О красивом возрасте самого моложавого русского камерного оркестра завтра вечером сможет поразмышлять не только расфраченная публика Большого зала Консерватории, но и всякий обладатель телевизора. Канал «Культура» планирует прямую трансляцию с праздничного концерта. В зале будут лом, повышенная температура, галерея навязчиво или слегка знакомых лиц, стаи коллег-музыкантов, взвинченность и благодушие. Перед телевизорами на диванчиках устроятся с чаем те, для кого посещение светского раута в БЗК трудоемко или слишком дорого. (Билеты во второй амфитеатр, которые можно не только купить в кассе, но и заказать через Интернет, стоят от 700 рублей, в первый -- 1400, партер в Сети не предлагают.) И тем и другим будет предложено изысканное меню из опусов Арнольда Шенберга (не самое частое имя в афишах «Солистов»), Гии Канчели (фирменное имя для Башмета и его оркестра) и Паганини в башметовской версии.

В последний раз, когда «Культура» справляла юбилей (тогда героем трансляции был дирижер Владимир Федосеев), музыку сильно задержали, и министр культуры, призвав нервную аудиторию к состраданию простому телезрителю, объявил: «Вы же понимаете, у нас сегодня не просто концерт. У нас концерт для телевизора с оркестром». Можно только догадываться, под каким заглавием пройдет нынешний телеконцертный юбилей, но очевидно, что там, где Башмет, там почти всегда обнаруживаются следы другого жанра -- «концерта для Башмета с голубым экраном».

Между тем оркестр «Солисты Москвы» ничуть не менее телегеничен, чем его маэстро. Не только на вид, но и на слух. Десять лет назад, когда Башмет в жесткой манере и несколько скандальном духе развелся с первым набором своих музыкантов и собрал компанию выпускников и аспирантов консерватории, непривычное звучание нео-«Солистов» прямо-таки обескураживало элегантным лоском, живостью и заносчивым кокетством, больше свойственным молодым экранным звездам.

От «Солистов» молодежного набора 1992 года веяло аристократизмом и амбицией, старой русской школой и новой Европой. Второй состав оркестра, который теперь празднует свое десятилетие (восемь лет жизни оркестра первого созыва вычеркнуты из официальной истории «Солистов»), был собран из людей, для которых все границы -- географические, стилистические, возрастные, статусные -- представляли предмет активного интереса, но не пафоса.

Впрочем, и без пафоса не обошлось. В знаменитых телевизионных «Вокзалах мечты» Башмет не без помощи молодых оркестрантов виртуозно маневрировал между двумя стратегиями, перемежая «элитарную музыку для широкого потребителя» с «широким репертуаром для элитарного потребителя», совершенно всех очаровывая и запутывая. Только на первый взгляд зрителю того «Вокзала» могло показаться, что виолончелист Николай Солонович совсем непритязательно наигрывает на гитаре и что-то поет из ранней русской рок-музыки в телекамеру (он еще в Гнесинской десятилетке пробовал себя на поприще лидера школьной рок-команды с репертуаром из Макаревича). Или что Башмет совсем в шутку играет на рояле по-салонному шикарную американскую джаз-эстраду. Во всех этих шуточках, так же как в модельных экранных образах скрупулезно выбранной для эфира классики, было целое море пафоса. В грубом приближении -- пафоса обновления.

На величественных сценах тогда слышался запах если не старости, то усталости. И ничто, даже бравые польки самого публиколюбивого русского камерного оркестра -- спиваковских «Виртуозов», -- не спасало от неожиданной неловкости на рынке академического музицирования, когда связи между предложением и потреблением музыкальных продуктов стали прерывистыми и дряблыми. «Солисты» оказались едва ли не пионерами устройства новых способов музыкальной коммуникации.

Тогда еще можно было бравировать умением играть эзотерический репертуар в широкой аудитории (музыку ХХ века -- на непременно изумленных академических площадках) и шлягерный репертуар в узкой аудитории (в светских салонах, тоже непременно изумленных). Теперь манеры стали и прочнее, и мягче, и одновременно предсказуемее. А репутация «салонно-светского» состава хоть и сочетается с реноме героев музыкального просвещения, уже не так бодрит. Известно, что общее количество репетиций в год по сравнению с началом десятилетия заметно убавилось. Соответственно количество наскоро отрепетированных выходов на публику заметно возросло. Тем не менее оркестр иногда бывает значительно более инструментально искушенным, чем десять лет назад, звучание порой может прямо-таки светиться тихим светом, а баланс, если повезет, оказывается неповторимо изысканным. И если повезет завтрашнему (по всем признакам широкому) слушателю -- он все это как раз услышит.

А к зиме дело дойдет до юбилея самого Башмета, которому исполнится в пять раз больше, чем его оркестру.