Сегодня в Госдуме состоятся парламентские слушания, посвященные проекту нового Таможенного кодекса -- документа, принципиально важного и для власти, и для бизнеса. Об основных положениях проекта корреспонденту газеты «Время новостей» Вере БРЫЧЕВОЙ рассказал первый заместитель председателя Государственного таможенного комитета Юрий АЗАРОВ.

-- В чем, на ваш взгляд, специфика проекта Таможенного кодекса?

-- Мы его делали с учетом трех главных условий. Первое: чтобы он был скоординирован с законами, принятыми в России в последние годы. Второе: следование международным стандартам. Это вообще стержневая позиция подготовки кодекса, поскольку он регулирует отношения, связанные с таможней, и в сфере внешней торговли. Любое государство, законы которого не соответствуют общим принципам международных правил, рискует оказаться на обочине международной торговли. Для того и принята новая редакция Киотской конвенции, устанавливающая стандартные правила, которых должно придерживаться все мировое сообщество. Тогда правила торговли будут понятны, а бизнес будет знать, как вести себя в той или иной стране. И третье: мы старались предельно учитывать мнение самого бизнеса, когда писали проект. У нас есть основания считать, что это условие мы выполнили. Мы работали с двумя десятками российских ассоциаций, предпринимательских структур и крупных объединений, начиная с Торгово-промышленной палаты. Они обсуждали с нами этот вариант кодекса, мы вели с ними очень непростые переговоры в поисках баланса между интересами государства -- а кодекс является проявлением волевых начал со стороны государства -- и интересами бизнеса, в разумном, установленном законами регулировании этих процессов со стороны государства. Но если учитывать, что два десятка ассоциаций и Торгово-промышленная палата завизировали этот вариант кодекса, то можно считать, что с этой стороны кодекс тоже достаточно проработан.

-- Есть ли связь между принятием кодекса и вступлением России в ВТО?

-- Безусловно. Это одна из задач, которая четко сформулирована президентом в ежегодном обращении к Федеральному Собранию, -- принятие Таможенного кодекса как одно из условий вступления в ВТО. Этот вопрос сейчас обостряет, кстати, и правительство. Потому что старый Таможенный кодекс -- и это правительство хорошо понимает -- практически был преградой на пути в Всемирную торговую организацию.

-- Значит, правительство заинтересовано в скорейшем принятии кодекса?

-- Крайне заинтересовано, в том числе и в том, чтобы проект был основан на тех трех главных условиях, о которых я уже говорил.

-- А бюджетный комитет?

-- В этих подходах у нас серьезных расхождений нет. Бюджетный комитет как раз оценивает кодекс не только с точки зрения интересов государства, но и бизнеса. И может, даже более остро, чем правительство. Это вполне естественно. В бюджетном комитете создан экспертный совет по вопросам таможенной политики, его возглавляет Валерий Драганов, и члены этого совета участвуют в рассмотрении нашего кодекса на подкомитете. Я в этом ничего плохого не вижу. Более того, я ничего страшного не вижу и в том, что кодекс все еще продолжает обсуждаться. Тем больше будет высказано мнений, суждений по нему, тем лучше мы его поймем, оценим и, если нужно, скорректируем, либо убедимся, что мы сделали правильно. Могу привести пример: на днях у нас в ГТК появился представитель Российского союза предпринимателей и промышленников с письмом от Аркадия Ивановича Вольского, в котором тот попросил нас иметь в виду, что РСПП продолжает участвовать в обсуждении кодекса и что он в этом крайне заинтересован. Думаю, что этот интерес обоюдный.

-- Представители РСПП входят в экспертный совет?

-- Частично входят. В экспертном совете много предпринимателей, много руководителей ассоциаций. Так что бизнес чрезвычайно заинтересован в обсуждении кодекса и его принятии.

-- Так когда же он будет принят?

-- Надеемся, что сумеем сделать это во втором чтении, в мае. Тогда у нас остается один месяц до третьего чтения, а это огромная работа. Если мы будем тянуть еще года два-три, мы навредим бизнесу и можем не решить задачу вступления в ВТО. Важно, чтобы все это понимали. Но надеюсь, что мы преодолеем инерцию начала, войдем в колею, перейдем к конкретным нормам, регулирующим те или иные таможенные правоотношения, и процесс пойдет полегче. Но и там есть ряд проблемных разделов, где я предполагаю очень жаркие споры.

