Юмор американских режиссеров Питера и Бобби Фаррелли принято называть неполиткорректным. Их комедии населены фриками всех мастей и изобилуют шутками на темы сексуальных, национальных и прочих меньшинств. Они позволяют себе смеяться над инвалидами и калеками, сирыми и убогими, невротиками и неудачниками. Тем, кто помнит оторванную руку Вуди Хэррелсона, застрявшую в шаре для боулинга («Король кегельбана»), меховую машину Джима Кэрри («Тупой и еще тупее») и крупный план защемленного застежкой-молнией члена Бена Стиллера («Все без ума от Мэри»), будет трудно смириться с мыслью о том, что братья-хулиганы превратились в романтиков, утверждающих, что самое прекрасное в человеке -- это душа. Хотя в действительности нет ничего логичнее такого превращения.

Герой комедии «Любовь зла» -- слегка тормознутый менеджер среднего звена по имени Хэл, которому папаша-пастор на смертном одре, находясь под действием обезболивающих наркотиков, завещал никогда не влюбляться и перетрахать как можно больше телок «с большими сиськами и упругой задницей». А так как Хэл обладает внешностью актера Джека Блэка, признавшегося в интервью, что «только братья Фаррелли могли предложить ему роль героя-любовника», то шансы на исполнение второго отцовского завета стремятся к нулю. Однажды Хэл застревает в лифте с психологом, оратором и современным пророком Тони Роббинсом (в исполнении психолога, оратора и пророка Тони Роббинса) и несколько часов подряд ведет с ним беседы в духе «Бритни Спирс я бы, конечно, натянул, но уж больно она мускулистая». Потрясенный взыскательностью собеседника, Роббинс решает помочь бедняге и открывает перед «поверхностным Хэлом» (так переводится оригинальное название Shallow Hal) сокровища внутреннего мира и душевной красоты. Теперь ни о чем не подозревающий Хэл видит добрых дурнушек в образе фотомоделей, а злых фотомоделей -- в образе отвратительных уродин. Ну а самой прекрасной покажется ему дочка босса Розмари (Гвинет Пэлтроу), весящая в реальности пару центнеров. Заметим, что только братья Фаррелли могли пригласить на главную роль самую романтичную актрису на свете и обрядить ее в «жировой костюм» из латекса.

Конечно, без фирменных фарреллиевских гэгов не обойдется. Прямая линия кардиограммы (сердце пастора остановилось) вновь задергается и превратится в титр XX Century Fox presents. Друг главного героя с париком а ля Иосиф Кобзон (Джейсон Александер) будет вилять рудиментарным хвостиком. Тонюсенькая Гвинет Пэлтроу прыгнет в бассейн, производя эффект разорвавшейся бомбы. А паралитик Уолт (его играет настоящий инвалид Рене Кирби, старый друг братьев Фаррелли) будет бегать на мускулистых руках, с легкостью волоча за собой ссохшиеся бесполезные ножки и надевая резиновые перчатки перед входом в общественный туалет.

Во время съемок Гвинет Пэлтроу и Брук Бернс, еще одна актриса, которой по ходу действия приходится превращаться из красавицы в уродину, независимо друг от друга проделали любопытный эксперимент: прогулялись по городу в обличье, соответственно, 200-килограммовой толстухи и тощей карги с гнилыми зубами. Результаты совпали: люди старательно отводили глаза -- ни один житель Лос-Анджелеса не решился встретиться с актрисами взглядом. Это, наверное, и есть ложно понятая политкорректность. В отчаянной попытке опровергнуть очевидные истины о том, что Господь создал людей разными и быть красивым и здоровым, что ни говори, лучше, чем уродливым и больным, люди в итоге просто перестают замечать слишком наглядные доказательства этих истин. Братья Фаррелли не просто замечают уродства, увечья и отклонения от нормы -- они дружат с «отверженными» и, на минуточку, дают им работу (автором идеи фильма и соавтором сценария стал Шон Мойнихэн, практически полностью потерявший зрение). А еще они смеются над ними и вместе с ними, потому что если что и обеспечивает всеобщее равенство между людьми, так это возможность смеяться.