В конце 2001 года в Русском музее Санкт-Петербурга открылась великая по размерам и скудная по смыслу выставка «Абстракция в России. XX век». Наша газета писала об утомительном однообразии визуальной подачи, невыстроенности концепции, случайности подбора. Наш ответ Петербургу прозвучит сегодня. В Третьяковской галерее на Крымском валу пройдет презентация проекта «Московская абстракция. Вторая половина XX века». Обозреватель газеты «Время новостей» Сергей ХАЧАТУРОВ попросил рассказать о нем руководителя группы подготовки выставки, заместителя директора ГТГ по научной работе, заведующего кафедрой отечественного искусства МГУ профессора Александра МОРОЗОВА.

-- Александр Ильич, почему выставку Русского музея не привезли, как это обычно принято, в Москву? Ведь Третьяковская галерея участвовала в ней своими работами.

-- Получилась так, что идея выставки «Абстракция в России» зародилась в ходе совместного общения сотрудников ГТГ и Русского музея. С нашей стороны участвовали Лариса Кашук и Андрей Ерофеев. Со стороны ГРМ -- Евгения Петрова и Йозеф Киблицкий. Их отбор «третьяковских» вещей был довольно жестким. Акцент делался на собственные, ГРМ, коллекции и частные собрания. Русский музей представил колоссальную по масштабам выставку, которую при всем желании в наших залах мы бы не могли уместить. Мы имели в виду сотрудничество с Русским музеем при подготовке московского варианта выставки. Однако, когда мы попросили оттуда около ста работ, нам отказали. Аргументы: Русский музей в этом не заинтересован, он желает либо представить свою выставку в полном объеме, либо не участвовать вовсе. Потому возникла необходимость подготовки нами своего собственного «абстрактного» проекта. Он называется «Московская абстракция. Вторая половина XX века». Правда, должен сказать, что в конце мая мы планируем открыть выставку «Авангард на Неве». Она готовится независимыми кураторами, без участия Русского музея. Надеюсь, в какой-то мере нам удастся компенсировать отсутствующие сегодня петербургские материалы.

-- Какие фонды стали основой нынешней «Московской абстракции»?

-- Преобладают работы из мастерских художников. Пятая часть собрана из фондов Третьяковской галереи. Выставка готовилась долго: необходимо было тщательно отобрать произведения. К тому же еще не завершен прием на постоянное место жительство в ГТГ работ из музея Царицыно, коллекции Андрея Ерофеева. Значительная часть абстракции 60--70-х годов поступает оттуда. Все эти технические обстоятельства нас существенно задержали.

-- Исследователь русского неофициального искусства Евгений Барабанов недавно поделился со мной горестными мыслями по поводу отсутствия в крупнейших музеях России сколько-нибудь полного архива андерграундного искусства 60-х. Тревожит ли эта проблема вас, заместителя директора известнейшей столичной галереи, специалиста по русскому искусству второй половины XX века?

-- Конечно, проблема есть, но она не настолько, я бы сказал, драматична. Как вы знаете, открывшаяся в ГТГ постоянная экспозиция в части послевоенного искусства разделяется на два потока. Материал неофициального искусства составляет левую анфиладу пятого этажа филиала на Крымском валу. Это целиком наша коллекция, по объему она не мала. Да, без всякого сомнения, многие значительные произведения мы потеряли. Они ушли за рубеж, вероятно, безвозвратно, по той единственной причине, что за бесценок их никто продавать не собирается. А покупать их по мировым ценам -- порядка десятков тысяч долларов -- у нас возможности нет. Нечего скрывать и то, что фонды XX века в Третьяковской галерее до недавнего времени комплектовались за счет официального искусства. Все же, повторю, на мой взгляд, ситуация не столь драматична. Отрадно уже то, что мы собрали сегодня более ста участников и двести пятьдесят работ. За последние десятилетия сделано много, чтобы выправить советскую и постсоветскую ситуацию. Тут надо говорить не только об андерграунде последних советских десятилетий. В гораздо большей степени мы преуспели в восстановлении объективной картины развития искусства 20--30-х годов. Творчество забытых художников этого периода (мастеров группы «13», Георгия Рублева) возвращено, оно в постоянной экспозиции, в фондах. Наследники передают нам свои архивы. Мы стараемся все составляющие нашего собрания привести к объективному, адекватному балансу. Еще один важный момент. Вы прекрасно знаете, что многие художники-нонконформисты эмигрировали в 70-е годы. Но вы также могли заметить, что почти все они сейчас стремятся вернуть в Россию свое искусство, и вернуть через выставки в Третьяковской галерее. Примеры очевидны. Мы недавно сделали выставку Михаила Рогинского, в плане -- выставки Олега Целкова, Эдуарда Штейнберга. Мы получили в дар произведения живущего в Италии абстракциониста Михаила Кулакова. Так что нонконформисты возвращаются в свое почвенное пространство.

