Мюнхенская Олимпиада-72 была и триумфом американского еврея Марка Шпица. Семь золотых медалей, семь мировых рекордов -- первый подобный случай в истории Олимпийских игр.

Стараниями отца будущий чемпион научился плавать едва ли не раньше, чем ходить. На Олимпиаде в Мехико в 1968 году Марк получил два «золота» в индивидуальных заплывах, «серебро» в стометровке баттерфляем и «бронзу» в стометровке вольным стилем. Но успех Марк расценил как провал, поскольку рассчитывал на шесть золотых медалей.

После мюнхенских Игр Марк Шпиц стал знаменитостью. За два года он заработал около 7 млн долларов. Блестящую картину портили лишь публикации в еврейской прессе: Шпиц никогда особо не выказывал солидарности с жертвами Мюнхена. Утром 5 сентября 1972 года от него лишь услышали: «Убийства в олимпийской деревне -- это трагедия. Больше мне добавить нечего». После этого Шпиц отправился к себе (впрочем, к нему, как к еврею и первому лицу Олимпиады, немедленно приставили охрану) -- смотреть по телевизору продолжение соревнований. Однако уже к вечеру того же дня по решению Олимпкомитета, германского правительства и госдепа США Шпица и его тренера переправили в Лондон. Вспоминая те события, Шпиц заявлял, что все делалось под влиянием минуты, а потому его секретный отъезд задолго до окончания Игр не имел смысла: «Я был самым узнаваемым лицом Олимпиады. Где я нахожусь, знали все. Если бы террористы захотели похитить меня, они бы меня нашли».

В день гибели спортсменов Шпиц делал свои официальные фото с медалями и давал интервью о возможной карьере в шоу-бизнесе. Но даже после этого дома его встречали как героя. Его портреты публиковали «Тайм» и «Лайф»... но не еврейская пресса. «Почему он не выразил солидарность с Израилем как истинный еврей?!» «Почему он не передал свои золотые медали семьям убитых израильских спортсменов?» Но герой Олимпиады думал иначе: «Куча мусора! Трусы! Они хотели, чтобы Марк Шпиц решал их проблемы».

Сейчас Шпиц вкладывает деньги в недвижимость, тренирует. Оба его сына прилежно посещают еврейскую школу, занимаются плаванием. Марк Шпиц действительно любил плавать, и ничего важнее не было в его жизни. «Надо было видеть, -- говорила его мать, -- как этот ребенок бросался в океан. Он бежал, ну просто как самоубийца».