Восьмого марта в пантеоне общественных и государственных деятелей Грузии хоронили бывшего лидера военно-политической организации «Мхедриони», члена Госсовета Грузии и вора в законе 77-летнего Джабу ИОСЕЛИАНИ. В начале 60-х его несколько раз судили за уголовные преступления. В 1992--1995 годах, после свержения президента Звиада Гамсахурдиа, Иоселиани был одним из руководителей страны и депутатом парламента, но затем его приговорили к 11 годам тюрьмы по обвинению в покушении на президента Эдуарда Шеварднадзе. В 2001 году он был помилован. Газета «Время новостей» печатает одно из последних интервью Иоселиани, ранее нигде не опубликованное.

-- Вы фактически привели Шеварднадзе к власти. Не жалеете?

-- Можно и пожалеть, а можно и нет. Первое время нас никто не признавал, в Грузии был хаос. В истории не было такого -- приглашать другого на свое место. А я, тогда председатель военного совета Грузии, выступил по телевидению и сказал: «Я привожу этого человека, Шеварднадзе. Но если он начнет старые свои номера выкидывать, я первым буду против него». Поговорили с ним по телефону, он стал председателем, я заместителем. Ну а потом, сами знаете. Да, при всех властях я сидел в тюрьме. При Сталине, при Хрущеве, при Брежневе, при Горбачеве, при Ельцине, при Гамсахурдиа, при Шеварднадзе.

-- Какую роль Шеварднадзе сыграл в абхазской войне?

-- Были моменты, которые он не использовал. Это его вина. У нас не было бы трехсот тысяч беженцев, если бы мы послушались тогдашнего министра обороны России Грачева. Когда в 1992 году началась грузино-абхазская война, у меня уже власти не было, я был просто парламентарием. Я не участвовал в переговорах, из абхазской комиссии вышел в знак протеста. Судьба Сухуми была решена, потому что нас разоружили. Абхазы и русские поступили тогда подло: мы разоружились, а абхазам не только оставили оружие, но и еще вооружили. Тогда Шеварднадзе мне признался: «Я два дня тому назад встречался с Грачевым. Тот сказал: «Единственное, что я могу -- ввести войска, они на Гумисте станут. Сухуми останется у вас, начните переговоры». Но Шеварднадзе отказался: «Это была бы аннексия. Со мной были Каркарашвили (министр обороны. -- Ред.) и Батиашвили (министр госбезопасности. -- Ред.), и они сказали, что уйдут в отставку». Потом Шеварднадзе спохватился. Два дня звонил Грачеву. Говорили, что он в море и с ним нет связи. Через два дня Грачев сказал: «Поезд ушел». То была большая ошибка. Шеварднадзе испугался, что его обвинят: вот кремлевский агент, привел русских! Он испугался кресло свое потерять. А сейчас эти же войска стоят на Ингури, но только у нас 300 тысяч беженцев. А Ельцин все время поддерживал Шеварднадзе. Ельцин ни в коем случае не хотел этой войны, но когда она началась, российские военные докумекали, что это выгодно, и Ельцин уже не мог ничего сделать.

-- Война началась по решению Шеварднадзе?

-- Нет. Война началась стихийно. Мы должны были проконтролировать дороги, там грабили звиадисты. Ардзинба звиадистов использовал. У него было 200 человек какой-то гвардии. Мы должны были договориться с Ардзинбой, и гвардия присоединилась бы к нашему отряду. Договариваться должен был Китовани, но он этого не сделал. У деревни Охурей случилась перестрелка, и началась война.

-- Как сейчас относятся к Шеварднадзе в Грузии?

-- Отрицательно. Люди говорят о нем так: «Шеварднадзе -- сволочь, но он умный и может вывернуться из любого положения». Вот он выступил по радио: «Мы победили в Панкиси без единого выстрела». И все говорят: опять вылез! Но зачем залез-то? Два года продолжались грабежи, угон машин, захват заложников.

-- Вы считаете, что ответственность за Панкиси лежит на Шеварднадзе?

-- Они в Панкиси приняли чеченцев. Сразу 800 тысяч человек не пришло, приходили по 10, 15, 20 человек. Надо было им сказать: «Знаете что, ребята? Женщины пусть приходят, дети пусть приходят. Вы боевики, да? Пожалуйста, но оружие оставьте». А потом они придумали использовать чеченцев для взятия Абхазии! Куда еще больше, если поручаешь им такую миссию: воевать за твою же землю? Свой народ не хочет, а кто-то чужой будет воевать. Думали, чеченцы нам на подносе Абхазию преподнесут. Я был тогда в Кодорском ущелье, все видел, но ничего не говорил: получилось бы некрасиво, все-таки моя родина.

-- Кто может прийти на смену Шеварднадзе? У экс-спикера парламента Зураба Жвания и экс-министра юстиции Михаила Саакашвили есть шансы?

-- Есть у них шансы, потому что у них бешеные деньги. Я баллотировался в парламент по району Ваке. Там есть азербайджанское село, 3000 голосов. Один мой старый знакомый, в тюрьме со мной сидел, имеет там какой-то авторитет. Он сказал: «Какой разговор! Вам дадим голоса». Когда осталось два дня, я послал ребят прозондировать настрой. Так их избили, машины им поломали: «Какой Джаба? Саакашвили даем!» Спросил у знакомого. Тот говорит: «Джаба, по 50 долларов всем дали, мне бы дали, я бы тоже против тебя голосовал». 3000 человек по 50 долларов -- 150 тысяч долларов! Откуда у этого сопляка такие деньги? Каждый день ездит в Америку, а зарплата его -- 300 лари, 150 долларов. Это люди, выпестованные Шеварднадзе. Жвания семь лет рядом стоял, был вторым человеком. Я привез Шеварднадзе. Но я через год выступил против него, как и обещал. И они меня упрятали в тюрьму. Они ведь менять ничего не хотят, хотят вместо Шеварднадзе сесть.

-- И все же решать будет грузинский народ.

-- Грузинский народ не может решать, когда приходят и дают 50 долларов человеку, которому 10 месяцев зарплату в 14 лари не платят. Он на эти 50 долларов индюшку купит, сделает сациви и скажет: «Да пошли вы все к черту!» Я надеюсь только на всеобщее народное сопротивление.

-- А экс-министр госбезопасности Игорь Гиоргадзе?

-- Во время гражданской войны Игорь был начальником контрразведки у тогдашнего министра обороны Китовани. Образованный, интеллигентный парень, настоящий профессионал. Отец у него очень хороший человек, настоящий мужчина. Но Гиоргадзе не политическая фигура. Он должен оправдаться перед народом, он должен пожить здесь. В свое время я ему предлагал помощь. Он сказал: «Нет, Джаба Константинович, я об этом не думаю».

-- Вы не разделяете характерного для нынешней грузинской элиты неприятия всего российского?

-- Мы православный народ. Христианство определило наше единство с Россией. Георгий ХII, последний царь Грузии, на смертном одре подписал договор о воссоединении с Россией. Князья говорили ему: «Ты нас губишь». Но он сказал: «Вы правы. Но я христианин. Когда я предстану перед Господом, что я ему скажу? В каком мусульманском омуте я оставил свой народ?» Одна эта фраза решила все.