Во время конфликта с Аргентиной Британия, родина идей демократии и свободы, продемонстрировала всему миру: демократия -- это одно, а война -- совершенно другое.

За два с лишним месяца боев в Южной Атлантике британцы привыкли к каменному лицу, гробовому голосу и черным квадратным очкам представителя министерства обороны Йана Макдоналда и его знаменитой фразе перед каждым брифингом: «Я не буду отвечать ни на какие вопросы». По словам министра обороны Джона Нотта, Макдоналд был типом «в высшей степени монотонным и скучным, но ярчайшим в том, что делал». Сам Макдоналд секрет своей популярности описал просто: «Сиди в кресле прямо, не двигай глазами, говори медленно».

Подобные рецепты британское правительство пыталось навязать в дни кризиса национальным СМИ, цензура и контроль были ужесточены. «Худшим освещением военных действий со времен крымской кампании» считает отражение фолклендского кризиса в британских СМИ обозреватель газеты The Guardian Джулиан Барнс. Задача правительства была упрощена: неугодных журналистов можно было просто не взять на борт отправляющейся к островам военно-морской группировки, а счастливчикам минобороны сразу же объяснило, что хотело бы вместе «уточнять» детали репортажей. Некоторые репортеры, находящиеся на борту авианосца Hermes, стали направлять в свои издания материалы с пометкой «подвергнуто цензуре», что, впрочем, тут же вымарывалось цензорами. Премьер Маргарет Тэтчер пришла в бешенство, когда государственная радиостанция Би-би-си отказалась называть британцев «нашими солдатами», упорно использовала в передачах двойное название островов -- Фолклендские-Мальвинские и открыто заявила, что «не дело Би-би-си поднимать моральный дух британских войск». Когда навязать пропагандистскую линию не удалось даже вещающей на испанском языке латиноамериканской службе Би-би-си, министерство обороны, несмотря на протесты радиокорпорации, изъяло ее радиопередатчик на острове Асунсьон в Атлантике и создало Radio Atlantico del Sur с ежедневными посланиями «аргентинских матерей», призывающих сыновей вернуться домой. Би-би-си со своей стороны немедленно сообщила в эфире, что на волне 9710 «вместо информации передается пропаганда». Правительство Тэтчер отстаивало право на цензуру и после окончания боевых действий, когда привлекло к суду офицера минобороны Клайва Понтинга, рассекретившего сенсационные документы, согласно которым потопленный английской подлодкой аргентинский крейсер General Belgrano не только не находился в установленной Великобританией зоне боевых действий, но и направлялся в сторону от нее.

В дни кризиса к цензуре властей присоединялась «неформальная» цензура национал-патриотизма. «Будь осторожен, -- посоветовали Рою Гринслейду, сотруднику The Sun, настроенному критически к отправке войск в Южную Атлантику, -- это очень непопулярная точка зрения в газете». «Аргис», «бобоеды» -- называла южноамериканцев The Sun, прославившаяся заголовками «Gotcha» («Есть!», «Попали!», «Получи!») после потопления аргентинского крейсера General Belgrano с 1100 моряками на борту, «Британия -- Аргентина 6:0» (по количеству крупных потерь), «Воткни своей хунте: ракета от Sun для гаучо Гальтиери». Шеф The Sun Келвин Маккензи прямо говорил: «Предатели среди нас» -- и указывал на «боязливую, скулящую Mirror» и «ничтожную Guardian».

Естественно, цензуру ужесточили и в Аргентине -- стране с военной диктатурой у власти. Передачи латиноамериканской службы Би-би-си глушились, а на волнах специально созданного Radio Liberty томный женский голос под мелодии Beatles напоминал британцам, как далеко их родина. Местным СМИ рекомендовали не публиковать материалы, которые «ставят под вопрос национальную целостность». Печать коммунистического СССР никогда не называла военную хунту в Аргентине диктаторской и кровавой, а в материалах об «англо-аргентинском конфликте» вину возлагала на империализм Великобритании и США -- именно в этом году Рональд Рейган назвал Советский Союз «империей зла».