Вчера МУАР открыл выставку, которую без преувеличения можно назвать сенсационной. Из некогда закрытых фондов музея вытащили трофейные снимки рейхсканцелярии Гитлера. Отпечатки отменного качества были созданы в 1939 году с целью фотофиксации только что построенного дворца. На обороте каждого листа -- штампики с архивным номером и водяные знаки фирмы Agfa. После войны фотоархив уничтоженной в 1945 году рейхсканцелярии был перевезен в Россию. Сперва хранился в Историческом музее. Затем известный историк архитектуры Евгения Кириченко передала его в Щусевский музей. Там он и лежал заштабелированный. И пролежал бы еще полвека, когда б не энергия директора Давида Саркисяна и не научный азарт кураторов выставки Марии Рогозиной и Светланы Трошиной.

Когда видишь изображения километровых анфилад, купольных залов, колонных портиков, в голову приходит неоригинальная мысль -- поставить знак равенства между классицизмом и тоталитаризмом. Не спешите это делать! Если не хотите мыслить газетными клише, прочитайте отлично составленные экспликации с цитатами из книги мемуаров архитектора рейхсканцелярии Альберта Шпеера. Того самого Шпеера, который к открытию Всемирной выставки 1937 года выстроил павильон Германии с фашистским орлом напротив советского павильона -- постамента для мухинской скульптуры «Рабочий и колхозница». Книга Шпеера была написана во время двадцатилетнего тюремного заключения. Фаворит фюрера, совмещавший должность главного архитектора с должностью руководителя военной промышленности Германии, был обвинен в гибели тысяч военнопленных. В своих мемуарах Шпеер человечно писал о фюрере. И не только. Тонко прокомментировал архитектуру Третьего рейха. По-русски мемуары Шпеера были изданы лет пять назад в Смоленске. Так что обнаружить их было не менее трудно, чем собственно трофейный архив.

Предвосхищая нынешних вдумчивых архитектуроведов (Дэвида Уоткина, например), Шпеер считал, что неоклассицизм не является господствующим архитектурным стилем тоталитарного государства. И пристальный взгляд подтверждает его правоту. Вспомним... К упоминавшейся парижской выставке 1937 года французы Карлу, Буало и Азема отгрохали респектабельный дворец Шайо. Такой же неоклассический (точнее, ар-декошный). И никакой не тоталитарный. А уж пластинчатые небоскребы Америки тридцатых (Худа, Уолкера, Кана, Ван Алена) вообще воспринимаются символом демократии.

Тот же пристальный взгляд на трофейные фотографии поможет осознать, что сама морфология стиля ар-деко к диктатуре никакого отношения не имеет. Во всем виновата индивидуальная артикуляция. Вот галерея длиной 220 метров (Гитлер гордился тем, что в два раза длиннее версальской). И ни одной мягко скругленной линии. Ну ни единой. Ни одного ритмического сбоя. Ни одной цезуры, чтобы перевести дух. Или хотя бы обнаружить, что он когда-то у кого-то присутствовал. Все слишком человеческое, все родинки и родимые пятна (помните, даже на наших семи московских высотках: башенки всякие несерьезные, как брошки на казенной униформе) удалены безжалостно и беспощадно. На теплое, мягкое, уютное наложен арест. По словам Шпеера, предложение застелить полированный мраморный пол ковровыми дорожками Гитлер принял в штыки: «Мраморный пол -- самое верное. Раз они дипломаты, пусть ходят по скользкому полу». В зимнем саду растения с ползущими стеблями напоминают кишащий клубок змей. Вдавленный в стену ордер галереи салютует проходившему мимо фюреру, смахивая на усердно-испуганных канцелярских адъютантов. Но самое чудовищное то, как Шпеер попытался укротить солнечный свет. Традиционные для ар-деко решетчатые переплеты становятся в буквальном смысле тюремной решеткой. Проходя сквозь них, лучи попадают в ячейки-камеры разлинованного с одержимостью параноика пространства. Траектория движения света рассчитана до микрона. Обжалованию не подлежит. Небо и солнце -- узники шпееровского концлагеря.

Авторитетом в деле укрощения стихий для Альберта Шпеера был архитектор-утопист времен французской революции XVIII века Этьенн-Луи Булле. И рейхсканцелярия -- пример не единичный. По мнению Дэвида Уоткина, в проектах собственно «храмов света», задуманных как декорации для партийных нацистских маршей, Шпеер реализовал принципы «архитектуры теней» Булле.

Безупречное качество самого строительства в случае с рейхсканцелярией становится еще одной причиной вселенской тоски и уныния. Спасает Чарли Чаплин. В гриме Гитлера он играет мячом -- земным шаром. Кадры из "Великого диктатора" внутри экспозиции стали отличной кульминацией выставки. Нужно же как-то сдуть пафос имперского безумия.

На снимке:

Альберт Шпеер. Мозаичный зал в рейхсканцелярии. 1939