«Господи, как их много!» -- испуганно говорит пассажирка поезда «Янтарь» (Калининград--Москва), когда в двери ее вагона бодрым упругим шагом входит литовский пограничный патруль.

На станции Кибартай останавливаются все поезда, следующие из Калининграда в «большую Россию» -- Москву, Санкт-Петербург и Новороссийск. Пограничники в вагонах почти не задерживаются: по ныне действующим правилам если пассажир не сходит в Кибартае, литовцы не вправе проверять ни его документы, ни багаж.
«Чеченцев нет»

«Чеченцев в вагоне нет?» -- тихо спрашивает проводницу литовский пограничник. Та почему-то тоже пугается и скороговоркой отвечает: «Нету, нету. У меня только Узбекистан и Казахстан. Места 31 и 34». Соседний плацкартный вагон полон коротко стриженных и слегка ошалелых парней. «Демобилизовались, ребята?» -- спрашивает пограничник. «Да, домой едем».

«Интересно -- пьяных не видно», -- говорю я заместителю командира заставы Раймундасу Дамидавичюсу. «А как же можно быть пьяными? Ведь они едут через литовскую территорию!» Потом, видимо, вспомнив, что визовый режим еще не введен, Дамидавичюс поясняет: «Ну, в смысле: если напьешься, то не запомнишь Литву».

Вопрос о чеченцах, как я потом понял со слов Дамидавичюса, был больше для проформы. Практически все чеченцы, которые хотят остаться в Литве, садятся на поезд, идущий в Калининград, а не из Калининграда. В 2001 году таких было около 50 человек, в этом году почему-то меньше -- человек восемь. Обычно они проезжают Вильнюс и дожидаются известного им места между Вильнюсом и Каунасом, где поезд замедляет ход. Там либо просто выпрыгивают из вагонов, либо останавливают поезд стоп-краном, -- заплатив проводнице, чтобы открыла дверь. Большинство чеченцев почему-то предпочитают именно выпрыгнуть -- хотя могут просто объявить свою просьбу об убежище литовцам во время плановой остановки в Вильнюсе. «Может быть, боятся, что вы их будете силой запихивать обратно в вагон?» -- спрашиваю я одного из пограничников. «Да нет, мы на это не имеем права», -- отвечает он, потупив глаза.

Просителей убежища официальные литовские власти направляют в Центр регистрации иностранцев, который находится в городке Паураде близ белорусской границы. В советское время это было излюбленное место отдыха ленинградцев, которые снимали там комнаты на лето. Сейчас отдыхающих поубавилось, но обстановку в Паураде тихой назвать нельзя: беженцы, которых выпускают погулять в город, уже несколько раз в этом году устраивали драки в барах с местными жителями. Конечно, речь шла не только о чеченцах: в Центре регистрации с момента его основания в 1997 году перебывали граждане 42 государств, в том числе китайцы, афганцы и выходцы из разных стран Африки.

Пограничники в Кибартае вспоминают лишь несколько случаев, когда убежища просили у них на заставе. Один из них был довольно комичным: какой-то парень («типа хиппи»), у которого не хватало денег на билет от Калининграда до Вильнюса, где жила его сестра, доехал до Кибартая и попросил убежища, надеясь, что его отправят в Вильнюс за казенный счет. «Ну, я провел с ним беседу, -- рассказывает начальник заставы комиссар Винцас Плечкайтис, -- и он отказался от своих намерений».
«Россиянин бросает, литовец бежит»

Еще в сентябре по выходным дням на станции Кибартай с «Янтаря» вполне легально сходили по 100--150 россиян. Это были перекупщики, ехавшие в соседний городок Мариумполь на автомобильный рынок, куда пригоняют машины из Германии. Для жителей Калининградской области это было проще простого: человек с калининградской пропиской (пока) имеет право въехать в Литву на срок до 30 дней по внутреннему российскому паспорту. Но с 3 октября, когда российское правительство увеличило пошлины на старые иномарки, заниматься этим бизнесом для многих стало невыгодным.

