«Октябрь» (№6) допечатал, а я соответственно дочитал роман Романа Солнцева «Полураспад. Из жизни А.А. Левушкина-Александрова, а также анекдоты о нем». Странное дело. Роман Солнцев -- человек с хорошим литературным вкусом (порукой тому редактируемый им красноярский альманах «День и ночь»), приличный рассказчик, да и стихи его раздражения не вызывают. Посвящен «Полураспад», как говорится, актуальной теме -- постсоветское бытие сибирских ученых; трактуется она без излишней истерики (то есть понятно, что живется научной элите худо, но это еще не основание, чтобы все физики и биологи мылили веревки или намыливались в блаженное забугорье), а флер оптимистического патриотизма мне в принципе импонирует. И ведь не скажешь, что сюжет бедный -- с главным героем, гениальным ученым и весьма достойным человеком все время что-то происходит. То новые русские бешеные деньги ему отстегивают, то срочно свои, разумеется, уже вложенные в оборудование башли назад требуют. То мэр благодетельствует, то ФСБ козни чинит. То бывший соотечественник за океан зовет, то китайцы многомиллионным контрактом одаривают. И «личной жизни» навалом: кроме жены, чудовищной стервы, страстно -- до попыток суицида -- любящей некогда ловко ухваченного избранника, у Левушкина-Александрова имеются вечная (со студенческих лет) возлюбленная и ныне плененная гением, безропотная ясноглазая юница. И наверное, история о том, как невежественные чекисты заточили ученого в темницу (идиотское обвинение в нарушении секретности), а он не сломался и не купился, не лишена правдоподобия. И как не согласиться с тем, что друзья познаются в беде, а серьезные неприятности способны выявить в людях спрятанные благородные чувства. Одна беда -- людей не видно. Все персонажи -- от зловредной толстомясой жены (кое-как исправившейся) до слепой маменьки, от околонаучных интриганов до громогласных энтузиастов, от подлецов-следователей до жизнелюбивого авантюриста, скупающего русских ученых для работы в США, повторяю, все без исключения фигуранты немаленького сочинения -- картонные куклы. И сам Левушкин-Александров -- такая же марионетка. Сперва -- смешная (маска рассеянного неудачника), потом -- героическая (маска борца за науку и человеческое достоинство). А как случилось волшебное превращение -- не спрашивайте: писатель написал. Я не к тому, что подобного быть не может. В жизни все бывает. (К примеру, в свое время по Невскому проспекту Нос дефилировал, мелкотравчатого пустозвона бывалые чиновники сочли доверенным лицом государя, а коллежский советник за «живые деньги» мертвые души скупал.) Я к тому, что в благие намерения Романа Солнцева поверить легче легкого, а в реальность его персонажей (и, стало быть, случившихся с ними историй) -- почти невозможно. А ведь "роман романыч". С современной фактурой. С проблемами. И даже с юмором. Как положено, печальным и благородным. Посмотрите, мол, какие мы (герой с автором) бедные, но благородные. Со святыми заветами. Глаз не оторвешь.

Кому не хватит этого наивно-расчетливого самолюбования в «Полураспаде», может получить его добавочную порцию от питерца Валерия Попова. Его склеенные из печально улыбчивых баек повести обычно печатает «Новый мир» -- в «Октябре» же помещены байки разрозненные, «Век такой, какой напишешь». Интонация и тема все те же. Ах, как тяжко ныне живется милейшему, интеллигентнейшему автору. Прям слезы наворачиваются. «Петербург исчезает. Уже не найти и следов того прежнего Петербурга, в котором я когда-то жил. Завтракали мы обычно в молочном кафе «Ленинград» -- мраморном, прохладном, спокойном. Чуть дальше за ним в сторону Московского вокзала была знаменитая «Сосисочная» мясокомбината, где в обеденное время зеркала на стенах запотевали от пара, поднимающегося от аппетитных солянок и харчо...» И дальше про «Север», «Асторию», «Европейскую», «Восточный»... С такой же заболью. Давненько я в Питере не был -- неужто нынче там и перекусить негде? Эк же, однако, разошлись столицы -- в Москве, кажется, на недостаток харчевен никто не жалуется. «И везде были если не родные, то милые лица, близкие, приятные люди, которые в промежутках между посещениями этих заведений успевали работать в НИИ, делать архитектурные проекты, сочинять музыку, снимать кино, учиться или преподавать. Но главное -- они делали Петербург, называющийся тогда Ленинградом (спохватился! -- А.Н.), своим, близким, уютным, веселым». Марсиане их всех, видно, поизвели. Прав Попов: век такой, какой напишешь. И город. И журнал.

