Пять тысяч ингушских беженцев из Пригородного района Северной Осетии в минувшие выходные собрались на митинг в центре Назрани. Они потребовали от президента России как можно скорее решить проблему их возвращения на исконные территории, которые они покинули после вооруженного конфликта в 1992 году. Собравшиеся говорили, что для этого необходимо ввести в Пригородном районе Осетии прямое президентское правление. Забытое на фоне чеченских событий осетино-ингушское противостояние продолжается.

КПП у Черменского перекрестка на границе Северной Осетии и Ингушетии гораздо более напряженное место, чем известный КПП «Кавказ-1». Такое впечатление, что всю суету, которая была на чеченской границе еще полгода назад, взяли и перенесли сюда. До «Кавказа» всего километров 40. Здесь вообще очень небольшие расстояния, все рядом, все друг другу соседи. А на самом деле -- каждый забор как заграждение на передовой. «Водитель, стой! Машину к досмотру», -- написано на щите перед КПП. Несколько томящихся в очереди легковушек, душные автобусы Назрань--Владикавказ. Все просто: полтинник с человека, от стольника до пятисот -- за груз. Здесь все это продолжается не полгода и не год. Черменскому посту уже почти девять лет.

-- Дальше не поеду, -- говорит водитель-осетин Хасан, согласившийся подбросить меня до границы из Владикавказа. -- Перейдешь пешком, там стоят водители-ингуши. Там тоже Чермен.

Так вышло -- псковские десантники в ноябре 1992 года развели противоборствующие стороны именно здесь, посреди села. Как на самом деле проходит административная граница, уже мало кто помнит. Но через нее стараются не ездить ни осетины, ни ингуши.

-- Чего боитесь? -- спрашиваю. -- Здесь вроде давно не стреляют.

-- Как это не стреляют? Три года назад ингуши убили четырех милиционеров. Тогда дежурили сменные бригады -- несколько русских, ингушская смена и осетинская смена. Видно, что-то не поделили. Ингуши сменились и уехали, потом приехали их родственники из Назрани, русских отвели, сказали, вас это не касается. А четверых осетин расстреляли.

Это произошло осенью 1998-го. В селе Камбилеевка (Пригородный район, Осетия) есть братская могила жертв 1992 года. Несколько десятков аккуратных цветников под монументальным памятником. Точные даты смерти только на четырех свежих могилах -- 12 сентября 1998 года.

Через пару дней ингуш из Чермена (Осетия) Мухаджив Гайсанов будет рассказывать мне, что осенью 1998-го осетины сожгли вагончики, с которыми ингуши возвращаются на свои старые места.

-- Представляешь, 70 вагонов сожгли, куда людям идти?

-- А кто милиционеров на Черменском круге убил?

Мухаджив теряется:

-- Зачем ты об этом? В каждом народе есть своя сволочь. Я же тебе не говорю, что все ингуши хорошие...

Об этом эпизоде ингуши вспоминать не любят. Больше их заботит возвращение беженцев. В Ингушетии после событий осени 1992-го их оказалось 70 тысяч. Сейчас осталось не менее 30 тысяч. Ингушетия уже не выдерживает. Оказывать помощь одновременно полутора сотням тысяч беженцев из Чечни и нескольким десяткам тысяч своих она не в состоянии. Президент Аушев настаивает на возвращении ингушей в Осетию. Вагончики, которые российские власти выделили беженцам из Пригородного осенью 1992-го, уже почти все перевезены в Майское.

Майское -- территория Северной Осетии. Но только по административной карте. Хотя с околицы относительно высоко расположенного селения виден и аэропорт в Беслане, и окраина Владикавказа, осетин там нет. Пограничные заставы лежат дальше. Когда сюда возвращаются беженцы, то формально они возвращаются в Пригородный район Осетии. С другой стороны, этому возвращению осетины не препятствует, потому что это никакая не Осетия. Получается, что Майское -- та часть Пригородного, которую ингушам реально удалось отвоевать.

