное женское белье из интим-магазинов, и эротическая возня на мокрой сцене, и нарочито дурацкий танец глиняных кукол, трясущих дынями грудей (хореография Юзефовича), и еще более дурацкий лимузин ван Хорна -- ярко-красный, с белой меховой (!) оторочкой. Кто не рассмеется, увидев этот лимузин, тот зря купил билет на «Иствикских ведьм». Иствик -- это ведь даже не город, а так, городишко, в котором все перемывают друг другу косточки. «Грязные делишки -- опять, опять!/ Грязное бельишко пора стирать!» -- хор горожанок поет это с горящими глазами, наслаждаясь предвкушаемым скандалом. Мы в глухомани, которая почти безнадежно мечтает как-нибудь сбросить сонное оцепенение, взбурлиться («Бурлят глухие уголки», песня ван Хорна -- на мой вкус, лучший из музыкальных номеров спектакля). Мы в Театре киноактера, который и после ремонта выглядит довольно обшарпанным, и по-другому не будет выглядеть никогда. Мы на спектакле, который скроен точно по нашей мерке и выпущен в невообразимой (для всех, но не для нас) суматохе: количество накладок на последних предпремьерных прогонах сэра Камерона могло бы довести до инфаркта или вынудить к массовым репрессиям -- а вот нате же, премьера прошла без сучка без задоринки.

Черт нас побери, нам все это очень и очень нравится.