После Олимпиады в Атланте в 1996 году американские журналисты назвали Александра Попова Великим. До этого был мировой рекорд, две золотые олимпийские медали в Барселоне-92, победы на различных чемпионатах и турнирах. Но после побед Попова в Барселоне шипели: «Случайность». После побед в Атланте сыпали комплиментами: «Талантлив до безобразия».

О третьей своей Олимпиаде в Сиднее Попов вспоминать не хочет. Равно как и о ножевом ранении, полученном в 1996 году, после которого вряд ли вообще можно было предположить, что он вернется в большой спорт. И вот за год до своих четвертых Игр -- блестящий результат. Он вновь стал лучшим спринтером в мире. Он вновь вернулся и победил. К золотым медалям чемпионата мира в эстафете 4х100 и на 100-метровке Александр ПОПОВ добавил высшую награду в самой скоротечной дисциплине -- заплыве на 50 м. С триумфатором побеседовала корреспондент газеты «Время новостей» Ольга АФАНАСЬЕВА.

-- После такого успеха я получил неожиданное предложение от Иана Торпа, -- сам начал беседу Попов. -- Лидер австралийской сборной, специализирующийся на средних дистанциях, спросил меня, не соглашусь ли я потренировать его на дистанциях 50 и 100 м после Олимпиады в Афинах.

-- Ну и какой же была ваша реакция?

-- Я посоветовал Торпу поговорить на эту тему с моим наставником Геннадием Турецким, потому что в мире не так много тренеров, способных подготовить выдающихся спринтеров, а он один из них. Я, конечно, могу «поделиться» с коллегами своим мастерством. Но понимаете, я могу подсказать что-то в технике плавания, а тренировать Торпа, извините, отказываюсь. Тренерский опыт нарабатывается десятилетиями. Иан -- спортсмен такого класса, что тренировать его большая ответственность. Я на такое не решусь. Или вы хотите, чтобы я, как англичанин Марк Фостер, завоевавший серебро на 50-метровке вольным стилем, взял и облысел?

-- Вы говорили, что почувствовали уверенность в своих силах после июньского старта на этапе «Маре Нострум» в Барселоне.

-- Легкость пришла, а не уверенность. Повзрослел, наверное. Как это говорится, в сорок пять кто-то там ягодка опять. А если серьезно, то, думаю, в какой-то степени мое физическое состояние связано с переездом в Европу, Швейцарию. Мы оказались в климате, похожем на тот, в котором я родился, вырос и прожил очень долго.

-- Как думаете, ваш непримиримый соперник голландец Питер ван ден Хугенбанд за последние два года стал слабее или сильнее? Прошел пик формы на Олимпиаде в Сиднее?

-- Нет, не слабее. Вспомните прошлый год -- чемпионат Европы в Берлине. Он там что, тупой был, не заостренный, я имею в виду не Питера, а пик? (смеется). Голландец проплыл, между прочим, всего на две сотых медленнее рекорда мира на 100 м и улучшил результат на 200 по сравнению с Сиднеем.

-- Правда ли, что в прошлом месяце вы передумали ехать на клубные соревнования в хорватский город Риека, потому что местный спортсмен, участник чемпионатов Европы и мира спинист Марко Страхиа подозревался в употреблении допинга?

-- Меня просто не предупредили об этом инциденте. Я бы тогда себя по-другому вел. А когда мне сообщают о происшедшем в последнюю минуту, как я должен реагировать? Клуб, который меня приглашает, втянут в некрасивую историю. И зачем, спрашивается, мне там светиться?

-- Такое нетерпимое отношение к запрещенным препаратам стало у вас после того, как вас избрали в комиссию спортсменов МОК или вы всегда заботились о чистоте плавания?

-- Мое глубокое убеждение: есть вещи, которые можно делать и которые нельзя.

-- Сегодня даже в авторитетной прессе проскакивают высказывания о том, чтобы узаконить допинг. Вы категорически против этого?

-- Да! Я считаю это аморальным, бессмысленным и так далее. Это то же самое, что разрешить официально продавать наркотики на улице.