Однако автомобилями трансграничная торговля далеко не исчерпывается. На литовской таможне вывешен список товаров, которые иностранный гражданин может беспошлинно ввезти в Литву. Пол-литра водки, два литра вина, пять пачек сигарет, полкило сахара... При этом ввозить даже такой скромный набор разрешается не чаще чем раз в трое суток. Дело в том, что цены на все эти товары в Литве на 50--70 процентов выше, чем в России. Многие жители российских пограничных городков, таких как Чернышевское и Нестеров, исправно пересекают границу раз в три дня. При массовой бедности в калининградском приграничье даже такой скудный заработок уже что-то значит. Тем более что на билет им тратиться не нужно: в Кибартае помимо погранперехода железнодорожного и автомобильного существует и пешеходный.

Правило «трех суток» литовцы ввели недавно. До этого масштабы беспошлинного ввоза и вноса российских товаров были гораздо больше. «Я в паспортном столе ругался, -- рассказывает нам Валерий, таксист из Нестерова, -- чего вы такой маленький вкладыш выдаете? У меня же в день по шесть-семь пересечений бывало, где место для печатей взять?»

Сбыть товары в Литве проблемой никогда не было: почти у всех жителей Нестерова и Чернышевского есть знакомые «на той стороне», которые охотно покупают водку, сигареты и сахар подешевле. В Нестерове нам рассказали, как калининградская фирма подогнала к погранпереходу машину с сахаром, расфасованным в полукилограммовые пакеты. Нанятые фирмой местные жители целый день носили эти пакеты через границу. Литовцы, конечно, все понимали, но сделать ничего не могли.

Когда переносить товары легально по много раз подряд запретили, на границе начал бурно развиваться классический контрабандный промысел. «Что только не придумывали! -- рассказывает комиссар Плечкайтис. -- Сговариваются встретиться у ограждения, россиянин перебрасывает коробку с сигаретами, литовец с этой коробкой бежит. Перетаскивают через границу шланг, перекачивают бензин -- топливо в России тоже дешевле».

Литовские пограничники уверяют, что в последнее время контрабанду начали выбрасывать из транзитных поездов. Чисто технически сделать это элементарно: как уже было сказано, даже если российский пассажир доверху забьет свое купе сигаретами, литовская таможня не вправе ничего сделать, если этот пассажир не сходит в Литве. Такой способ создает удобства и для «принимающей» стороны: выбросить контрабанду можно за пределами пятикилометровой пограничной зоны, где литовские пограничники имеют право досматривать местные автомобили.

Глава управления пограничной охраны в министерстве внутренних дел Литвы Римантас Карпавичюс во время нашей беседы в Вильнюсе сказал, что эта проблема -- один из главных аргументов в пользу введения визового режима с Россией. «Если мы введем визовый режим, это не помешает честным гражданам, -- говорит он. -- Но мы сможем отказать в транзитной визе человеку, о котором мы знаем, что он контрабандист. Такая информация, кстати, может поступить к нам и от российских коллег».

На российской стороне нас встречает подполковник Юрий Алексеенко, начальник штаба отдельного контрольно-пропускного пункта Советск (ему подчиняется и Чернышевское). Когда заходит разговор о контрабанде, Алексеенко говорит: «Вообще в наши функции не входит обеспечение соблюдения нашими гражданами литовских законов. Бывают случаи, когда через границу едет автомобилист с полным багажником сигарет. Наше дело -- его предупредить, что литовцы разрешают ввозить только пять пачек. Его право -- остановиться или ехать дальше и там уже решать вопросы с литовцами на свой страх и риск».

В Нестерове нас уверяют, что самые успешные контрабандисты -- это как раз те, которые не размениваются на какое-нибудь перекидывание или выбрасывание из окон, а уже давно и успешно «решают вопросы» с литовской таможней. Косвенно это подтверждает и начальник одной из литовских погранзастав. Показывая нам свой участок, он останавливает джип недалеко от живописного особняка: «Здесь живет главный таможенник», -- говорит он с хитрой улыбкой.
«Опять мама умерла»

Через автомобильный погранпереход Кибартай--Чернышевское ежедневно в обе стороны проходит от 600 до 1000 машин. Начальник отделения Чернышевское майор Юрий Акавитый перечисляет проблемы, с которыми ему пришлось столкнуться в последние дни. «Две попытки пересечения границы по чужим документам. Кроме этого задержали грузовик с арбузами, в арбузах нашли двух российских граждан, выходцев из Дагестана, без паспортов. Оказалось, что водитель должен был везти их арбузы на продажу, но они ему не доверяли и решили, что надежнее будет поехать вместе с ним». «И что с ними сделали?» -- спрашиваю я. «Оштрафовали каждого примерно на 2000 рублей и через милицию отправили обратно». «А как их нашли?» -- «А у нас собачка есть, специально обученная».

