Что заставляет человека намотать на себя пояс с взрывчаткой и совершить самоубийство, прихватив с собой побольше жертв? Корреспондент газеты «Время новостей» Валентина КУЛЯБИНА задала этот вопрос доценту Института психологии им. Л.С. Выготского Российского государственного гуманитарного университета Людмиле ДРАГУНСКОЙ.

-- Террористов-смертников некоторые считают психически ненормальными, а некоторые -- благородными борцами за идею...

-- Я не согласна ни с мнением, что они ненормальные, ни с тем, что они хороши. Говоря об этих людях, как, впрочем, и о любом человеке, стоит поговорить о проблеме идентичности.

-- Что такое идентичность?

-- Идентичность -- это каков этот человек, что можно о нем сказать. Если на вопрос «кто я?» он отвечает: «Я чеченец», или «Я араб», или «Я мусульманин», речь идет о человеке с весьма примитивной, архаичной идентичностью. Альтернативой подобным идентичностям -- национальной, религиозной, государственной -- может быть идентичность частная. Я человек определенного пола, возраста, для меня особую ценность имеет моя приватная жизнь, что-то, что только мое и больше ничье, что-то, что не имеет отношения к идеям, националистическим, государственным или общественным, что-то такое, что и есть мой собственный душевный мир.

-- Для смертника даже пол не имеет значения?

-- Да, он просто часть чего-то целого. Часть нации, или религиозной общины, или клана. Все остальное для него не имеет значения.

-- И как доходят до такого состояния?

-- До него не доходят, наоборот, выше него не поднимаются, к сожалению. Все оценки такого человека, все его отношения эмоциональны, а не рациональны. Ему кажется, что его действия отвечают идее. Но он очень мало может рассказать вам об этой идее. Это видимость, фальшивая ценностная структура. Немецкий философ ХХ века Макс Шелер писал о ситуациях, когда мораль основывается на зависти, ненависти, мстительности. Тогда возникают ложные ценности, которые подаются окружающим как самопожертвование, спасение своего народа. Эти люди движимы желанием умереть и убивать.

-- И на них можно надевать пояс шахида и отправлять на теракт?

-- Нет. Чтобы человек стал самоубийцей-смертником, он еще должен чувствовать себя или совсем слабым, или почти богом. Чувствовать себя человечным он в силу неблагоприятного развития не может. Один из внутренних мотивов подобного преступления -- почувствовать собственное всесилие, справиться с беспомощностью. Таким людям свойственны экстремальные переживания -- зависть и обида. Они завидуют тем, кто живет лучше, они обижены на них. Они не могут принимать другого человека таким, какой он есть. Они не могут принимать себя такими, какие они есть. И они не могут принимать жизнь такой, какая она есть, и считать ее достаточно хорошей, несмотря ни на что. А это главные условия жизни на свете. Для них в мире царит абсолютное зло.

-- Нужно ли какое-то специальное усилие, чтобы стать не просто самоубийцей, а террористом-смертником?

-- Не нужно. Американский психолог Карл Меннингер доказал, что самоубийство соединяет три желания -- убить, быть убитым и желание умереть вместе. Тогда становится понятен совершенно иррациональный поступок чеченки, которая пыталась убить главу чеченской администрации Ахмада Кадырова в мае. Она прекрасно понимала, что взрыв убьет и массу ее же соотечественников-чеченцев. Для самоубийства нужно не усилие, а ряд определенных переживаний. Последние эпизоды в Чечне, когда взрывали себя женщины, похоронившие близких, показывают, что, возможно, речь идет о таком психологическом явлении, как невозможность оплакать умерших и внутренне признать, что их больше нет. Это весьма важное свойство души -- способность горевать, но при этом сохранять образ близких, связь с ними в своем внутреннем мире. Люди, которые не способны признать смерть своих близких, сами как бы становятся ими.

-- Вы не думаете, что это экспорт из арабского мира?

-- Экспортировать можно товар, на который есть покупатель. Купить такой товар может только тот, для кого понятно такое переживание. Он -- убитый убийца, он чувствует себя убитым уже в тот момент, когда замышляет это преступление.

-- Обязательно ли нужен человек, который объяснит шахиду, что он должен делать?

-- Допустим, кто-то ему объяснил. Но он должен на это согласиться, а для этого ему нужно иметь очень специфическое собственное переживание. У этих женщин были убиты мужья, потом сыновья, и это ужасно. Но ведь в той же Чечне есть люди, тоже пострадавшие от войны, но торгующие на рынке, что-то выращивающие, пасущие скот, берущие на воспитание сирот, содержащие кафе на два столика. У этих людей есть их собственная приватная жизнь, в жизни вокруг они видят и хорошее. Но когда культура переживает геноцид за геноцидом, все больше шансов вырастить людей, которым мир будет казаться абсолютно плохим.