В минувшую субботу состав российского ВМФ сократился еще на одну воинскую часть. Конечно, на фоне запланированных на нынешний год беспрецедентных сокращений российской армии, в ходе которых ее штатная численность в целом должна уменьшиться на 117 тыс. человек, это событие вполне могло бы пройти незамеченным. Тем более что расформированная воинская часть, которой до 1 июня командовал капитан первого ранга Юрий Еремин, насчитывала лишь около пятидесяти офицеров. Однако за этим, рутинным на первый взгляд, событием, кроется начатая Москвой принципиальная реформа обеспечения своей национальной безопасности на морских театрах. На ближайшее десятилетие российский ВМФ «отступает» с океанских просторов в прибрежную зону. Сдавшая в субботу свое знамя воинская часть каперанга Еремина -- это все, что оставалось от российской военно-морской базы во вьетнамской бухте Камрань.

Вывод российской базы из Вьетнама был проведен настолько молниеносно, что напоминал скорее некую спецоперацию (нечто вроде «приштинского броска» наоборот), чем плановый вывод на родину ставшего ненужным зарубежного объекта. Существовавший с 1979 года крупнейший пункт материально-технического обеспечения (ПМТО) советского, а затем и российского ВМФ был полностью ликвидирован всего за несколько месяцев. В прошлом октябре Владимир Путин впервые публично заявил о том, что российский флот покинет Камрань, а уже к началу нынешнего мая остатки имущества военной базы были загружены на борт парома «Сахалин-9», на нем же вьетнамские берега покинули и последние наши военнослужащие. Даже после его возвращения во Владивосток на главную базу Тихоокеанского флота (ТОФ) руководство российского ВМФ продолжало категорически отказываться от каких-либо комментариев по поводу того, что же меняется в действиях флота в этом регионе после ликвидации Камрани. И лишь косвенные свидетельства наших военных источников о ликвидации на ТОФ штаба оперативной Тихоокеанской эскадры и коррективах, которые вносятся сейчас в планы боевого применения флота, позволяют судить о том, сколь серьезными будут эти изменения. Конечно, сами по себе планы боевого применения имеют высшие грифы секретности, однако смысл вносимых в них изменений достаточно прозрачен: ПМТО Камрань обеспечивал операции российского ВМФ в южной части Тихого океана, во всем Тихом океане и в зоне Персидского залива. Нет Камрани -- нет и операций. Предполагается, что в ближайшее десятилетие на боевое дежурство в океанскую зону будут выходить только атомные субмарины из состава камчатской группировки ТОФ. Что же до надводных сил Тихоокеанского флота, то «План строительства и развития ВМФ до 2005 года» отводит им весьма скромную роль. Боевые корабли в принципе могут выходить в дальнюю морскую зону и даже в океан, но только для «демонстрации флага» (российское военное руководство использует обтекаемую формулировку «для выполнения задач мирного времени»), собственно же военные действия они смогут вести лишь в прибрежной зоне. Да и в «ближней морской зоне» флоту предписано «сохранять способность выполнения задач военного времени» лишь «на минимально достаточном уровне».

Как признавался по этому поводу сам главнокомандующий российским ВМФ адмирал Владимир Куроедов, «лучше на время уйти в ближнюю морскую зону и сохранить флот, чем под тяжестью неподъемных задач его разрушить». По мнению адмирала, утвержденные Кремлем программы реформирования ВМФ на ближайшее десятилетие предполагают «плановый эволюционный регресс» (другими словами, в ближайшие несколько лет из боевого состава ВМФ будет дополнительно выведено еще около 20 процентов кораблей и судов). Впрочем, при этом военно-морской главком считает, что и это уже неплохо, поскольку «позволит избежать в будущем регресса революционного и перейти к прогрессу». Некоторую парадоксальность умозаключений адмирала отчасти можно объяснить тем, что многие из доктринальных положений, приводящих ныне к «плановому регрессу» флота, прямо позаимствованы Владимиром Путиным из текста диссертации г-на Куроедова, защиту которой президент почтил личным присутствием в 2000 году.