Европейский Союз вплотную приблизился к самым серьезным изменениям в своей истории. На этой неделе лидеры 25 стран (нынешние члены плюс кандидаты, официально вступающие через полгода) соберутся в Брюсселе, чтобы обсудить проект европейской конституции. В конце ноября Франция, Германия и Великобритания впервые договорились о принципах общей политики в области безопасности и обороны, одной из составных частей глобального европейского проекта. Похоже, что Парижу и Берлину, выступавшим за более независимый от США курс, удалось прийти к согласию с Лондоном, подозрительно относящимся ко всему, в чем можно усмотреть попытку создать альтернативу НАТО или противопоставить Европу Америке. К России все это имеет самое непосредственное отношение. Ведь зона применения общей политики -- это не Ирак и Афганистан, где она действительно может вступить в противоречие с Вашингтоном, а пространство, которое Европейский Союз рассматривает в качестве сферы своих непосредственных интересов. В нее же попадают и те регионы, которые Москва считает зоной своего законного и естественного влияния.

Полюс местного значения

Когда в начале года ряд ведущих европейских столиц резко выступили против иракской политики Джорджа Буша, многие в Москве восприняли это с ликованием. Наконец-то Старый Свет поднимает голову против диктата США и начинает осознавать себя самостоятельной силой, новым полюсом международной политики, который с помощью России составит противовес американскому доминированию. Москва в кои-то веки оказывалась по одну сторону баррикад с передовыми европейскими нациями в борьбе за более справедливый миропорядок.

Возможно, в идеале Жак Ширак именно так и представлял себе новое место Европы в мировой архитектуре, однако в реальности все вышло иначе. И дело не только в том, что Вашингтон объявил мобилизацию своей «пятой колонны» в Европе от Португалии до Польши. Есть и куда более важный фактор.

Если война в Ираке разыгрывалась на отдалении от Евросоюза, то от терактов в Тунисе и Марокко (имеющих официальный статус «соседей ЕС») и особенно в Турции, которая настойчиво стучится в европейские двери, Старый Свет ни отмахнуться, ни как следует отгородиться не может. Собственные оборонительные резервы ЕС весьма ограничены, и в глобальной войне против терроризма, как и в «холодной войне» против СССР, Европе снова нужны силовые гарантии США. Зато совершенно не нужна роль еще одного мирового полицейского, который на равных с американцами будет перекраивать географическую карту.

Политика безопасности ЕС -- это не стремление сбалансировать доминирование США, как надеялись сторонники европейской или евразийской идентичности от Москвы до Парижа. Это разрешение региональных кризисов на ближних подступах к территории ЕС. Отсюда и выбор приоритетов -- не умиротворение Ирака, а миротворчество в Македонии или Приднестровье. Столь «скромный» объем амбиций компенсируется железной волей при их реализации. И Россия, столкнувшаяся с мощным противодействием своей последней миротворческой инициативе в Молдавии, уже могла в этом убедиться.

По-соседски

В марте 2003 года, в разгар страстей по Ираку, Европейская комиссия приняла документ под названием «Большая Европа -- новое соседство». Он призывает создать основу для отношений между Европейским Союзом и пограничными странами, которые в обозримой перспективе не имеют шансов на членство. В их число попали средиземноморские государства (Алжир, Египет, Иордания, Ливан, Марокко, Палестинская автономия, Сирия и Тунис), а также Россия, Украина, Белоруссия и Молдавия.

В странах второй группы документ энтузиазма не вызвал. В Москве его сочли очередным бессодержательным порождением брюссельской бюрократии, а в Киеве -- отпиской, свидетельствующей о нежелании серьезно рассматривать вопрос о полноценной интеграции Украины в ЕС. (Действительно, Албания, Македония, Хорватия, Сербия и Черногория и даже Босния в эту программу не попали, значит, они рассматриваются как потенциальные кандидаты, хотя их готовность к членству вызывает серьезные сомнения.)

Весь опыт европейской интеграции доказывает: сила «брюссельской бюрократии» в том, что она ничего не делает просто так. И «большую Европу» следует воспринимать серьезно. «В последнее десятилетие самым эффективным инструментом внешней политики ЕС, вне всяких сомнений, было обещание членства, -- говорит комиссар Евросоюза по внешней политике Крис Паттен. -- Этот инструмент не всегда возможно применить. Для следующего десятилетия мы должны найти новые способы, как экспортировать стабильность, безопасность и процветание, которых мы добились внутри расширившегося ЕС. Первое, что мы должны сделать, это договориться о том, какими мы хотим видеть отношения с нашими соседями».

«Большая Европа» -- заявка ЕС на активную политику и влияние в соответствующих регионах. Официально председатель Еврокомиссии Романо Проди говорит о «кольце друзей» Евросоюза. Неофициально европейцы признают, что речь идет о некоей «санитарной зоне», вокруг границ единой Европы, порядок в которой гарантирует безопасность сообщества. На «большом Ближнем Востоке» ЕС с неизбежностью достается роль младшего партнера, который взаимодействует со старшим (США). А вот в европейской части СНГ Евросоюз сам рассчитывает на роль старшего.

