Творчество двух архитектурных генералов страны советов -- Дмитрия Чечулина и Александра Власова -- очень эффектно иллюстрирует книгу Владимира Паперного «Культура 2». Как же, помним. Сталинская мегаломания. Донжоны для пролетарских «Ромео и Джульетты». Вывернутая наизнанку сакральная символика метро. Идея представить ретроспективу творчества Чечулина и Власова в Музее архитектуры (МУАР) казалась беспроигрышной. Покажи вавилонский проект нереализованной восьмой чечулинской высотки в Зарядье (размеры -- в три раза больше каждой из семи реализованных). Покажи его удушливый классицизм «Комсомольской-радиальной». Покажи власовские кущи киевского Крещатика. А уж богатые культурологические (тьфу, гадкое слово) аллюзии и красивая ирония возникнут сами. Покажи-покажи... Показали. Не возникли.

Почему? Парадоксально, но провал выставки «Чечулин--Власов» -- неизбежная плата за тот положительный имидж «музея-перформанса», «музея-театра», о котором я писал в статье «Блистательное отсутствие» («Время новостей» от 21 декабря 2001 г.). С представлением главного героя в этом театре явно затянули. Ну хорошо, фотовыставки посвящены тому, как архитектура узнается в картинках жизни разных времен. А когда на стенах висит проектная графика? Вот он, выход бенефицианта. Давай начинай профессиональный разговор о типологии, морфологии, российском тексте и международном контексте. Оказалось, никому этот профессиональный разговор не нужен. А без него игры в исторические ассоциации сводятся к набору избитых штампов, знакомых хотя бы по «Утомленным солнцем». Главным для директора музея было вытащить слабую живопись Чечулина: жирные натюрморты в стиле Кончаловского, ломящийся от яств стол к Новому, 1947 (!) году, жена в соболях, семейное чаепитие на роскошной веранде. Где-то между картинами застряли проекты. Архитектура играет роль киношных декораций, устроенных так, будто мы видим их из окна генеральского авто. Глаз фиксирует лишь то, что огромно, помпезно, смачно. Остальное можно не замечать.

Вот залы Чечулина. Гигантским и бестолковым чечулинским проектам восьмой высотки и высотки девятой (собственно Дворцу Советов) повезло больше всех: они представлены во всех ракурсах. Зато реализованный и ныне здравствующий отличный дом на Яузской набережной довольствуется одним листом в углу, а реально заступившая на место восьмой высотки в Зарядье гостиница «Россия» присутствует в виде плохой черно-белой фотографии. Тема метро явлена совсем фрагментарно. (А Чечулин построил четыре станции и несколько павильонов.) Мысль об архитектурном диалоге ранних и поздних творений мастера возникла только в случае с Белым домом (70-е годы) и неосуществленным зданием «Аэрофлота» (1934). Некоторые важные проекты сиротливо жмутся под сытыми натюрмортами 40--50-х годов (явно эпизодическими в биографии самого Дмитрия Николаевича).

Первостепенный вопрос: что, кроме общих клише на тему сталинской эпошистости, объединяет Дмитрия Чечулина и Александра Власова? Чечулин был главным архитектором Москвы с 1945 по 1949 год. Власов -- с 1950 по 1955-й. В прошлом году исполнилось сто лет Власову. В нынешнем -- Чечулину. Вот, пожалуй, и все сближения. Даже принципиальная смазанность экспозиции не помешала увидеть различие их стратегий.

Чечулин принял традиции ар-деко в его индустриальном варианте. Фасад-решетка, профилировка вертикалей наследуют экспериментам Чикагской школы: высоткам Луиса Салливана, близким к ним проектам Элиэля Сааринена, Касса Джилберта. Власова привлекало другое: изящная разработка пространственных планов, характерный для садово-паркового искусства принцип полистилизма, стереометрия в духе французских проектов времен революции 1789 года. Это сближает его классицизм с неоромантическими опусами других американцев, раздражавших Салливана: Маккима, Мида, Уайта. Бесспорно, Власов был более восприимчив, эмоционален, разнообразен, чем Чечулин. Сохранились и его работы в духе романтического конструктивизма (проект 1931 года для первого тура конкурса на Дворец Советов).

Но оценить по достоинству незаурядных мастеров на выставке невозможно. Чечулин подготовлен наспех. Власов -- никак. Половина экспликаций отсутствует. Архив Власова раскидали в витрине карточным пасьянсом. Научных комментариев нет. В общей проектной каше даже хрестоматийные постройки Власова (стадион «Лужники») узнаются с трудом.

С профессиональной точки зрения куда разумнее было бы развести Чечулина с Власовым и дать полноценную ретроспективу одного из них. У МУАР логика другая. Им хочется широких жестов и праздников каждый день. Это диагноз.

Подпись:

Показ хорошей архитектуры еще не делает выставку хорошей. Александр Власов. Комвуз. Проект. 1930--1935