-- В Майское вовсю переселяют ингушских беженцев, -- поясняет шеф ингушского офиса УВКБ ООН Асламбек Дахкильгов, в 1992 году -- заместитель командира ингушского ОМОНа. -- У многих даже вагончиков нет.

Сегодняшнее Майское фактически лагерь на несколько десятков тысяч человек, но оно совсем не похоже на лагеря чеченских беженцев, к которым, как бы там ни было, приковано внимание всей страны. Здесь никакие гуманитарные организации не работают. Грязь, нищета и разруха. Атмосфера в Майском больше всего напоминает Грозный. Люди также понимают, что здесь, на этой свалке, скорее всего и закончится их жизнь. Или уже закончилась.

Вопросами переселения по идее совместно занимаются полпред президента в Южном округе Виктор Казанцев, полпред президента в республиках Северная Осетия и Ингушетия Алексей Кулаковский, президенты двух республик, их миграционные службы и специально созданные комиссии по беженцам. Но, видимо, чем больше ответственных, тем больше разногласий.

-- Осетины препятствуют возвращению беженцев, -- считает председатель госкомитета Ингушетии по беженцам Висан Юсупов. -- Вот Ир, например: туда вернулись только 153 семьи, а еще 200 так и ждут со своими вагончиками в Чермене на границе. Да и там селиться можно только на 13 улицах. У них ведь задача -- допустить людей, но так, чтобы они не соединились.

У замначальника миграционной службы Осетии Владимира Березникова, во время боев 1992-го возглавлявшего исполком Пригородного района, естественно, несколько иное объяснение ситуации:

-- Мы не можем впустить в Пригородный всех сразу, -- говорит он. -- У нас здесь еще из Южной Осетии беженцы живут -- ими вообще никто не интересуется, только ООН начала недавно минимальную программу помощи. А ингуши пусть заходят сначала на окраины, потом, наверное, расселятся и в центре. В принципе сейчас не имеют права вернуться только 12 тысяч человек.

-- А чем они отличаются от других?

-- Дело в том, что они жили до конфликта на территории водоохранной зоны, сейчас этот район закрыт для нового заселения, там осетинам тоже не разрешено строиться. И еще -- мы пока не разрешили возвращение в те районы, где были наиболее страшные столкновения. Это просто опасно.

Опасно или нет, сказать трудно, если не живешь тут месяцами. Некоторые ингуши приезжают сюда только днем -- строить дома и работать на огородах. По большому счету, стрельбы в Пригородном уже давно не слышали и о пропажах людей год как не говорят. Но напряженность чувствуется.

На углу улицы в селе Куртат (Пригородный район, Осетия) сидит старушка. Мужа на ее глазах убили ингуши осенью 1992 года. Когда я заговариваю с ней, вокруг начинает собираться народ.

-- Не страшно вам, что ингуши возвращаются?

-- А как же? -- отвечает она. -- Они вернутся, и снова неизвестно что начнется. Осетины ведь не боевой народ...

-- Нельзя так говорить, -- обрывает ее пожилой односельчанин. Один глаз изуродован -- память о том, что был в заложниках у ингушей. -- Мы аланы! Мы тоже воевать умеем! Просто мы простодушные, а ингуши хитрые, обмануть могут. -- И без перехода: -- А вот ихние муллы, которые тут воду мутили и приказывали убивать осетин, -- вон они, все вернулись, смотрите, какие усадьбы себе строят!

Похоже, в свое время зависть и стала одной из пружин конфликта. Когда ингуши начали возвращаться, многие из них просто выкупали землю у осетин. Об ингушском богатстве здесь ходят легенды: «Они себе дома строили -- три этажа вверх, три вниз, «КамАЗ» в подвале разворачивался!» Сейчас ближайший такой дом, наверно, в Назрани. Большие новостройки, конечно, есть, но их мало. В Куртате, например, повсюду по-прежнему стоят вагончики: суммы, которую беженцы имеют право получить на восстановление жилья, на три этажа и подвал с «КамАЗом» уж никак не хватит. Несколько ингушей бродят по развалинам: от домов во многих местах остались только фундаменты. Восстановлению это не подлежит.

