На днях картотека Скотланд-Ярда пополнилась важным документом -- отпечатками пальцев корреспондента газеты «Время новостей». По приглашению этой хорошо знакомой всем любителям Конан Дойла и Агаты Кристи британской спецслужбы я прибыл в Лондон в качестве официального свидетеля по делу об убийстве легендарного афганского лидера Ахмад Шаха Масуда.

Непосредственным свидетелем самого покушения 9 сентября прошлого года я не был. Прилетев 31 августа в Ходжа Багаутдин, ставку Масуда, из Панджшера на одном вертолете с теми двумя арабами, что спустя несколько дней взорвали командира вместе с собой, я оказался слишком нетерпелив и не дождался встречи. 3 сентября вместе с коллегами из Франции и Казахстана я покинул Афганистан. Как выяснилось через шесть дней, нетерпение спасло мне жизнь -- брать интервью у лидера Северного альянса мы должны были все вместе. А до тех пор нам с Искандером Аманжолом из Алма-Аты «посчастливилось» прожить несколько дней и ночей в одной маленькой комнатке вместе с арабами-камикадзе, занимая время обычным журналистским трепом, поеданием нехитрого афганского плова и редкими совместными поездками. Впрочем, вся эта история уже была подробно описана в нашей газете еще 11 сентября, а потом и позже. Именно эти статьи и заинтересовали британских следователей.

Расследование дела об убийстве Ахмад Шаха Масуда в Скотланд-Ярде тоже началось с газетной статьи -- в лондонской The Daily Mail. Она появилась через несколько дней после покушения, и ключевой фигурой заговора против афганского лидера там был назван британский подданный египетского происхождения Ясир Ас-Сирри. Несколько недель спустя его арестовали. Глава созданного в Лондоне международного Арабского агентства новостей, которое, по словам сыщиков, существовало только на бумаге, Ас-Сирри предоставил двум арабам аккредитационные карточки своего агентства, обеспечил им рекомендательные письма для предъявления в Афганистане, которые должны были помочь им добраться до Масуда и взять у него «интервью». Именно так, в кавычках, поскольку сегодня в Скотланд-Ярде практически убеждены: двое арабов были не журналистами, а фанатиками-фундаменталистами, сознательно готовившимися стать убийцами-камикадзе.

Сыщики Скотланд-Ярда встречали меня в лондонском аэропорту Хитроу поздно вечером. Любезно предложив помощь, они взяли мои сумки и, усадив в машину, повезли в отель. То, что я попал в серьезную компанию, обнаружилось сразу. При выезде с автостоянки в Хитроу, мои спутники предъявили служащему полицейские звезды и произнесли магические слова: «Антитеррористическая команда». Все было как в кино, шлагбаум взвился моментально и бесплатно, а я преисполнился к себе еще большим уважением.

По дороге констебли (так написано на их визитных карточках, которыми мы по-джентльменски обменялись) объяснили мне, что будут жить рядом со мной, в том же отеле. При этом слегка разочаровали: давать показания я буду там же, а не в самом Скотланд-Ярде, чей фешенебельный лондонский офис находился в нескольких шагах. «Так будет комфортнее», -- деликатно и без подробностей объяснили сыщики. Попутно дали понять: работать будем и в субботу, поскольку им платят сверхурочные.

Работать начали на следующее утро, как только к нам присоединился специально нанятый переводчик. Потомственный петербуржец из театральной среды, уже 30 лет живущий в Англии, он тщательно подбирал слова, пытаясь адекватно передать замысловатый для него афганский контекст моих показаний. Название местечка Ходжа Багаутдин он каждый раз произносил, сверяясь с правописанием на английской карте Афганистана. Имя Масуда давалось ему гораздо легче. Содержанием моих рассказов голову он себе не забивал и забывал их чуть ли не раньше, чем делал перевод. Как только предоставлялась возможность (следователи отвлекались на свои дела), мой переводчик страстно расспрашивал меня, насколько опасна нынешняя жизнь в России. В свою очередь он делился впечатлениями о британской действительности, которые, по его мнению, должны были представлять для меня интерес: «Вы знаете, в Британии ни-ко-гда не было ни одного политического убийства. Поразительно, не правда ли?» «Правда», -- отвечал я, потрясенный некровожадностью политических нравов британцев.

Самая длительная пауза в процессе снятия свидетельских показаний возникла в то утро, когда стало известно о смерти принцессы Маргарет, младшей сестры британской королевы. Полицейские констебли узнали об этом печальном известии от меня, а мне сообщили эту новость по мобильному телефону из Москвы. Не могу сказать, что для моих сыщиков это стало сильным ударом. Их более чем сдержанная реакция на известие о кончине принцессы и аккуратно подбираемые слова в разговорах о королевской семье свидетельствовали, мягко говоря, о не слишком глубоком пиетете подданных Ее Величества к монаршей фамилии. Один из констеблей живет в том же графстве неподалеку от Лондона, что и принц Чарльз и принцесса Анна. «Они мои соседи, и я не могу сказать о них ничего хорошего. Это все, что я вам скажу». Впрочем, потом он не удержался от личных воспоминаний и о принцессе Маргарет. 15 лет назад ему пришлось быть в составе личной охраны принцессы в одной из ее частных поездок, и констебль не может забыть, как вольготно она радовалась жизни за счет британских налогоплательщиков.