Недоверие к России

Позиция «большой Европы» в отношении России исчерпывающе изложена в сентябрьском меморандуме влиятельной (вторая по численности) социалистической фракции Европарламента, которая объединяет левых из всех 15 стран ЕС. Вице-председатель фракции голландец Ян Маринус Виерсма, составитель документа, призывает учитывать при формировании политики ЕС влияние, которое Россия оказывает на своих соседей, и взаимодействовать с Москвой. Он, однако, отмечает разрыв между декларациями и действиями российского руководства. Виерсма напоминает о Чечне и Белоруссии, где Россия проводит политику, «которую ЕС никак не может поддерживать». Социалисты особо указывают на попытки России использовать «экономический нажим для укрепления собственной сферы влияния». «Под давлением внутриполитических факторов российская администрация по-прежнему предпринимает усилия по превращению СНГ в некую альтернативу ЕС или НАТО», -- говорится в документе. В качестве примера такого рода автор приводит стремление вовлечь Украину в Единое экономическое пространство с Россией, Казахстаном и Белоруссией.

Укреплению свойственного европейцам недоверия к России содействуют и отечественные политики, поражающие западных слушателей удивительной откровенностью. Возможно, с точки зрения электоральных перспектив «Союза правых сил» громкое заявление Анатолия Чубайса о миссии России в XXI веке как «либеральной империи» было полезно. Однако стоит ли после этого удивляться, что генсек Совета Европы Вальтер Швиммер благодарит президента Молдавии Владимира Воронина за «стойкость» перед лицом попытки России в обход ОБСЕ «навязать» Кишиневу мирный план? И тот факт, что Воронин в последний момент отказался от согласованного текста, -- свидетельство не только его личной слабости или трусости. Это свидетельство изменения ситуации в постсоветских странах, где Россия, несмотря на все свои рычаги влияния, не в состоянии в одиночку добиться своих целей. Дело не только в том, что нам противодействует Европа. Изменились сами страны и их общества. И европейские миротворцы на берегах Днестра отчего-то кажутся им надежнее российских. Позвольте, говорит Москва, но ведь именно российский генерал Лебедь в свое время остановил этот конфликт и именно россияне на протяжении десятилетия поддерживают там мир! Но у Кишинева и Тбилиси своя правда: а разве не Россия в свое время приложила руку к тому, чтобы конфликты, подобные приднестровскому или абхазскому, приняли столь болезненную форму?

Прошлое или будущее?

К многочисленным заявлениям Украины или Молдавии о «европейском выборе» мы привыкли относиться с иронией. Уж мы-то знаем реальное состояние этих стран, уровень их экономического, политического, демократического развития, их «европейскости». Не говоря уж о том, что среднестатистический житель, пожалуй, любой из стран СНГ сожалеет о распаде СССР и с ностальгией вспоминает, как славно жилось в едином государстве.

Но в том-то и состоит главная проблема, что, по сути, именно эта ностальгия угадывается за всеми интеграционными начинаниями Москвы. И в какие бы формы ни облекались российские проекты, даже самые прогрессивные и заманчивые, они воспринимаются как возврат назад, пусть в счастливое, но прошлое. Между тем в странах СНГ за 12 лет независимости выросло поколение людей, для которых СССР -- это глава в учебнике истории, и элита, которая если и готова делиться прерогативами, то не с Москвой, а с Брюсселем.

Чубайс, по его словам, под «либеральной империей» имел в виду миссию России как демократизатора и модернизатора отстающих экс-республик. Но, во-первых, это затруднительно делать против воли демократизируемых. А во-вторых, способность Москвы нести соседям прогресс и демократию в силу разных причин вызывает растущие сомнения не только в мире, но и в самой России.

Можно сколько угодно доказывать, что европейская интеграция -- это химера, замок на песке, который в конце концов рухнет под тяжестью собственного балласта и т.п. Но единая Европа -- проект XXI века, обращенный в будущее и основанный на очень мощной и привлекательной идеологии европейских ценностей. Если правы евроскептики, наподобие баронессы Тэтчер, то через пару десятилетий сторонников «великой европейской идеи» ждет жесточайшее разочарование. Возможно, к тому времени у стран Восточной Европы появится могучая альтернатива в виде поднявшейся из экономических руин сильной, демократической и уверенной в себе России. Сегодня же, когда в качестве альтернативы красиво упакованным «европейскими ценностями» предлагается «либеральная империя», которая никак не может разобраться со своими внутренними проблемами, апеллирует к светлому совместному прошлому и считает, что априори имеет «право первой ночи» в бывших республиках СССР, выбор, увы, очевиден.

Значит ли это, что России остается только махнуть рукой на соседей и смириться с ползучей экспансией ЕС? Нет, конечно, да это и невозможно, учитывая обилие взаимных связей. Но единственный эффективный путь -- это тесное взаимодействие с Европой в том, что касается бывших советских республик. В конечном итоге это принесет России большую выгоду, чем попытки сохранить монополию, законсервировать свое влияние на ту или иную страну или расширить его в рамках новой «либеральной империи».