О "культурной революции" в беседе с газетой «Время новостей» вспоминает Юрий ГАЛЕНОВИЧ, главный научный сотрудник Института Дальнего Востока РАН. В 60-е годы он работал в Пекине.

-- Вы были свидетелем пекинских событий весны 1966 года. Когда стало ясно, что это серьезно?

-- "Культурная революция" началась неожиданно: забурлило все молодое население Пекина. Сутками не прекращались студенческие митинги, появлялись дацзыбао. Вдруг все заборы в Пекине выкрасили в красный цвет, это был так называемый «красный океан». Жуткое впечатление производило издевательство над стариками, для Китая с его традициями это совершенно нетипично. Взрослая часть населения на месяцы вообще задохнулась, ушла в себя, люди пытались как-то выжить. Было ощущение, что началось что-то огромное и чрезвычайное, чего еще не было в истории КНР.

-- Откуда же взялись юные хунвэйбины, которые пошли всех громить?

-- Интуитивно молодежь была недовольна бюрократией, созданной Мао Цзэдуном. Дети того крыла в КПК, которое не хотело потрясений и новых революций, старались защищать отцов, они искали врагов вне партии, и на них напустили другую часть молодежи, которой руководил Мао через группу по делам "культурной революции". И те и другие называли себя хунвейбинами («белыми» и «красными»), заявляли о том, что выполняют волю партии, но, по сути, занимали непримиримые позиции. На начальном хунвейбиновском этапе движения партия была в состоянии паралича, и местные руководители просто не знали, что делать. Позднее для борьбы с той частью номенклатуры, которую Мао объявил вражеской, на предприятиях и в учреждениях были созданы организации «цзаофаней» (бунтарей). Это были люди старшего возраста под руководством военных и части номенклатурных работников. Но и в их рядах единства не было -- одни защищали тех, кого велели свергнуть, другие защищали Мао Цзэдуна.

-- Не казалось ли тогда, что поднятая волна сметет построенное Мао государство?

-- Никакой бесконтрольности тогда не было, просто Мао Цзэдун уничтожал людей руками безответственных масс. Эксцессы индивидуального порядка даже поощрялись -- власти нужно было иметь возможность сказать, что если кто-то и погиб, то от руки народа, который был этим человеком недоволен. Министерство общественной безопасности, полиция, армия работали с полной нагрузкой и смотрели за тем, чтобы никто не противился политике Мао. В КПК всегда была очень строгая система контроля за каждым функционером. Существовал социальный отдел во главе с Кан Шэном, тайная внутрипартийная полиция, собравшая громадное досье на каждого члена номенклатуры. Недаром Мао назначил Кан Шэна советником группы по делам Культурной революции, ведь именно из его ведомства появлялись материалы, которыми снабжались органы, а при необходимости -- отряды бунтарей или хунвейбинов.

-- История с бегством Линь Бяо ударила по планам Мао?

-- Линь Бяо ни с кем не был в близкой дружбе. И когда Мао потребовался во главе армии человек, который не имеет другой поддержки, кроме самого Мао, тот выбрал Линь Бяо. Он помог Мао разгромить Лю Шаоци, но друг другу они не доверяли. Линь Бяо считался официальным преемником Мао, но в своем кругу называл председателя «В-52», сравнивая «кормчего» с огромным летающим чудовищем. Как-то в годы "культурной революции" на площади Тяньаньмэнь собрали миллионный митинг, где зачитывали заявление Мао с критикой бомбардировок в Индокитае. Текст громовым голосом читал Линь Бяо. И вдруг Мао на глазах у всех (а там было все китайское руководство, иностранцы типа Нородома Сианука) зашел за спину Линь Бяо и стал смотреть, что же он там читает. Тем самым он показал всем, что заявление относится к нему лишь номинально. Думаю, что причина была в антиамериканской направленности заявления. Линь Бяо считал возможным урегулировать спор с СССР, а Мао поставил на сближение с США. Когда Линь Бяо бежал, он направлялся к нам, но разбился в Монголии. (Причины авиакатастрофы, в которой погиб Линь Бяо, неизвестны до сих пор. -- Ред.)

-- Иными словами, одной из главных причин борьбы в китайской верхушке вы считаете антимосковские фобии Мао Цзэдуна?

-- Несомненно. Лю Шаоци был строитель, а Мао -- разрушитель. Лю Шаоци хотел копировать все, что можно, в том числе и в нашей стране, чтобы наладить дела. А это подразумевало хорошие отношения с СССР. Разошлись они на том, что, с точки зрения Мао, война против нашей страны была допустима, а с точки зрения Лю Шаоци, маршалов Чжу Дэ и Пэн Дэхуая -- нет. Ту же линию разделял и Линь Бяо -- ведь он перед всем миром отмежевался от Даманского на IX съезде КПК. Он открыто сказал всем, что через две недели после событий премьер Косыгин звонил в Пекин Чжоу Эньлаю и предлагал наладить отношения. А Чжоу Эньлай не ответил, он был правой рукой Мао. Тем самым Линь Бяо показал, что конфликт надо было прекратить в зародыше. Через полгода, в октябре 1969-го, Мао Цзэдуну и Чжоу Эньлаю пришлось пойти на переговоры.

-- Как вы оцениваете роль «банды четырех»?

-- Явление шанхайцев во время "культурной революции" было странным -- они были людьми совершенно различного калибра. Бывший охранник одной из шанхайских фабрик Ван Хунвэнь стал заместителем председателя ЦК КПК. Это было безумием -- Мао сделал преемником человека, не обладавшего ни умом, ни кругозором, ни способностями. Яо Вэньюань был «пером» вождя, умел писать статьи, которые нравились Мао. Интеллигент, который был рад прислуживаться и уничтожать своих врагов. Выдающейся личностью среди них был Чжан Чуньцяо. В идеологии он целиком поддерживал Мао, осуждая буржуазию во всех проявлениях. Но тот же Чжан Чуньцяо призывал не стремиться к созданию огромного ядерного потенциала. Он полагал, что достаточно поставить в укромных местах несколько ракет с ядерными боеприпасами, чтобы на КНР не могли напасть. Деньги он предлагал пустить на развитие экономики. В начале 1967 года Чжан Чуньцяо вместе с Яо Вэньюанем предложил создать в Шанхае коммуну, вместо старых органов власти ввести новые, в которых ты уже изначально являешься руководителем. Они хотели такое движение разжечь повсюду, но когда Мао Цзэдун это дело изучил, он сказал: «Нет, ведь тогда нам придется изменить название республики -- это будет уже Китайская народная коммуна. А в этом случае нас не признают другие страны». Для Мао очень важно было сохранить признание других стран и наладить отношения с США. К тому же он боялся приближенных и держал их на таком отдалении, чтобы никто не сел на его место.

-- А роль Цзян Цин?

-- Она сказала на суде: «Что вы меня судите, я же болонка председателя Мао. Что он мне говорил, то я и делала». Она была рьяным и тщательным исполнителем, но властью обладала лишь в тех пределах, которые Мао Цзэдун допускал. Цзян Цин была среди тех, кому Мао доверял. Но и тут у него был баланс -- ведь был еще и Чжоу Эньлай, приблизившийся после смерти Линь Бяо.