-- А какие это разделы?

-- Это, прежде всего, таможенные режимы, так как они напрямую влияют на производство и связаны с ним. Особенно это касается переработки под таможенным контролем, переработки на таможенной территории, переработки вне таможенной территории. В этих вопросах нам предстоит детальное обсуждение.

-- Валерий Драганов собирается настаивать на том, чтобы сделать проект кодекса максимально законом прямого действия. Как вы к этому относитесь?

-- Мы разделяем эту позицию, и г-н Драганов только повторяет то, что говорим и мы. Разработчики кодекса исходили именно из такого постулата. Это можно видеть и по его объему: несмотря на то что из него полностью изъят крупнейший раздел -- правоохранительная часть ушла в Кодекс об административных правонарушениях, -- он по объему примерно такой же, как и старый. Что стоит за этим? Детализация положений. Введены целые новые главы. Допустим, перемещение транспортных средств. Этому посвящена целая глава. Сделано это с учетом пожеланий наших транспортных ассоциаций -- автомобильных, авиационных, судовладельцев и т.д. Они напрямую участвовали в формулировании этого раздела. Но я должен сказать, что к этому нельзя подходить арифметически. При всем желании в кодексе нельзя расписывать каждое технологическое действие таможни, каждую деталь, допустим порядок заполнения таможенной декларации. Сегодня требования к декларации одни, завтра -- другие, послезавтра у нас вообще появится электронная декларация. И мы что, должны по каждой букве бежать в Думу и там просить, чтобы они приняли закон о внесении изменений в порядок заполнения таможенной декларации? Это по меньшей мере невыполнимо. Поэтому мы договорились с депутатами тщательно пройти весь текст кодекса и посмотреть, какие полномочия предписаны таможне как органу исполнительной власти. Задача именно в том и состоит, чтобы четко прописать, что мы можем делать и в какой части. Такой подход нас полностью устраивает. Лишь бы эта детализация не превысила критическую массу, которая саму Думу превратит в орган исполнительной власти в области таможенного дела.

Второй момент: мы выстраивали этот кодекс таким образом, что много полномочий, а их 57, по крайней мере сейчас, даны правительству. Не все из сферы оперативного управления государством можно отдать законодателю. Тогда законодатель только и будет заниматься оперативным управлением народным хозяйством. Поэтому в кодексе должны быть четко прописаны полномочия правительства в регулировании тех или иных вопросов.

-- А поконкретнее? Какими таможенными вопросами будет заниматься правительство?

-- Сейчас в процессе обсуждения Таможенного кодекса несколько депутатов, в том числе и г-н Драганов, высказали намерение добиться того, чтобы ГТК был лишен права выдачи и изъятия лицензий. Как я понимаю, он имеет в виду создание некоей структуры, занимающейся лицензированием. Ну, давайте мы сейчас создадим структуру по лицензированию в области таможенного дела, по лицензированию в области природоведения и других областях. Вообще, выдача лицензий -- это вопрос профессиональный. Выдача лицензий должна четко определяться Таможенным кодексом, поскольку у нас специфическая выдача лицензий, в основном под применение таможенных режимов. И в проекте кодекса прописано, каковы должны быть условия выдачи лицензии и ее изъятия. Я считаю, что это правильная формула, и создавать какие-то новые структуры в государстве, которые потом бежали бы к нам и говорили: вы определите выход готовой продукции при режиме таможенной переработки, а мы выдадим бумагу и возьмем за это деньги. Но за это не будем нести ответственность», -- нельзя. Закон о лицензионной деятельности наделяет такими полномочиями правительство и соответствующие органы исполнительной власти. Это только один пример нашей работы. В ходе обсуждения мы определяем параметры возможных действий, полномочий того или иного органа. Я в этом ничего плохого не вижу. У нас есть своя позиция, которая определена правительством, у Думы или отдельных депутатов может быть своя позиция. Главное, чтобы от этого выиграли все стороны: и государство, и предприниматели.

-- Речь идет о том, что при нынешнем положении орган, который выдает лицензию, потом сам же и контролирует ее исполнение.

