Министр обороны России Сергей Иванов, прибывший в Брюссель на заседание совместного постоянного совета Россия--НАТО, сделал вчера несколько серьезных заявлений. Два из них произвели настоящий фурор в среде западного военно-политического бомонда. Во-первых, г-н Иванов публично признал, что Россия может поддержать проведение военных операций против террористов не только на территории Афганистана, но и за его пределами. И, во-вторых, объявил о том, что Москва уже в июне будущего года в ходе визита в Россию президента США может согласиться с подходами Вашингтона к сокращению стратегических наступательных вооружений (СНВ) и закрепить эту договоренность в двустороннем соглашении.

Оба заявления расходятся с традиционной российской позицией, неоднократно озвучивавшейся в последние дни. И западные коллеги главы российского военного ведомства лихорадочно пытаются понять смысл происходящего: то ли Кремль использовал г-на Иванова для осторожной «обкатки» новой позиции, то ли министр просто неудачно сформулировал свои мысли.

Комментируя международную контртеррористическую операцию, Сергей Иванов, по сообщению Интерфакса, заявил буквально следующее: «Если речь будет идти о каких-либо других территориях (за пределами Афганистана) и Россия получит веские аргументированные доказательства наличия структур международного терроризма, то почему бы и не поддержать операции по их уничтожению». Конечно, министр упомянул, что Москва пока не получала «никаких реальных фактов на сей счет», поэтому с полной уверенностью может говорить лишь «о существовании террористических структур в Чечне». Можно даже подумать, что г-н Иванов ненавязчиво зазывает американских командос при поддержке авиации поучаствовать в зачистках мятежной Чечни. Однако же бесспорным гвоздем выступления министра остается риторический вопрос «почему бы и не поддержать операции по их уничтожению». Владимир Путин, который только что подробно отвечал на аналогичный вопрос в интервью британской The Financial Times, был куда осторожнее. Тем более что в списке потенциальных американских целей фигурируют страны, с которыми у России имеются весьма тесные контакты.

Что же касается переговоров с американцами по проблеме ограничения СНВ, тут г-н Иванов тоже выступил с неожиданно радикальных позиций. Оттолкнувшись от привычного тезиса о том, что в связи с выходом США из Договора по ПРО в существующую систему международных «разоруженческих» соглашений придется вносить коррективы, он заявил о возможности зафиксировать договоренность с американцами к лету 2002 года. При этом министр пояснил, что будущее соглашение по СНВ не будет основываться на балансе наступательных и оборонительных вооружений: «Потолки сокращений СНВ известны, и ни одна из сторон не будет обсуждать, кому сколько нужно иметь боеголовок на земле, на море и в воздухе, -- у нас в этом вопросе руки развязаны». Хотя на самом-то деле руки развязаны у американцев, ведь как только что подтвердил госсекретарь Колин Пауэлл, заявляя о снижении арсеналов с 6 до 1,7--2,2 тыс. боеголовок, США ведут речь не об их полной ликвидации, а о «сокращении оперативно развернутых стратегических ядерных сил». Развернуть которые впоследствии будет не сложнее, чем сейчас свернуть. Москву подобная ситуация не устраивала, и на всех переговорах Кремль до сих пор жестко настаивал не реальных сокращениях арсеналов с закрепленным в двустороннем договоре механизме контроля за этим процессом. Нынешние заявления Иванова застали врасплох даже самих американцев.

В последние недели публичные выступления российского министра не впервые идут вразрез со стратегической линией Кремля. Это и комментарии по поводу перехода к профессиональной армии, и заявления о возможности использовать территорию республик Центральной Азии в ходе американской операции, и обсуждение участия российских военнослужащих в афганском миротворчестве. Что-то непонятное происходит, казалось бы, с абсолютно монолитным тандемом Путин--Иванов. В какой-то мере нестыковки можно объяснить личными качествами самого г-на Иванова, который, похоже, так и не смог привыкнуть к тому, что он теперь публичный политик и должен четко формулировать свои мысли. В отличие от других бывших коллег по Службе внешней разведки Сергей Иванов не смог перебороть в себе «профессиональную закрытость», на которую наложились и особенности характера: сам министр обороны признался в одном из интервью, что является интровертом (психологический тип, предполагающий максимальную закрытость). Тем не менее с каждой следующей «оговоркой» шансов на то, что разногласия министра с Кремлем не носят принципиального характера, остается все меньше.