С начала февраля киностудия «Мосфильм» готовится к визиту президента, который пока, правда, все откладывается. По традиции на подобные встречи возлагается много надежд -- вот приедет барин, барин нас рассудит...Но и на самом деле от того, как будет подготовлен президент, какие проблемы перед ним будут поставлены, в некотором смысле зависит судьба если не киноотрасли в целом, то ее первых лиц. Поделиться информацией корреспондент газеты «Время новостей» Вита РАММ попросила одного из самых осведомленных участников процесса -- министра культуры России Михаила ШВЫДКОГО.

-- Президент России собирается посетить «Мосфильм». Какова цель визита?

-- Я считаю, что визит президента в творческую организацию всегда полезен -- и не только для этой организации. Хотя, естественно, когда президент приезжает на значительный объект, у любого министра есть опасение, что руководство будет просить для себя чего-то особенного, такого, что ни министр, ни кто-то другой сделать не в состоянии. Но, думаю, в этом случае все пойдет по иному сценарию. Руководству «Мосфильма» и нам важно показать две вещи: что крупнейшая студия страны становится крупнейшей в Европе не просто по площадям, но и по современным технологиям. Это не потемкинские деревни, а реальность. Успешно отремонтирован и оснащен самый большой в Европе павильон. «Мосфильм» сегодня работает как крупная кинофабрика. Ясно, что студия должна развиваться. Сегодня уже не хватает современных съемочных мощностей. Мы хотим убедить президента: отечественная кинематография не стоит на месте. Во-вторых, надо объяснить, что киномир многообразен, что он не сводится к двум-трем известным именам. Планируется встреча президента с творческим коллективом. И если у него будет время, хотим показать ему новую ленту производства студии -- фильм молодого режиссера Николая Лебедева «Звезда». Я считаю, что эта картина -- настоящий кинематограф, удивительно человечный фильм о войне. Новые актерские имена свидетельствуют: у нас не перевелись таланты. Придирчивый глаз, может быть, найдет просчеты в работе режиссера, но картина захватывает. Недаром Лебедев снимал свою дипломную работу по Хичкоку.

-- Между директором «Мосфильма» Кареном Шахназаровым и министром культуры, проводящим указ президента по реорганизации киностудий, отношения сильно напряжены?

-- Никакого напряжения уже нет. «Мосфильм» действительно системообразующая структура киноотрасли, и реорганизация не должна проходить ей в ущерб. Мы не заинтересованы и в смене команды на «Мосфильме». Современные экономические процессы, которые происходят во исполнение указа, должны быть выверенными и осторожными. Мы решили вначале их опробовать на других студиях, например, на Студии детских и юношеских фильмов имени Горького, тем более что эта студия сама изъявила желание реорганизоваться.

-- Но процесс и там проходит не просто. Еще не утвержден разделительный баланс студии, не утверждены уставы творческо-производственного объединения и фильмофонда, а в прессе появилось объявление о конкурсе на должность директора...

-- Это провокация. Расследовать, кто был ее инициатором, -- дело не Министерства культуры, а следственных органов. Я могу сказать совершенно откровенно, что позиция прежнего руководителя Студии имени Горького, а ныне директора фильмофонда студии Владимира Грамматикова крайне непродуктивна, неплодотворна. Она своекорыстна. Пример того, когда люди думают не о судьбе студии, а лишь о собственном интересе.

-- Государство увеличило финансирование игровых фильмов на 2002 год. Но знает ли государство, какое кино ему нужно?

-- Я бы абстрагировался и от социальных обстоятельств, и от того, что Россия -- наша родина и мы ее любим, хотим, чтобы наша страна жила достойно. Хотелось, чтобы кинематографисты понимали главное -- мы все смертны, и сама жизнь уже есть некий счастливый случай. В нашем кино есть трагическая, драматическая, комедийная, фарсовая Россия, но ощущения почти биологического счастья, которое человек испытывает от того, что живет на свете, -- в наших фильмах нет. Нельзя проклинать жизнь. Это глупое детское занятие.

-- Наши режиссеры не любят жизнь?

-- Наши режиссеры не понимают ценности жизни. Что бы мы ни говорили об Америке, об идеологическом заказе, там первенствует чувство: жизнь -- это счастье. А для нас жизнь -- помойка, на которую неизвестно кто нас закинул. Это первое. Второе. Любая жизнь -- это сумма деяний, поступков. И не надо кинематографистам делать вид, что этого нет. Можно сколько угодно говорить о заговоре ЦРУ, о коварных планах Даллеса против СССР -- важно понять, что мы все сделали сами.

Я уверен, что немцы из Восточной Германии гораздо более несчастные люди, чем мы. К ним пришли люди, говорящие на том же немецком языке, но думающие совсем по-другому, и начали их учить жизни. Мы же сделали все своими руками. Мы можем своими руками делать и хорошее и плохое. Важно делать хорошее. Этого будет достаточно и для нашего кино.