-- А кто же должен контролировать? Мы выдали лицензию, допустим на учреждение СВХ, а потом какой-то созданный орган, сто двадцать пятый в стране, будет заниматься контролем в сугубо нашей сфере -- ведь Таможенный кодекс реализует один орган. Есть закон о лицензировании, где заложен порядок лишения лицензии через суд. Это нормальное правило. Кстати, в проекте кодекса прописано право любого лица на обжалование решений, действий или бездействия таможенных органов в суды. Но лишать орган, который выдал лицензию, права приостановить ее действие, если видит нарушение? А кто же это должен сделать? Конечную точку может ставить суд, но роль органа, выдавшего лицензию, умалять нельзя.

-- Медленно идет работа?

-- Не быстро. Мы с первой главой работали полмесяца. Еще за полмесяца прошли шесть глав. В проекте 63 главы. Если мы даже две главы будем смотреть в неделю, полгода уйдет только на споры в подкомитете. А это недопустимо с учетом тех задач, которые ставит президент, да и сама жизнь, т.к. старый кодекс со своей задачей не справляется.

-- А есть ли вопросы, которые не нашли своего отражения в проекте?

-- Есть. В Киотской конвенции заложен принцип управления рисками. Речь здесь идет о том, что таможенная служба не должна заниматься тотальным таможенным контролем. Так, как это происходит сегодня у нас. Тотальный таможенный контроль -- это путы на ногах торговли. Товары должны, разумеется в рамках закона, перемещаться предельно свободно. Чтобы уйти от тотального контроля, нужно постоянно вести мониторинг и сосредотачиваться на тех видах и группах товаров, которые представляют собой риск уклонения от уплаты таможенных платежей, контрабанды.

-- Насколько я понимаю, так работает таможня во всем мире?

-- Да, именно так. Американская таможня, например, знает, что сегодня определенный риск представляет собой кофе, и вот она работает по кофе, остальные товары идут практически на автомате. Для нас сегодня в группу риска входят электроника, бытовая техника. Куриные окорочка вышли из этой группы, а вспомните, что было два года назад. И мы должны были целенаправленно работать по той линии, пока не поменяли тарифную политику. Но зачем же нам все и вся контролировать, если мы знаем, что сейчас нарушения идут, допустим, по мебели. И вот мебель надо досматривать на границе и внутри, ее надо контролировать и после выпуска в свободное обращение. Весь мир так работает. К сожалению, и это мое мнение, не совсем оправданно, что это положение не вошло в окончательный проект кодекса. А мы его туда включали точно в такой же редакции, как это записано в Киотской конвенции. Однако хочу сразу оговориться: выработана позиция, мы ее отстаивали и придерживаемся ее.

-- Кодекс оставляет таможне прежние методы работы?

-- Нет, он нацелен на будущую таможню. Как известно, в мире существуют три таможни: та, которая работает на себя, -- этот этап мы давно прошли; та, которая работает для правительства, когда перед таможней стоит задача сбора денег, -- этап, в котором мы живем сейчас. И есть таможня для бизнеса, которая существует во всех развитых государствах. Ее задача -- облегчить прохождение товаров. А под это есть инструментарий, который не нами придуман, и используется он во всем мире. Это, в частности, предварительное декларирование, применение информационных технологий и т.д. Это и управление рисками. Главное -- облегчить таможенные процедуры, содействовать ускорению оборота.

-- Почему же риски не нашли освещения в проекте кодекса?

-- В любом случае управления рисками мы применяем. У нас уже сегодня создается та самая информационная система, о которой я вам говорил. Мы сегодня в реальном режиме времени, минус, наверное, день-два, можем посмотреть конкретный груз, конкретный автомобиль, конкретную декларацию, конкретный склад временного хранения, от Владивостока до западной границы. Мы можем увидеть, какой таможенник работал с товаром, какая была заявлена таможенная стоимость, можем проверить, насколько она соответствовала тому товару, который проходит таможенное оформление. Под это подводится программа предварительного, электронного декларирования. И все это нашло отражение в новом кодексе. Задача -- довести это до депутатов, убедить, найти общие согласованные позиции. Но это надо делать быстро, время не ждет.