Фильм англичанина Ника Хэмма «Яма» (в оригинале -- The Hole, то есть, скорее, «дыра», а в разговорном языке еще и вполне подходящие по смыслу «затруднительное положение», «облом», «просадка») -- очень сильное кино. Эффектное, мрачное, запутанное. С хорошими (иногда безусловно талантливыми, иногда просто подходящими) молодыми актерами и по-настоящему неожиданным сюжетом. Яма тут -- заброшенный бункер в лесу, недалеко от школы-интерната. Именно там отчего-то решили провести выходные двое юношей и столько же девушек, чтобы повеселиться вдалеке от чужих глаз. Но подземная тусовка заканчивается неожиданно и страшно -- уикенд растягивается почти на две недели, из четверых в живых остается только одна девушка Лиза, которая и рассказывает психиатру, как было дело: пятый в квартете, ее воздыхатель Мартин, обещал выпустить товарищей на свет божий через три дня -- но не пришел и на четвертый. И на пятый. И через неделю. Мартина находят, ловят, приводят на допрос -- и с этого момента круглая дверь бункера превращается в ворота Расемон. Оказывается, у главного подозреваемого есть собственная версия событий, изложению которой посвящена вторая половина фильма. Вот только бункер здесь уже несколько другой (куда более мрачный и антисанитарный), да и девушка Лиза не совсем та, какой пыталась выглядеть в глазах врачей и полицейских. Вовсе она не «серая шейка», вздыхающая по недосягаемому принцу из-за библиотечных стеллажей и пишущая курсовые работы за своих красавиц соучениц, у которых есть дела поважнее. Именно она (по версии Мартина) задумала авантюру с клаустрофобической вечеринкой, именно она спрятала ключ, именно она мариновала несчастных сверстников в темном подземелье, именно она довела их своими филигранными психологическими этюдами до состояния паучат в консервной банке.

Самое главное в фильме -- конечно, сыгравшая Лизу Тора Берч. С первого взгляда понятно: секретов и обманов в этой девушке не меньше, чем в соименной с ней священной книге. Не так давно в «Красоте по-американски» Берч вполне адекватно играла дочь персонажа Кевина Спейси. В «Яме» она кажется прямой наследницей сразу двух не менее популярных киногероев -- ослепшего от любви мистера Стюарта (сыгранного Сэмом Нилом в «Пианино») и Кэтрин Трамелл, героини Шерон Стоун из «Основного инстинкта». Если бы в ней было чуть больше от гипотетического папы -- роли, да и фильму в целом, пожалуй, вообще бы не было цены. Однако ржавый топор, рубящий музыкальные пальцы в порыве чудовищной, но такой понятной страсти, все-таки уступил первенство изящно отточенному ледорубу. Алгебра традиционного для «черного фильма» холодного расчета разъяла дисгармонию иррационального безумия. Поэтому чем ближе к финалу, тем проще становится вписывать «Яму» в череду триллеров с неожиданным концом, где перед финальными титрами непременно находится секунда, за которую взгляд вроде бы ни в чем не виноватого героя успевает вспыхнуть инфернальным огоньком подлинной сути. Основной инстинкт, роковое влечение, первобытный страх и прочие архетипы подобного сорта берутся в кавычки и превращаются не более чем в названия хрестоматийных триллеров, с которыми «Яму» любопытно и увлекательно сравнивать. Аналогии вполне уместны, но от фильма почему-то ждешь куда большего, чем киноманских отрад и крепко сбитого сюжета. Ибо для обыкновенного триллера слишком уж хорош саундтрек Клинта Мэнселла (написавшего до «Ямы» музыку к «Пи» и «Реквиему по мечте» Даррена Аранофски). И чуть дольше, чем необходимо, длится крик Лизы в самом начале фильма -- сразу после того, как она, покачиваясь, вся в запекшейся крови, бредет по гулким школьным коридорам, подходит к телефонному аппарату и набирает «911». Когда ее абсолютно потусторонний визг дает начало всей этой истории, пол в зрительном зале на самом деле уходит из-под ног. После такого начала режиссер Хэмм мог заставить зрителя поверить абсолютно во что угодно. Однако не выдержал -- и открыл свой собственный бункер чуть раньше, чем стоило бы.