Работать в России, даже в столь привлекательной отрасли экономики, как добывающая, могут только особо закаленные инвесторы. Именно такой малоутешительный вывод можно было сделать по итогам слушаний, посвященных развитию законодательства о соглашениях о разделе продукции.

Единственным подарком для инвесторов к пятилетию принятия закона можно считать обещание замминистра экономического развития Мухамеда Циканова, что теперь, когда его ведомство назначено главным по СРП, «процесс наберет обороты и пойдет в нормальном темпе». Сорокастраничный план мероприятий уже готов, и не позднее двадцатых чисел февраля, по словам г-на Циканова, будет обсужден на совещании с участием всех заинтересованных ведомств. До этого в МЭРТ хотят выслушать инвесторов. Впрочем, судя по большинству вчерашних выступлений, прием жалоб и предложений от инвесторов проводится ради соблюдения приличия. Инвесторы и власти по-прежнему говорят на разных языках.

Глен Уоллер, глава Нефтяного совещательного форума, объединяющего работающие в России иностранные компании, говорил все о том же: необходимости скорейшего выпуска нормативных актов, в частности, о порядке возмещения понесенных инвестором затрат, принятие уже в этом году глав Налогового кодекса, посвященных налогу на прибыль и СРП. Это было бы добрым знаком для инвесторов, что важно в условиях жесткой конкуренции на мировом рынке инвестиций. Требования же, предъявляемые к инвесторам, например по обязательной закупке 70% оборудования у российских предприятий, проблемы с допуском к магистральным трубопроводам вряд ли способствуют их выбору в пользу России. «Иностранные компании видят в России большой потенциал, но ошибочно думать, что их терпение безгранично», -- заявил г-н Уоллер.

Но его намек на то, что условия работы в России не становятся лучше, не произвел никакого впечатления на представителей правительства. Замглавы Минэнерго Валерий Гарипов высказался за то, чтобы для компаний, работающих на условиях СРП, сохранялась общая для всего ТЭКа 30-процентная квота доступа к экспортной трубе. Кроме того, он призвал правительство и депутатов оставить требование о закупке 70% оборудования, используемого при реализации соглашений у отечественных производителей.

Представитель Минпромнауки Инсаф Сайфулин заявил, что уже на начальной стадии подготовки СРП "в условиях конкурса" необходимо обозначить требования, запрещающие ввозить на территории России оборудование и материалы, если аналоги таковых существуют в России. Депутат Николай Рыжков предложил «передать 70-процентную квоту на оборудование Минпрому», который и будет подбирать предприятия. Президент Союза производителей нефтегазового оборудования Александр Романихин и вовсе сказал, что если не обязать инвесторов покупать отечественное оборудование, то и смысла в СРП нет, так как «деньги уйдут на иностранные заводы».

Защита отечественного производителя настолько захватила участников, что о главной теме слушаний как-то и забыли. И замечание представителя ЛУКОЙЛа, что «целью закона об СРП прежде всего было привлечение инвестиций в нефтегазовую отрасль, а уж потом загрузка российских заводов», прозвучало неприятным диссонансом.

Столь же неприятной была реплика Елены Золотаревой, главы Московского представительства «Сахалинэнерджи» (компания, разрабатывающая «Сахалин-2»), о том, что заказы для российских предприятий -- проблема, выходящая за рамки СРП. «Ведь покупает же «Аэрофлот» зарубежные самолеты», -- заметила г-жа Золотарева, добавив, что зачастую российские компании проигрывают конкурсы уже на старте, предлагая более высокие цены.

Впрочем, ни выступления инвесторов, ни сообщение главы думской комиссии по СРП Сергея Иваненко о том, что в мировой классификации по привлекательности российские проекты находятся в 5-м десятке, не изменили общего настроения участников слушаний. Спустя пять лет СРП уже не воспринимается как способ распродажи природных ресурсов. Его, похоже, сменило другое твердое убеждение: режим раздела продукции так выгоден для инвесторов, что попутно с добычей полезных ископаемых они обязаны поднимать все прочие отрасли российской экономики.