Эдуард Радзинский написал «Новый Декамерон» в 1989 году. История провинциальной девушки из города Гусь Железный, в 13 лет изнасилованной, приехавшей в Москву лимитчицей и ставшей валютной проституткой, тогда была актуальна. Сюжет схож с «Интердевочкой» Тодоровского, снятой, кстати, в том же году.

Однако в пьесе Радзинского важней не социальный, а мужененавистнический пафос. Главная героиня острым умом и изворотливостью превосходит всех встречающихся ей мужчин, и потому цинично использует их в своих целях, не гнушаясь ничем. Представителей сильного пола в спектакле великое множество -- и похожи они друг на друга, как бараны из одного стада. Поэтому их всех играют два актера, впрочем, похожие друг на друга. Пьесу серьезной не назовешь -- шутки-прибаутки в духе наших эстрадных юмористов, Петросяна с Задорновым. Но в качестве бенефиса для хорошей актрисы она годится.

Двенадцать лет назад Радзинский доверил свое произведение Роману Виктюку, поставившему пьесу в расчете на Татьяну Догилеву. Возобновляя спектакль десять лет спустя, Виктюк хотел найти другую Машу, приглашал певицу Лолиту (из кабаре-дуэта «Академия»), свою давнюю подругу. Не вышло. Тогда позвали Ирину Апексимову. Виктюк получил популярную актрису нового поколения, а популярная актриса -- большую роль, вдохновившую ее настолько, что она стала заодно и продюсером спектакля. Полное взаимопонимание между трио Радзинский--Виктюк--Апексимова -- совершенно очевидно. Они абсолютно солидарны и в некоторые моменты трехчасового действия им начинаешь верить.

Виктюк по-прежнему любит шокировать публику: с первых минут спектакля зрителя глушат «знаки времени» -- гимн Советского Союза, «Наутилус» и Алла Борисовна. В параллель истории проститутке Маши идут фрагменты из «Травиаты», повествующей о страданиях парижской куртизанки Виолетты -- и нежное сопрано Илеаны Котрубас стелется поверх истошных криков обманутых Машей мужиков. Мужчины -- Егор Пазенко и Владимир Зайцев -- по поводу и без повода раздеваются. Апексимова же выдерживает свой привычный образ -- умной и расчетливой стервы. Режиссер никак не ограничивает актрису в проявлениях эмоций, и она не стесняется: то приторно шепчет на ухо очередному мужику («Ах, ты мой сладенький»), то нагло орет («Падло!»). Еще и стулом запустить в голову может -- здоровый женский темперамент всегда нравится публике, актриса и режиссер это знают.

Беда лишь том, что возобновленный «Новый Декамерон» сегодня неактуален. То, что прежде казалось смелостью, смотрится сейчас жеманным маньеризмом, а то и старческой пошлостью. Приставленные к названию спектакля римские цифры ХХI положения не спасают. Время вспять не повернуть: пьеса Радзинского стареет, как и тело жрицы любви.