-- По какому принципу организована открывающаяся сегодня выставка?

-- Идея выставки абстрактного искусства в Третьяковской галерее муссировалась несколько лет. У истоков ее стоял мой предшественник на должности заместителя директора по науке Ян Брук. Привлекался профессор Валерий Турчин, другие специалисты. Однако эта выставка никогда не включалась в реальный план Третьяковской галереи. Когда я пришел в музей, столкнулся с тем, что существует интенция, но не существуют реалии. При подготовке идеи выставки главная нагрузка легла на два отдела -- отдел живописи второй половины XX века, которым руководит Лариса Кашук, и экспериментальный отдел новейших течений, который возглавляет Андрей Ерофеев. Мы опирались и на огромную энергетику самих художников, желавших видеть этот материал в стенах галереи. Готовилась выставка в атмосфере серьезных дискуссий. Их суть я бы свел к следующему. Андрей Ерофеев сторонник идеи, что абстракция -- искусство диссидентское, и вместе с концом советской эпохи оно изжило себя. В качестве доминанты предлагался материал 60--70-х годов, который во многом нес на себе признаки «катакомбного» искусства: маленькие вещи, сделанные во временных материалах, обилие каких-то почеркушечек; все это представляет архивно-фондовый интерес, но не представляет экспозиционной ценности. Другую точку зрения представляли Лариса Кашук и я. Мы сталкивались с огромной энергетикой современных художников, обращавшихся к языку абстрактного искусства. Нам казалось несправедливым исключить пласт этой «живой» абстракции. То, что сегодня получилось, -- сложный баланс этих обеих концепций. Наряду с корифеями абстракции: лианозовцами, белютинцами, группой «Движение», Александром Юликовым, Юрием Злотниковым, Вячеславом Колейчуком, Вадимом Сидуром -- будут экспонироваться мастера последних лет. Мы хотим, чтобы выставку оценили знатоки модернистского искусства.

-- По-вашему, язык абстракции сегодня -- не анахронизм, а актуальная художественная стратегия?

-- В большой степени. Мы отдаем себе отчет, что абстракция может быть интересна в каких-то концептуальных разработках современных, нетрадиционных пространственных структур. То есть это не просто может быть декорацией интерьера, это может сегодня играть формообразующую роль. В визуальном плане мы старались сделать выставку эстетской. Мне нравится, что она получается красивой. Когда мы вносили материал в залы, ужасу наших дам-смотрительниц не было предела. Через неделю после того, как пошла экспозиционная работа, услышали другие восклицания: «Как интересно! Как непривычно и здорово здесь находиться!» В общем и целом мы прогнозировали такую реакцию. И в том, что она возникла, большая заслуга нашего ведущего экспозиционера Нины Дивовой. Хотя выставка не затратная. По вложениям -- нищенская. Повторяю, она была сделана вне плана Третьяковской галереи, на чистом энтузиазме устроителей.

-- Что же тогда останется после выставки в истории? Ведь каталога не предвидится.

-- «Московская абстракция» продлится до конца марта. Мы обязательно проведем конференцию, издадим ее материалы и щедро проиллюстрируем сборник. Возможно, выпустим CD-ROM. Таким образом, выставка в архивах истории останется.