В новом веке править должно новое поколение. Так решил в 2000 году 78-летний великий герцог Люксембурга Жан и добровольно отрекся от престола в пользу своего 47-летнего сына Анри, который стал таким образом первым европейским монархом третьего тысячелетия. С него начинается постепенная смена поколений в королевских домах Старого Света, которая приведет на троны уже совсем других властителей.

«В детстве, -- как-то рассказывал в узком кругу новый великий герцог, -- я занимался в специальном классе один на один с преподавателем, в перемену с ним же гулял». Отец считал, что наследник не должен учиться в школе со своими подданными. У нынешнего люксембургского правителя на этот счет совершенно иное мнение: ваш корреспондент сам был как-то свидетелем того, как наследник престола со своими пятью детьми стоял в очереди в кассу на какой-то нашумевший фильм. Но буквально перед ним билеты кончились, и разочарованное семейство уехало, причем отец был за рулем и без охраны. Демократизация монархий -- процесс, судя по всему, необратимый и неизбежный. И будни европейских дворов приносят все новые подтверждения этого.

«Или вы даете согласие на женитьбу и официально признаете членом семьи ребенка моей невесты, или поищите себе другого наследника». Такой ультиматум предъявил в прошлом году своим родителям, королю Норвегии Харальду V и королеве Сонье 29-летний кронпринц Хокон. Королевской чете пришлось провести не одну бессонную ночь, обсуждая ситуацию. Дело в том, что избранница будущего норвежского монарха 27-летняя Метте-Марит -- женщина не просто неаристократических кровей (это по нынешним временам уже не проблема), а еще и очень сомнительной в прошлом репутации: официантка, мать-одиночка, к тому же отец ребенка, замешанный в наркоразборках, успел побывать за решеткой. В стране заговорили о кризисе монархии, левые в парламенте инициировали дискуссию об изменении государственного устройства, появилось «Движение за республику». Популярность монархии упала с 96 до 59%. В этой ситуации на помощь королевскому дому пришли современные технологии связей с общественностью. Если конфуза невозможно избежать, нужно обратить его на пользу, решили пиарщики, и в прессе началось активное раскручивание истории о счастливой любви Золушки и Принца. В августе прошлого года кампания завершилась законным браком и торжеством норвежской монархии, которая, продемонстрировав беспрецедентную открытость и человеческое великодушие, вновь вернула себе народную любовь.

Монархи XXI века, то есть поколение нынешних наследников европейских престолов, словно соревнуются друг с другом в том, кто из них ближе к народу. Не у всех это получается органично. Так, попытки «опроститься», предпринимаемые британским принцем Чарльзом, приводят, как правило, к противоположному результату: перебороть образ чопорного зануды будущему королю никак не удается. Норвегия, кстати, давно уже выступает флагманом этого процесса. Король Харальд, так мучительно размышлявший о том, соглашаться ли на брак сына, еще в 1968 году, будучи наследным принцем, добился от семьи разрешения на брак с простолюдинкой. Впрочем, историей с кронпринцем сближение норвежской королевской семьи с народом не исчерпалось. С 1 февраля принцесса Марта Луиза, сестра Хокона, больше не называется ее королевским высочеством. Принцесса хочет жить обычной жизнью, заниматься любым видом деятельности и платить налоги. Тяга к «обычной жизни», правда, возникла не вполне добровольно: принцесса тоже подобрала себе суженого отнюдь не королевского типа -- скандально известного писателя Ари Бена. И поскольку этот брак родители точно уж не санкционировали бы, Марта Луиза сама решила дистанцироваться от семьи.

Несчастную любовь пережила шведская кронпринцесса Виктория, которая долго болела на нервной почве. Ее роман с пасынком крупного шведского банкира Даниэлем Коллертом закончился разрывом, причем не в последнюю очередь по причине того, что родители были категорически против «скользкого типа». Не женат и 34-летний датский наследник Фредерик по прозвищу Пингвинчик (он организовал ряд не вполне удачных арктических экспедиций).

В общем, пока отпрыски королевских домов в основном борются с трудностями в личной жизни, им некогда планировать свою будущую государственную деятельность. Вместо того чтобы думать, какое место они займут в жизни своих народов, они просто живут с этими народами одной жизнью. И это, пожалуй, лучшая политика.