Литовские пограничники в приватных разговорах охотно признают, что с российской стороны граница охраняется строже. Хотя литовцам больше платят (оклад командира заставы -- около 600 долларов), а Евросоюз выделил им деньги на модернизацию пограничного перехода и даже на обустройство центра фитосанитарного контроля. Российский пограничный терминал по сравнению с литовским выглядит весьма непритязательно: грязь, лужи, выбоины. И очереди на досмотр.

«По нормативам, машина должна пройти пограничный и таможенный контроль не более чем за 40 минут, -- рассказывает подполковник Алексеенко. -- На практике доходит до полутора часов». Для того чтобы колонны грузовиков не выстраивались прямо перед погранпереходом, власти создали площадки-накопители. За парковку на такой площадке водители легковых машин платят 20 рублей, грузовых -- 60.

Юридический статус этих накопителей непонятен. В Советске площадкой владеет частное лицо. В Чернышевском -- муниципальное предприятие. Деньги ни в том, ни в другом случае до пограничников не доходят. Зато вокруг накопителей, где иным водителям приходится даже ночевать, развилась инфраструктура сопутствующих бизнесов: магазины, кафе, оказание эскорт-услуг прямо в кабинах дальнобойных трейлеров. Есть даже заправка со специальным помостом, где машину наклоняют, чтобы перед въездом в Литву залить в бак на несколько литров больше бензина.

Некоторые жители окрестных поселков занимаются на площадках нехитрым промыслом: пригоняют туда две-три принадлежащие им развалюхи и продают свою очередь. С каждого желающего попасть на погранпереход побыстрее берут по 10 долларов. Можно договориться и с милицией у выезда с накопителя. Но это обходится несколько дороже. «Однажды был совершенно дикий случай, -- вспоминает подполковник Алексеенко. -- В Литву возвращалась делегация школьников, которые ездили в Калининградскую область на какой-то фестиваль, по приглашению администрации. Так их автобус посреди ночи несколько часов продержали в накопителе, да еще и срубили взятку, чтобы они все-таки могли выехать. Мы пытались разобраться, конечно, но ничего не добились».

Правом быстрого проезда через границу обладают те, кто едет на похороны. Зная об этом, перегонщики машин стали заказывать в Литве телеграммы о смерти якобы проживающих там близких родственников. «Одного человека мы уже все в лицо знали, -- рассказывает солдат-пограничник. -- Мимо накопителя проезжает и сразу к нам. Все ясно, значит, опять мама умерла».
Жаль, что Рождество в январе

Если спросить у жителей калининградского приграничья, что они будут делать после введения Литвой визового режима, вразумительного ответа не услышишь. Все понимают, что сложившийся за последнее десятилетие уклад жизни скоро исчезнет. Но что придет ему на смену?

«Жалко людей, -- говорит подполковник Алексеенко. -- Я не имею в виду контрабандистов -- уж они-то найдут выход из положения. Ну, заплатят 200 долларов за многократную литовскую визу. Я об обычных людях говорю. Сейчас те, у кого немножко денег есть, возят детей в Клайпеду -- там дельфинарий. В Паланге бассейн «Линас» с водяными горками. Из Советска часто ездят просто в «Макдоналдс» -- их же нет в Калининградской области. По выходным дням на кладбища ездят -- у многих ведь близкие похоронены в Литве. Что теперь будет, никто не знает».

Литовские пограничники о визовом режиме говорить отказываются: мы, мол, не политики, как решат, так и будет. Лишь один офицер позволил себе откровенность. «Жаль, что теперь людям в церковь будет трудно ходить». «Это как?» -- не понял я. «У нас в Кибартае православная церковь стоит. По праздникам толпы людей приезжают из Калининградской области. Это же бывшая Восточная Пруссия, немцы там церквей не строили, после войны коммунисты тоже не строили. Для Чернышевского, для Нестерова ближайшая церковь -- у нас. На Рождество уже трудно будет людям приехать, у вас ведь оно в январе».