N°35
27 февраля 2003
Время новостей ИД "Время"
Издательство "Время"
Время новостей
  //  Архив   //  поиск  
 ВЕСЬ НОМЕР
 ПЕРВАЯ ПОЛОСА
 ПОЛИТИКА И ЭКОНОМИКА
 ЗАГРАНИЦА
 БИЗНЕС И ФИНАНСЫ
 КУЛЬТУРА
 СПОРТ
 КРОМЕ ТОГО
  ТЕМЫ НОМЕРА  
  АРХИВ  
     12
3456789
10111213141516
17181920212223
2425262728  
  ПОИСК  
  • //  27.02.2003
Блеск рубиновых звезд на полосатом фоне
Три национальные школы танца в балетах Баланчина

версия для печати
«Драгоценности» в центр программы Мариинского фестиваля поставлены не случайно. Все просчитано. Ахнет питерский балетоман при виде московского гастролера, разнежится после английской «Жизели» -- вот тут и возникнет балет, словно специально Джорджем Баланчиным для таких случаев придуманный. Методично напоминающий иерархию. Составлен он из трех частей, каждая часть вполне самостоятельна (во многих театрах мира так и идет один балет из трилогии, лишь Мариинка три года назад впервые после New York City Ballet собрала их вместе), и каждая часть -- дань одной школе, одному образу танца. «Изумруды» на музыку «Пеллеаса и Мелизанды» и «Шейлока» Габриэля Форе -- воспоминания о Франции, где балет родился, «Рубины», сложенные на «Каприччио» Стравинского -- приношение Америке, где балет был создан Баланчиным, и «Бриллианты» на музыку Третьей симфонии Чайковского -- парад русского балета. Фокус в том, что, стилизуя вечную свою манеру под галантные танцы зеленой Франции и расставляя острые акценты в пластике темно-алых «американцев», Баланчин выдает белоснежным «русским» танцы столь торжественные и изощренные, что соревнования стилей не получается: за давнюю свою родину играет хореограф. Финальный вздох балетомана «наши лучше всех» спектаклю обеспечен.

Но Мариинка не ищет легких путей и в поддавки не играет. Потому в программу феста были поставлены не просто «Драгоценности», но «Драгоценности», распределенные между артистами, для которых чужой стиль чужим вовсе не является. Станцевать «Изумруды» были приглашены солисты Парижской оперы, а «Рубины» -- балерины New York City Ballet. То есть Дарье Павленко и Даниле Корсунцеву, вышедшим в «Бриллиантах», была предоставлена неизбежная честь отвечать за весь русский балет.

Корсунцев очень старался, но не сумел (отмахивая большие прыжки, он напрочь забывал про стиль и казался внедорожником, таранящим витрину ювелирного магазина). Павленко -- ответила. Надо сказать, что этот фестиваль, на афише финального гала-концерта которого стоит посвящение Рудольфу Нурееву, уже может быть посвящен Дарье Павленко: два отличных спектакля за неделю (тем более таких разностильных и сложных, как «Баядерка» и «Бриллианты») -- уровень звезды. В «Бриллиантах» она умудрялась быть торжественной и гибкой одновременно, руки «пели», а ноги кропотливо проговаривали текст. По сцене вышагивала принцесса, в памяти рук которой несомненно присутствовал Лебедь.

Успех Павленко был тем важней, что ровно перед ней выступали американцы. Начинавшие спектакль два дуэта французов (Летиция Пюжоль и Карл Пакетт, Элеонора Аббаньято и Ян Бридар) оставили впечатление, как Лувр на нового русского: бедненько, зато чистенько. Хореография «Изумрудов» невыигрышна на первый взгляд: такое нежное плетение, никаких рекордных трюков. Но дело ровно в том, что балет начинает звучать лишь тогда, когда плетется ансамбль: а все точнехонькие, чистенькие, внятненькие французы были на сцене -- каждый сам по себе.