-- Здесь что, артиллерия работала?

-- Нет, -- отвечает хозяин развалин. -- Из гранатометов постреляли, и все. Потом они просто заходили в дома, тол закладывали и взрывали, когда всех ингушей уже выгнали.

А целые дома занимали осетины. Хотя сами они это отрицают, в некоторых домовладениях ингушей, которые так и не вернулись, до сих пор живут осетинские семьи. Самозахват наоборот. Таких, правда, немного: они хорошо знают о жестких обычаях соседей и предпочитают не рисковать. Только презрительно фыркают:

-- Посмотрите, вон их кладбища -- все целы. Очень они любят говорить, будто мы их кладбища разрушили.

Мусульманские кладбища действительно целы. А вот братская могила погибших в 1992 году находится по ту сторону границы. Ингуши забирали своих мертвых, как велит обычай.

Жертвы на некоторое время отрезвили всех участников конфликта. Но и ингуши, и осетины хорошо понимают, что проблема не решена, что беженцы не могут вечно жить в вагончиках, что дети все равно захотят вернуться в дома своих родителей.

Спорная территория

Пригородный район Осетии с востока охватывает полукольцом весь Владикавказ. Эта территория стала спорной в 1924 году, когда Горская Автономная ССР была преобразована в несколько автономных областей -- в частности, Ингушскую, Северо-Осетинскую и Чеченскую. С 1934 года Чечня и Ингушетия были объединены в одну область, а с 1936-го стали называться автономной республикой. Принадлежность Пригородного района при этом была неопределенной, большинство населения там составляли ингуши. В 1944 году чеченцев и ингушей депортировали, а в ингушских селениях разместили осетин из горных районов. Сам Пригородный район окончательно и официально отошел к Осетии. После реабилитации 1957 года ингуши возвращались в Пригородный менее активно, чем в саму Чечено-Ингушетию, поскольку район на административной карте так и остался осетинским.

В начале 90-х встал вопрос о территориальной реабилитации репрессированных народов. Ингуши начали все чаще выдвигать идею о присоединении к Ингушетии территории Пригородного. Они к тому времени активно скупали земли осетин в Пригородном районе, а в ряде случаев производили самозахват. В апреле 1992 года начались первые столкновения между осетинами и ингушами. Помимо территориальных противоречий иногда возникали и религиозные.

В октябре во вновь созданной Ингушской республике должны были пройти выборы органов власти, однако провести их было нельзя, так как никто не знал, где проходят ингушские границы. В частности, с Осетией, где предстояло решить вопрос Пригородного.

Утром 31 октября 1992 года в Пригородном появились добровольческие ингушские отряды. В распоряжении сторон была масса стрелкового оружия и даже бронетехника. Ингуши быстро заняли почти все населенные пункты. В первые дни ноября осетинам при поддержке южноосетинских боевиков удалось оттеснить ингушей к границе.

2 ноября президент Борис Ельцин ввел в Пригородном районе чрезвычайное положение и принял решение о вводе войск. С 4 по 6 ноября 1992 года федералы разделили противоборствующие стороны, однако к этому моменту осетины уже очистили территорию от «противника». 30 тысяч ингушей в эти дни вынуждены были покинуть свои дома в Пригородном и бежать в Ингушетию. Всего из Осетии в Ингушетию, по данным ингушской миграционной службы, вышло до 70 тыс. человек. Погибло около 100 осетин и 400 ингушей. Осетины утверждают, что больше всегда теряет наступающая сторона, ингуши же говорят, что большинство их погибших убиты в результате погромов.