Вот и обратимся к питерскому журналу «Звезда» (№6), членом редколлегии которого состоит В.Г. Попов. Когда там в последний раз появлялась качественная проза, вспомнить трудно. (В 90-х случалось -- «Третий мир» Игоря Долиняка, решительно недооцененный «Труп твоего врага» Михаила Панина, да и Алексей Слаповский в «Звезде» печатался). Поэтому скажем аккуратно: повесть Елены Скульской «Наши мамы покупали вещи, чтобы не было войны» соответствует "среднезвездному" стандарту. Главы из книги Анатолия Шиманского «Австралия глазами русского, или Почему верблюды там не плюются» читать можно. Потому как про Австралию и никакая не проза. Журнал давно махнул рукой на первый -- «художественный» -- раздел (стихи какого-нибудь относительно культового автора всегда найдутся; вот и в №6 Елена Шварц), то ли дело non fiction и публикации. К сожалению, это скорее установка, чем реальность. Да, переписка Юрия Домбровского с литературоведом Наумом Берковским доброго внимания стоит. Но задуманная козырным тузом номера публикация дневников Натана Эйдельмана за 1985--1989 годы смотрится дико. Эйдельман вел дневник не как братья Гонкуры, а для себя -- сверхбогатый материал держится мощным подтекстом, выявить который должен комментарий. Комментарий как бы и есть (аж 273 позиции!), но уровень его ниже всякой критики. Имя Эйдельмана, конечно, читателя привлечет, но при такой подаче тот же читатель будет вправе счесть себя обманутым. Возможен ли сейчас вообще полноценный комментарий к дневникам Эйдельмана? Думаю, нет. По причинам: этическим (все слишком близко), научным, а для журнала еще и «форматным» (места слишком много займет). Уверен, что соредактор «Звезды» выдающийся историк (и близкий друг Эйдельмана) Яков Гордин понимает все это не хуже, чем я. Так куда спешить в такую жару?

Надеюсь, в «московском шовинизме» меня не обвинят. Ибо «Новый мир» (№7) не богаче «Звезды». Я обычно с симпатией отношусь к прозе Галины Щербаковой и Михаила Бутова, но от моих добрых чувств щербаковский цикл «Ангел Мертвого озера» не утратит манерной надуманности, а рассказ Бутова «В карьере» не обретет внятного смысла. Кроме мощной статьи Ренаты Гальцевой «Тяжба о России» и короткого эссе Анатолия Наймана «Поэтическая непреложность» читать в «НМ» нечего. Впрочем, пасквиль на Анатолия Смелянского прочтут непременно. Солененько-с, с гнильцой-с, правду матку режем-с. Тут есть логика: сперва в «НМ» под рубрикой «Кинообозрение» публиковались фашизоидные (или просто шизоидные?) манифесты «как бы кинокритика» (к №7 это не относится; Наталья Сиривля пишет действительно о кино), теперь под рубрикой «Театральный дневник» -- лакейские кляузы. Вестимо, «просвещенный консерватизм» не помеха жанротворчеству. И обретению нового «авторского актива». «Мир»-то «новый»!