-- В чем главная проблема и главный успех прошедшего года для киноотрасли?

-- Главная нерешенная проблема -- поправки к закону о кино. Мы еще не поняли, чем отмена льгот обернется для кинематографа, этот год покажет, что нам следует делать дальше. Наращивать бюджет -- безусловно. Искать какие-то поправки к Налоговому кодексу, а не к закону о кино -- безусловно. А позитивно то, что снимается много фильмов. Начались процессы реорганизации в киноиндустрии, которые принесут плоды через два-три года. И наконец, указ президента о создании «Роскинопроката», который дал серьезный экономический толчок к тому, что русское кино должно вернуться на экраны страны. Подчеркиваю, экономический, а не идеологический толчок.

-- По этим вопросам департаменту кино приходится сотрудничать с Минфином и Минимущества. Там чиновники понимают, что кино -- специфическая отрасль?

-- Безусловно понимают, что кино -- это особый тип экономических занятий. Но мы стараемся минимализировать участие государства в создании «Роскинопроката». Там многое держится на нормальных коммерческих кредитах. Студии -- дело иное. Будет тщательный отбор инвесторов, будут тендеры. Перед инвесторами ставится задача -- студия не должна менять свой профиль.

-- На коллегии министерства обсуждался вопрос о восстановлении Чечни. Вам не обидно, что на войну тратились миллиарды, а для культуры будет выделено гораздо меньше средств?

-- Когда говорят о миллиардах, истраченных на войну, не надо забывать, что они тратились с двух сторон. Ответственность, которую мы берем на себя, вполне адекватна той безответственности, которую во время войны (особенно, во время первой) проявляли мы сами. Конечно, надо было думать, что разрушается и зачем. Но важно понять и другое -- интеллигенцию в Чечне разрушил режим Дудаева в начале 90-х годов. У меня много друзей и среди чеченских интеллигентов, и среди русских интеллигентов, живших в Чечне. Там последние десять лет происходила борьба с любым инакомыслием, а значит, и с интеллигенцией. Чеченская культура понесла невосполнимую утрату. Если за десять лет там вышла одна книжка, которую написал Яндарбиев, то о чем можно еще говорить?

Я считаю, что чеченский народ может сам решить, какая культура и сколько ее должно быть в республике. Наша задача -- запустить воспроизводство культуры: художественное школьное образование, специализированные художественные училища. Воспитывать творческую интеллигенцию можно пока лишь за пределами республики. В дальнейшем они должны разбираться сами.

-- У министерства есть концепция развития национальных культур?

-- Мы жили в границах советской культуры, которая была национальной по форме и социалистической по содержанию, где национальное было строго дозировано. В 90-е годы в России произошло резкое и неожиданное становление национального самосознания. От русского до чукотского. К этому надо относиться спокойно и с пониманием. Вспышки национализма были продиктованы тем, что очень долго проблемы находились под жесточайшим прессом центра. Но все равно хорошим тоном для национальной интеллигенции в 70-е было говорить по-русски, а в начале 90-х -- уже на национальном языке. Сегодня приходит понимание, что вывести чукотскую культуру на мировую арену проще через русский язык. Национальные республики начинают сознавать, что, несмотря на все сложные процессы, которые происходят в стране, русская культура остается влиятельной и властной. Она по-прежнему одна из мировых культур, и ее сила все равно будет ощущаться в любой национальной культуре в России. Тем не менее народы строят свою национальную культуру сами. Для этого нужно образование, книгопечатание, СМИ на национальном языке. Уже никто из Москвы не диктует количество школ и тиражей, не определяет репертуар театра.

-- Первые представления о культуре в народе закладывают культпросветработники, у которых зачастую весьма своеобразные эстетические вкусы...

-- Я с огорчением могу сказать, что и при советской власти в сфере культуры работало меньше 50% людей с высшим образованием. Сегодня мы развиваем огромную сеть вузов по культуре. Их гораздо больше, чем было при советской власти. Уровень человека, который приходит сегодня даже в сельский клуб, совершенно другой, чем было 10--15 лет назад.

-- По Интерфаксу вновь прошла информация, что лоббируется перенос Минкультуры в Санкт-Петербург. Главный аргумент: этот город и так является культурной столицей России...

-- Не надо забывать, что Москва -- один из самых крупных центров всего мира. И когда мы говорим о российской культуре, при всей моей любви к Петербургу, все равно надо давать себе отчет в том, что по насыщенности культурными событиями Москва может сравниться только с Нью-Йорком. Даже Лондон, Париж и Берлин по количеству культурных событий уступают Москве. Это, конечно, не умаляет роли петербургской культуры. Имперская культура России -- это Петербург. Но если говорить о культурном центре всей страны, то это, безусловно, Москва. Так что в разговорах о переносе столицы в целом и Минкультуры в частности, есть элемент политической конъюнктуры.