Вчера страна праздновала День российского кино. Понятно, что в праздник о неприятном вспоминать не хочется, поэтому вспоминали о приятном и даже хвастались кое-какими достижениями. А тем временем, пока все СМИ анонсировали новый фильм Станислава Говорухина, на экраны тихо вышло два российских новых фильма. Пойдут они столь ограниченным прокатом, что об этом можно было бы не упоминать вовсе, если бы не одно обстоятельство. Дело в том, что в российском кинопроцессе сегодня отсутствует понятие брака, а та продукция, которую демонстрируют зрителям с 27 августа в кинотеатре «Зарядье» и с 28-го в кинотеатрах «Пять звезд» и «Байкал», -- самый настоящий кинематографический брак. Эти фильмы можно было бы закрыть как неудавшиеся еще в процессе производства, если бы были соответствующие инстанции, готовые взять на себя за это ответственность. Но поскольку государством занята позиция «чем больше, тем лучше», то обе картины не только не были тихо списаны, но и попали на все российские фестивали, а теперь вот и на экраны. Речь идет о фильмах Натальи Пьянковой «Марш славянки» и Василия Серикова «Притяжение».

Наталья Пьянкова довольно известный (как принято шутить: в узких кругах) режиссер -- ее первый фильм «С Новым годом, Москва!» в 1993 году смотрелся странно и необычно. История брата и сестры, живущих в богемной московской квартире, была рассказана путано и неясно, но буквально ошарашивала интонация, какая-то хаотично-естественная, прежде в российском кинематографе невиданная. Было ощущение, что фильм снят едва ли не ручной камерой, смонтирован и склеен на коленке, однако люди и отношения, не осознанные, а скорее почувствованные, интриговали и запоминались. Следующая картина «Странное время» мне лично запомнилась одной сценой -- в финале все ее участники, раздевшись догола, бегали по яблоневому саду, и их далеко не идеальные тела среди зелени листьев и румяных осенних яблок и раздражали, и странно тревожили. Какая-то неопрятная откровенность пришлась кстати в этом сочинении о позднем инфантилизме людей, застрявших на сомнительных ценностях сексуальной революции и поисках анархической личной свободы. Более всего замечателен этот фильм тем, что в нем перед страшной смертью сыграла свою последнюю роль Елена Майорова. Обе картины охотно приглашали западные фестивали, а «Странное время», по слухам, чуть было не получило главный приз в Роттердаме.

На этот раз Пьянкова решила снять не фестивальное кино, а вполне зрительское. Мелодраму про то, как мать ищет пропавшего без вести на чеченской войне сына по всему Кавказу, лазает на каблуках и с его фотографией в руках по горам в сопровождении деклассированного безумца и наконец находит -- в доме у своей ровесницы, выходившей и приголубившей юношу. Тут две матери (а у чаровницы есть свой великовозрастный сын, ВИЧ-инфицированный наркоман) сходятся во взаимной симпатии и, переодевшись в турецкие аляповатые шмотки, напиваются домашним вином, к ним присоединяются сыновья, которые тоже пьют, ссорятся, демонстрируют незаживающие душевные раны, затем дерутся, и в конечном итоге один сильно ранит другого. Далее следует сцена совместной доставки раненого в местную больницу, после чего бывший солдат решает сдаться военному патрулю. В финале московская мать отправляется домой, ее провожает кавказская, вслед уходящему поезду кричащая о своей беременности. Хеппи-энд. Породнившиеся матери будут своего внука-сына воспитывать вместе.

Пока Пьянкова снимала фильмы о себе и своих друзьях в формате авторского кино, и бессвязность, и отсутствие сюжета, и неумение выстроить внятную линию отношений скрывались за безоглядной откровенностью, с которой демонстрировались собственные неприглядные, но искренние метания. Когда же режиссеру захотелось рассказать историю, да еще на общественно значимом фоне, выяснилось, что средствами для этого она не владеет: нет ни истории, ни характеров, ни понимания времени. И работа с актерами не удалась: для Галины Бокшанской, как и для Марины Яковлевой, сыгравших соответственно матерей кавказскую и московскую, эта истерическая идиллия про двух одинаково несчастных женщин увенчалась результатом более чем сомнительным.

Рассказывали, что сценарий якобы очень тронул Никиту Михалкова, но думаю, это порочащие его репутацию слухи. Впрочем, кому-то этот сценарий все же приглянулся, раз деньги на съемки были получены. И ведь не денег жалко, их у нас тратят на гораздо более глупые вещи, а Наталью Пьянкову. Потому что были бы высказаны какие-то внятные критерии -- глядишь, приспособилась бы женщина и либо перестала мучить себя кино, либо сочинила что-нибудь вменяемое.

Василий Сериков -- дебютант в игровом кино, прежде снимал кино документальное. Его фильм «Притяжение» создан в расчете на зрителя, по законам триллера. В лесной глуши стоит запущенная старая усадьба, в которую после смерти мужа приезжает вдова с детьми. В это время в округе совершается одно убийство за другим, и расследовать преступления приезжает сыскарь Арсеньев (Игорь Сукачев). Понять дальнейшее зрителям так же трудно, как и самому губернскому агенту, с той разницей, что у него все-таки концы с концами сходятся и он преступника находит. Зрителю же остается недоумевать, что же случилось в прошлом, откуда тянутся корни преступления, кем друг другу приходятся показанные на экране мальчики, ставшие потом взрослыми, и разбираться в невнятных отношениях множества действующих лиц. Хотя действие и перенесено в девятнадцатый век, но создать атмосферу таинственности и страха все равно не получается. Ряженая русская деревня все как-то норовит свернуть в комедийность. Кульминационный момент -- когда из поверженного оборотня выскакивает такая симпатичная, будто лохматая вязаная игрушка, компьютерная тварь -- вызывает в зале дружный смех.

Режиссер и сам признавался, что несколько запутался -- до того, что монтировал фильм другой человек. И что в общем хотел снять пугающее кино, но против веселья тоже ничего не имеет. То есть опять просто не справился человек. Бывает. Но вот смотреть это, может быть, и можно в компании веселых друзей за пивом, как трэш, но презентовать как современное российское кино...

По-моему, российским кинематографистам все-таки нужно стесняться. Стесняться неудачные работы выдавать за полноценные, чтобы не отбивать у нового поколения, которое пока одно только и ходит в кино, желания потратить деньги на билет на отечественный фильм.