Когда же вышли американцы, стало ясно, почему страна, еще в начале ХХ века бывшая глухой балетной провинцией (чесы по Америке были столь же выгодны и столь же малозначимы в художественном смысле, как теперь -- гастроли по Китаю), так многое определила в балетном двадцатом веке. Дело прежде всего в бесстрашии. Плотный, маленький, с головой, вжатой в квадратные плечи (у нас даже «в шутах» не выпустили бы по физическим кондициям), Джок Сото отрабатывал виртуозную партию без комплексов и без усилий. А две длинноногие и резкие балерины -- Венди Вилан и Мария Ковроски -- швыряли в зал залпы стравинского сарказма: там, где наши старались во что бы то ни стало закруглить линию, американки не боялись обозначить острый акцент. Их танец был похож на петергофские шутихи -- такая выплеснутая фонтаном музыка, умная, насмешливая, виртуозная и слегка опасная.

Этот вечер собранных по миру «Драгоценностей» объяснил еще одну вещь в новейшей балетной истории: а именно почему очередной подъем Мариинки начался с постановок Баланчина. Почему не французский миф танцовщика-виртуоза, а миф решительно американский, миф идеолога-творца стал стимулом к возрождению театра десять лет назад. В нем было просто больше энергии. И пусть в нынешней Мариинке идеологами оказываются не балетмейстеры, а просчитывающие политику начальники (неизвестно, в какой пропорции делить лавры между директором балета Махаром Вазиевым и его помощником по репертуару Павлом Гершензоном), -- эта энергия посоревнуется с энергией не петергофского фонтана, но Днепрогэса. Что и позволяет запустить столь нешуточное дело, как Мариинский фестиваль.
Анна ГОРДЕЕВА, Санкт-Петербург

  КУЛЬТУРА  
  • //  27.02.2003
Действующие лица спектакля «Копенгаген» - Нильс Бор (Олег Табаков), его жена Маргрет (Ольга Барнет) и его бывший ученик Вернер Гейзенберг (Борис Плотников) - появляются из-под сцены, как и подобает призракам. Молодой режиссер Миндаугас Карбаускис, начав спектакль в темпе lento, поступил очень разумно: в дальнейшем самые незначительные убыстрения игры будут восприниматься зрителем с сердечной благодарностью... >>
  • //  27.02.2003
В Историческом музее открылась выставка «Золотые олени Евразии»
До Москвы добрались наконец олени из башкирских курганов -- самое яркое археологическое открытие последних десятилетий, потрясающее обретение отечественной культуры, удивительные произведения искусства. Превосходные степени в описании оленей упускают одно странное обстоятельство: «Золотые олени» смешные. И уфимский археолог Анатолий Пшеничнюк, который нашел это чудо (возрастом 25 веков), хохотал. От неожиданности, конечно, но и от счастья тоже. Ему крупно повезло. После тридцати лет ежегодных экспедиций и трех лет работы на Филипповских курганах на Южном Урале он откопал среди прочего бесценного археологического добра -- оружия, украшений и всякой утвари -- что-то невероятное: деревянные, обернутые золотой фольгой фигуры оленей с огромными рогами-коронами, длинными ушами и украшенными орнаментом телами... >>
  • //  27.02.2003
Три национальные школы танца в балетах Баланчина
«Драгоценности» в центр программы Мариинского фестиваля поставлены не случайно. Все просчитано. Ахнет питерский балетоман при виде московского гастролера, разнежится после английской «Жизели» -- вот тут и возникнет балет, словно специально Джорджем Баланчиным для таких случаев придуманный. Методично напоминающий иерархию. Составлен он из трех частей, каждая часть вполне самостоятельна (во многих театрах мира так и идет один балет из трилогии, лишь Мариинка три года назад впервые после New York City Ballet собрала их вместе), и каждая часть -- дань одной школе, одному образу танца. «Изумруды» на музыку «Пеллеаса и Мелизанды» и «Шейлока» Габриэля Форе -- воспоминания о Франции, где балет родился, «Рубины», сложенные на «Каприччио» Стравинского -- приношение Америке, где балет был создан Баланчиным, и «Бриллианты» на музыку Третьей симфонии Чайковского -- парад русского балета... >>
  • //  27.02.2003
Старательно намыленная веревочка страшной тайны сплетается во все более тугой узел, скелеты прошлого угрожающе гремят костями, а из телевизора, размахивая черными как смоль волосами вылезает... впрочем, на этом стоит прикусить язык: те, кто видел японский «Звонок», и так могут вспомнить, что происходит, а те, кто оригинал таки пропустил, будут по-настоящему удивлены и напуганы... >>
реклама

  БЕЗ КОМMЕНТАРИЕВ  
Яндекс.Метрика