Когда с первого раза я узнал «своих» арабов среди четырех десятков других предложенных мне фотографий мужчин арабской внешности, то по реакции сыщиков почувствовал себя студентом, сдавшим экзамен на «отлично». Никаких других документов, предложенных мне для опознания, я раньше не видел. Разве что фотографии триподов от видеокамеры и чехла от них, принадлежавших арабам. В первый день нашего общения со следователями я подробно рассказывал об обстоятельствах, по их выражению, моего самого «счастливого» путешествия в Афганистан. Предварительно по их просьбе я сообщил, что эта поездка оказалась восьмой по счету за последние девять лет, был я в Афганистане и после убийства Масуда. Это служило для констеблей важным доказательством того, что получаемые ими свидетельства не были наблюдениями случайного человека. Я пытался соответствовать ожиданиям хозяев и, уходя по их просьбе в сторону от непосредственного предмета расследования, делился своими оценками характера афганской войны последних десяти лет.

К моему удивлению, все это они тщательно конспектировали. Как я потом убедился, не зря. Препарировав все мои наблюдения уже по существу исследуемого дела, они неожиданно грамотно и связно свели мои многословные рассказы воедино так, что я даже вынужден был сделать им комплимент: мол, они могли бы зарабатывать себе на жизнь еще и редакторским делом. Сыщики были польщены.

Констебли достаточно откровенно отвечали на мои вопросы, связанные с проводимым расследованием. Правда, не на все и не раньше, чем я закончил давать показания, чтобы не оказать влияния на свидетеля. Так кто же заказал Масуда? На этот счет в Скотланд-Ярде, насколько я понимаю, полной ясности пока нет. Есть только версии и детально разработанная система связей, существовавших между убийцами ранее. На сложной схеме, продемонстрированной мне уже после окончания допросов, обозначены десятки имен. Большинство этих лиц имеют отношение к радикальной египетской организации моджахедов, созданной после подписания Кемп-Дэвидского мирного договора между Египтом и Израилем в 1979 году. Целью моджахедов была подготовка покушения на президента Египта Анвара Садата и израильского премьера Менахема Бегина. Позже некоторые из этих боевиков оказались в числе обвиняемых в подготовке теракта во Всемирном торговом центре в Нью-Йорке в 1994 году. В разных странах уже арестовано около двух с половиной десятков человек, имеющих то или иное отношение к «делу Масуда»

Однако самое неожиданное для меня состояло в том, что одной из главной фигур антимасудовского заговора в «скотланд-ярдовской» схеме значился видный афганский полевой командир пуштунского происхождения, союзник Масуда по Северному альянсу Абдул Сайяф, на рекомендации которого ссылались псевдожурналисты. Как выяснилось, интерес британских следователей именно к моим показаниям был вызван тем, что с самого начала, сразу после покушения на Масуда, я отмечал удивительно близкие отношения, которые, по словам «моих» арабов, сложились у них с Сайяфом во время пребывания в Афганистане. Мне, правда, показалось подозрительным то, что арабы в разговорах со мной слишком уж откровенно подчеркивали связь с Сайяфом. Если они готовились к покушению на Масуда, то такое поведение было либо чрезвычайно наивным, либо объяснялось стремлением заранее перевести стрелку на Сайяфа.

Эти свои сомнения я довел до сведения сыщиков, однако не уверен, что серьезно повлиял на уже разработанную ими версию. Впрочем, они согласились со мной в другом: кто бы ни готовил покушение на Масуда, оно не могло бы состояться без пособничества со стороны ближайшего окружения Льва Панджшера либо членов руководства Северного альянса.

Согласились сыщики со мной и в другом: слишком странными выглядят и некоторые обстоятельства самого покушения, о которых я знаю от непосредственных свидетелей и которые также ставят под сомнение версию сознательных убийц-камикадзе. Констебли польстили мне, удивившись моей информированности и отметив, что эти сведения на 95 процентов совпадают с тем, что известно Скотланд-Ярду. Однако, как они заявили, у них есть собственное объяснение этим нестыковкам, которыми они не вправе со мной поделиться. Все это будет предъявлено на рассмотрение суда над Ас-Сирри, который может начаться в Лондоне уже этим летом. Следователи вежливо поинтересовались, готов ли я принять их приглашение выступить и там свидетелем. Отказаться от еще одной халявной поездки на Альбион я был не в силах.

После того как мой переводчик аккуратно исписал убористым текстом 19 страниц, я их добросовестно вычитал, поставил свои инициалы под каждой (даже самой малюсенькой) помаркой и расписался на каждой из страниц.

В заключение состоялась процедура снятия отпечатков моих пальцев. Меня честно предупредили, что дело это абсолютно добровольное и послужит дополнительным аргументом моей состоятельности в качестве полноценного свидетеля, не имеющего никаких шансов перейти в разряд подозреваемых в организации покушения. Я, конечно, согласился. Во-первых, я точно помнил, что не брался помогать своим соседям по комнате переносить их баулы, во-вторых, мне было интересно изучить эпителиальный рисунок моих конечностей, наконец, в-третьих, мне официально гарантировали, что после окончания расследования согласно моему требованию отпечатки должны быть либо уничтожены, либо отосланы по моему домашнему адресу. Естественно, я указал на последнее -- кто откажется от такого сувенира... Правда, сыщики были настолько любезны, что предложили выдать на память отдельный экземпляр отпечатков и увезти с собой. Что я и сделал.

Новым послом Афганистана в России будет младший брат Ахмад Шаха Масуда -- Ахмад Зия Масуд. Об этом заявил Интерфаксу временный поверенный в делах Афганистана в РФ Гулям Сахи Гайрат. Новый посол приедет в российскую столицу после того, как в соответствии с дипломатической практикой он получит от МИД РФ агреман -- согласие принимающей стороны. При назначении на пост нового посла в Москве «авторитетного политического и государственного деятеля» Масуда в Кабуле исходили из того, что «отношения нового Афганистана с Россией носят дружественный, стабильный, стратегический характер».