Вчера открылась самая радикальная из московских художественных ярмарок -- «Арт-Москва». Ее участники традиционно шокируют обывателя непредсказуемостью и непохожестью на то, что широкая публика привыкла считать искусством. Однако отношение к модернизму меняется и среди российской, в целом очень консервативной, культуры. Например, на соискание Государственной премии выдвинута инсталляция Сергея Шутова «Абак». Хотя есть среди номинантов и художник Колупаев, на полотнах которого, как говорится, «оживает Русь»: изображенные с точностью к мифической детали русские ремесленники, а также «Лихие люди» с топорами и булавами. И монументальная инсталляция скульптора Ковальчука, проект «Сынам России»: Гоголь в ночной рубашке, Иван Грозный, Столыпин, похожий на английского полисмена. Так что степень «продвинутости» государства при объявлении лауреата еще предстоит оценить. О Сергее Шутове и его шансах на победу рассуждает искусствовед Валентин ДЬЯКОНОВ.

В нынешнем году разнобой в рядах соискателей Государственной премии в области искусств получился весьма ощутимым. Соревнуются, кажется, не художники, а стилистики: махровый академизм, экспрессионизм, абстракция, и, как вишенка на торте, -- современное искусство, представленное инсталляцией. Параллельно существует фотография (классик Борис Савельев). Вот она, ситуация постмодернизма, где все дискурсы на равных и у художников, имитирующих дискурс власти, немного шансов на победу.

Если рассматривать историю искусства как историю стилей, то за 90-е годы среди номинантов отвечает Сергей Шутов. Можно назвать еще Ивана Лубенникова, который тоже представляет вполне современный и симпатичный вариант нового фигуративного искусства, но именно Шутов находился в эпицентре событий и может считаться символом бурной художественной жизни того времени. Он активно вписывал себя в контексты, которые с самой перестройки считались, что называется, на острие атаки. Творческий путь Шутова напоминает других модников 90-х -- Тимура Новикова, Сергея Бугаева (Африку), видевших свою задачу в том, чтобы передвинуть границы России поближе к Западу. Шутов стал частью легенды, которой является для многих фильм «Асса», поработав в нем художником. Практически одновременно работы Шутова участвуют в другом, не менее легендарном событии -- московском аукционе «Сотбис». В то время было принято устанавливать культурные контакты с западными авангардистами. Шутов осуществил, возможно, наиболее плодотворный контакт. Во время визита в Россию знаменитого мэтра электронной музыки Брайана Ино Шутов дарит ему картину. В ответ Ино ни больше и ни меньше как записывает целый диск, под названием Shutov Assembly, отнюдь не худшее свое произведение. С появлением рейв-культуры и ее глашатая -- клуба «Птюч», Шутов уделяет немало времени этому молодежному движению, работая в «Птюче» виджеем. Постепенно за ним закрепляется репутация художника, эффективнее других сочетающего современное искусство с новейшими технологиями. Содержание его работ при этом принципиально не меняется. Творчество Шутова -- это работа с кичевыми мотивами -- инфантильной красотой плюшевых мишек, цветочков, грибков, известной нам по детским книжкам, которые художник помещает в атмосферу, схожую с фильмами Дэвида Линча. Сон, морок, или, выражаясь наукообразнее, психоделия, -- вот что интересует Шутова.

Но на Госпремии Шутов выступает с работой, для него не очень характерной. Это инсталляция «Абак», которая в прошлом году была очень тепло встречена на Венецианской биеннале. И хотя сравнивать воздействие картин и инсталляций не очень этично, «Абак» по сравнению с работами других номинантов действует сильнее. Выглядит инсталляция следующим образом. Несколько фигур в человеческий рост, изображающих молящихся в мечети мусульман, со скрипом раскачиваются взад-вперед. Все это сопровождается записью молитв разных конфессий, среди которых громче всего звучит протяжный голос муэдзина. «Абак», по-видимому, первая работа Шутова, в которой он делает прямой, без прикрас, комментарий событиям, происходящим в современном мире.

При этом впечатление от инсталляции складывается тяжелое. Долго находиться возле инсталляции довольно трудно. От режущего ухо сочетания всех молитв сразу возникает впечатление, что перед нами -- огромный Змей Горыныч, каждая из голов которого изрыгает огонь. К тому же из-за того, что фигуры раскачиваются взад вперед, возникает чувство, что они наступают на зрителя. И это действует намного сильнее, чем многие перформансы, которые рассчитаны на неконвенциональное вмешательство в личное пространство зрителя. Не понятно, для кого написан сопроводительный текст, в котором говорится, что «Абак» несет в себе гуманистический посыл, заключающийся в том, что духовные устремления религий мира едины. Смысл скорее обратный. О духовности речи не идет. Религия как механизм запугивания и подавления -- вот какая трактовка приходит на ум перед работой Шутова.

По совокупности заслуг Сергей Шутов вполне достоин Госпремии. Скажем, за налаживание культурных контактов с европейскими странами. Дав Шутову Госпремию, Министерство культуры также имеет шанс несколько запоздало извиниться за то, что оставило устройство русского павильона в Венеции практически без субсидий. Другое дело, что «Абак», во-первых, выбивается из общего ряда уже тем, что сделан в другой технике, чем большинство представленных работ. Критерии качества и мастерства здесь не работают, как и в случае большинства концептуалистских произведений. А во-вторых, это произведение сложное для восприятия. Впрочем, как это ни странно, если воспринимать «Абак» как указание на угрозу деиндивидуализированного Востока, то у работы Шутова появляется вполне себе государственное звучание.

На самой выставке мнения публики разделились. На меня инсталляция произвела тягостное впечатление, которое, как я думал, разделяют и пожилые любительницы искусства, оказавшиеся рядом. Но не тут-то было! Одна из них во всеуслышание заявила смотрительнице: «Я считаю, что надо дать этому (она помахала рукой в сторону «Абака»). Такого ведь нигде в мире не было!» Вот вам и молодежный художник Сергей Шутов! Возможно, такая реакция -- исключение из правила, но чем черт не шутит -- а вдруг в скором времени русское современное искусство станет предметом такой же национальной гордости, как, скажем, балет в советское время? Возможно, мы живем в то время, когда в применении к работам Олега Кулика скоро будет употребляться, и не без оснований, загадочный термин «широкая русская душа» -- честь, которой удостаиваются только самые живучие клише русской культуры.