У Центрального банка забрали почти все. Если поправки в закон о ЦБ будут приняты в таком виде, в каком их одобрила думская рабочая группа, то от великого и ужасного Центрального банка останется лишь громкое определение -- Центральный.

На состоявшемся вчера финальном заседании группы по усовершенствованию закона о ЦБ к уже принятым решениям -- об определении статуса ЦБ как госучреждения и признании его имущества федеральной собственностью -- не возвращались. Не стали обсуждать и нерешенный вопрос о золотовалютных резервах: решение о том, что они, как и иное имущество ЦБ, являются собственностью России, принято не было. И пока осталась старая редакция -- золотовалютные резервы ЦБ.

Однако сомнительно, что Банку оставят валюту и золото. Теперь даже его предельные расходы на капстроительство, техническое оснащение, социально-бытовое обеспечение, содержание аппарата будут утверждать законом. Каким именно -- специальным о расходах ЦБ или строчкой в бюджете, -- пока не определили. Но замглавы правового управления президента Гарри Минх особо настаивал на том, чтобы это утверждалось именно законом, а не постановлением Думы. Посадив работников ЦБ на смету, депутаты, разумеется, проголосовали и за то, чтобы по пенсионному и медицинскому обеспечению их приравняли к госслужащим. Уравнение в правах банковских работников было горячо поддержано президентской и правительственной сторонами. «Если ЦБ -- госорган, то, значит, его соотрудники -- госслужащие», -- констатировал г-н Минх. Представители ЦБ, которых чаще всего спрашивают именно о сверхвысоких зарплатах, устало промолчали.

Делегация из ЦБ во главе с зампредом Георгием Лунтовским вела себя сдержанно. Как заметил зампред банковского комитета Павел Медведев, «после того как ЦБ назначили госучреждением, ему уже ничто не навредит». Г-н Лунтовский, который в бытность свою депутатом (Госдумы прошлого созыва) героически отбивал одну за другой попытки ревизовать закон о ЦБ, вчера взорвался всего лишь раз. Когда депутаты приняли поправку, обязывающую ЦБ регистрировать все свои нормативные акты в Минюсте (сейчас это касается только актов, затрагивающих права и интересы граждан). «Закон еще не принят, к вашему, может быть, сожалению, Николай Николаевич, -- обратился г-н Лунтовский к ярому борцу против независимости ЦБ Гончару, -- и есть надежда, что он никогда не будет принят».

То, что аккуратный в выражениях г-н Лунтовский столь неаккуратно продемонстрировал оптимизм, возможно, связано с тем, что Виктор Геращенко получил оптимистический заряд на встрече с Владимиром Путиным. И донес его до своих подчиненных. Впрочем, крайне жесткая линия на низведение ЦБ, которую занимают эмиссары Кремля, говорит как минимум о том, что г-н Путин посылает заряды не только Геращенко, но и другим лицам. И что заряды эти разнонаправленны.

Возможно, оптимистические надежды людей из ЦБ вызваны иными причинами. Например, надеждой, что когда поправки будут сведены воедино, станет очевидной абсолютная абсурдность и нелогичность подготовленного законопроекта. Например, признав ЦБ госучреждением и посадив его на смету, депутаты тем не менее не стали настаивать на его постановке на налоговый учет. Не принято и еще одно решение -- единственное, из-за которого стоило городить огород с поправками в закон о ЦБ. Рабочая группа не сумела определиться с порядком выхода Банка из участия в капиталах Сбербанка, ВТБ и росзагранбанков. Уяснив,что президентская сторона предлагает дать право правительству распоряжаться банками с госучастием по своему усмотрению, например, передать их в управление МЭРТ или Мингосимуществу без всякого закона, пока речь не идет о приватизации госпакета в этих банках, -- депутаты не стали принимать решение.

Не исключено и другое: поправки в закон о ЦБ лишь часть большой игры за ценный приз -- кресло Геращенко. И если это кресло займет человек из другой команды, надобность в поправках может отпасть.